Джереми сидел на краю своей койки и смотрел на тлевшие в печи угли. Стоявшая на табуретке лампа была прикручена и тусклым светом освещала его скудно обставленную комнату.

Она уезжает. Уезжает с Уорреном. Это самое лучшее для всех. Ему не придется видеть ее с Уорреном, не придется вспоминать то, что нужно забыть – вкус ее рта, душистый запах ее волос, милую прелесть ее улыбки.

Нет, это к лучшему, что Уоррен женится на ней и увезет с собой. Лучше для всех. И, в первую очередь, для Сары. Джереми нечего предложить ей. Нечего.

Сара...

Он провел рукой по голове и тихо выругался. Все те годы, прошедшие после смерти Милли, он почти не думал о женщинах, с которыми встречался. Так почему же переменить сложившуюся привычку должна была женщина, принадлежащая его брату?

Он услышал шаги по лестнице, ведущей в его комнату, и перевел взгляд на дверь в тот же момент, как она открылась.

– Ты – сукин сын! – заорал Уоррен, кинувшись на него через всю комнату.

Кулак Уоррена врезался в скулу Джереми раньше, чем тот успел защититься. Удар сбил Джереми с койки. Стоя на четвереньках, он посмотрел на брата.

– Вставай! – потребовал Уоррен.

– Я не собираюсь с тобой драться.

– Вставай, ты, никчемный, лживый ублюдок! Поднимайся, чтобы я мог вернуть тебе все сполна.

Джереми сел опять на койку. Он не проронил ни слова. Да и что он мог сказать в свою защиту? Он знал, что заслуживает наказание.

– Тебе мало того, что отец до самой смерти думал только о тебе? Тебе мало, что ты получил ферму, хотя все эти годы я обрабатывал землю и она по праву должна принадлежать мне? Тебе всего этого мало? Так ты еще должен отнять у меня Сару? – Он еще раз попытался ударить Джереми.

Джереми удалось уклониться, но он не стал подниматься с койки. Его молчание, кажется, подливало масло в огонь, и это злило Уоррена еще больше.

– Черт бы тебя побрал!

Джереми поднял руку, молча призывая Уоррена угомониться и выслушать его.

– Я не знаю, что тебе сказала Сара...

– Ничего она мне не сказала, только то, что не собирается выходить за меня замуж. Ей и не нужно было говорить больше ничего. Об остальном я догадался.

Джереми осторожно встал с койки.

– Послушай, Уоррен. Может быть, все не так уж плохо, как ты думаешь. – «Как легко слетела с губ ложь», – подумал он, но, отбросив прочь всякое чувство вины, продолжал: – Может быть, если я поговорю с ней, она прислушается к голосу разума. Я уверен, ты ошибаешься в ее чувствах. Возможно, она просто не знает, что делает. Просто она нервничает. Она...

– Пошел ты к черту! Уж не собираешься ли ты сказать мне, что не хочешь жениться на ней после того, что ты сделал?

В комнате воцарилась звонкая тишина, пока он не произнес:

– Нет. Я не хочу жениться на ней.

Уоррен еще раз ударил его и попал прямо в глаз, под самую бровь.

У Джереми загудела вся голова. Он прикрыл левый глаз. Зная, что терпению его пришел конец, он все еще старался сдержаться.

– Не пытайся ударить меня еще раз, Уоррен, – предупредил он. – Тебе было позволено ударить в последний раз.

Его брат отступил назад, и слышно было, как он шумно дышал. Потом он помотал головой и, признавая поражение, опустил плечи.

– Ты правильно говоришь, Джереми. Она не стоит того, чтобы из-за нее драться, правда? Я ждал все эти годы, думая, что из нее выйдет прекрасная, добродетельная жена, а она, оказывается, не лучше девок из салуна О’Нила. – Он повернулся на каблуках. – Ну и черт с ней, – пробормотал он. – Пошли вы оба к черту.

– Сара?

Она взглянула в направлении двери, откуда донесся голос брата.

– Ты что здесь делаешь в темноте? – спросил он. Разве было темно? Она не заметила. Когда же потух камин?

Том вошел в гостиную, подошел к камину, размешал угли, и огонь снова разгорелся, отбросил свет на ковер и разогнал тени, всего лишь мгновение до этого наполнявшие комнату.

Ее брат распрямился и повернулся к ней.

– Что случилось, Сара? – спросил он, подходя к ней.

Она покачала головой.

Он встал рядом с ней на колени и двумя руками взял ее ладонь.

– Ты можешь рассказать мне. Она посмотрела ему в глаза.

– Я отказалась от обручения с Уорреном.

– Но... почему?!

Она еще раз покачала головой.

– Сара, ты можешь рассказать мне.

Нет. Нет, она не могла рассказать ему. Не могла рассказать никому. Все так перемешалось у нее в голове, в ее сердце. Она не любит Уоррена, она любит его брата. Она отдала себя, свое тело и свое сердце, человеку, которого едва знает, человеку, который не хочет, чтобы она любила его. Ее одолевает стыд, у нее разбито сердце. И она не может ни с кем разделить свою боль. Ни с кем.