Он почувствовал, как она вздрогнула при первом прикосновении его губ, как вздрогнула вновь, когда к губам присоединился язык. Лоно ее, горячее и влажное, ясно говорило о ее желании. Язык его довершал процесс.

Вокруг них кипела жизнь – школа проснулась, студентки спускались в столовую, учителя, как всегда, шикали на них, призывая к тишине. Домоправительница ругала одну из горничных, слышалась уверенная поступь преподавательниц и, в довершение, громкий стук в комнату Рии и озабоченный голос мисс Тейлор, справлявшейся о ее здоровье.

Рия не слышала ничего – лишь звук собственного дыхания и гул в ушах, словно шум моря вдали. Уэст слышал все, но как-то отстраненно, ибо в фокусе его внимания находилась лишь Рия. Все, что творилось за дверью, могло с тем же успехом происходить в другом графстве.

Уэст поднял голову. По тому, как она быстро хватала ртом воздух, по напряжению в ее теле, по прогнутой спине, по тому, как раскрылись ее нежные губы, он понял, что она готова. Он приподнялся, чуть повернув плечо, давая упасть ее ноге, и сжал в ладони ее ягодицу. Она помогла ему, приподнимая бедра, но глаза ее оставались открытыми, она смотрела ему прямо в глаза.

Тело ее готово, чтобы принять его. Уэст нащупал ее руку и поднял ее так, чтобы она могла коснуться его члена в положении эрекции.

– Смотри, – показал он ей. – Смотри, что мы сделаем вместе.

Рия в точности исполнила его инструкции. Она смотрела, как он вошел в нее, и видела, как сжались ее бедра, принимая его. И потом она закрыла глаза. Она не могла справиться с собой. На мгновение ей показалось, что она не вынесет той открытости, которая необходима, чтобы дать ему войти. Руки ее взлетели вверх, легли на его предплечья и сильно сжали. Она прикусила губу, чтобы не опозорить себя постыдной просьбой отпустить ее на все четыре стороны.

– Рия? Посмотри на меня.

Ресницы ее вспорхнули. Он вошел в нее так глубоко, как только может мужчина войти в женщину. До самой рукояти, подумала она. Теперь боль прошла. Она даже не могла назвать то, что почувствовала, болью. Присутствовало чувство дискомфорта, но вместе с тем и довольно приятное ощущение, которое появляется, когда массируешь больное место.

– Я могу остановиться сейчас, – известил он. – Но только сейчас.

Голос его, ровный и какой-то глуховатый, шел из горла, как мед по песку. Звук его заставил мурашками покрыться кожу и приподнял волоски на затылке.

– Я знаю, чего я хочу, – проговорила она еле слышно. – И я хочу не этого.

Бедра его дернулись в ответ, он вышел из нее и, приподнявшись на локтях, удерживая на них свой вес, на сей раз медленнее, стараясь сдерживаться, снова вошел в нее, постепенно приучая ее к тому ритму, который мог доставить удовольствие им обоим.

Она туго обхватила его там. Она поднималась и падала, дыша часто и мелко. Он хорошо подготовил ее к тому, чтобы принять его. Теперь она понимала его тактику.

Рия потянулась к нему, обняла его, ощущая под пальцами те бледные рубцы, что остались на его теле с детства. Она почувствовала, как он замер, застыл на мгновение, но, тряхнув головой, вдруг признал за ней, единственной из женщин, право касаться их. Кончиками ногтей она провела две тонкие полоски от копчика к затылку, затем снова вниз. Дрожь, пробежавшая по его телу, стала и ее дрожью тоже, и, когда она почувствовала, что оказалась на пороге еще совсем ей незнакомого такого рода удовольствия, он сдержал слово.

Словно столкнув ее с головокружительной высоты и заставив почувствовать свободный счастливый полет, он поймал ее в свои объятия в тот самый миг, когда она, казалось, могла разбиться.

Уэст продолжал ритмичные движения еще около минуты, толчки его стали резкими и частыми. И тогда, в момент разрядки, остатки его решимости подверглись последнему испытанию. Он успел выйти из нее и излил свое семя на ее бедро, плоский ее живот и, наконец, на простыню.

– Чтобы не рожать бастардов, – прошептал он.

Рия кивнула. Она еще не могла говорить, даже если бы захотела. Она тихо-тихо лежала несколько долгих минут. Его семя высыхало у нее на коже. Она думала о последней отметине, оставленной им на ее теле, и хотела, чтобы его метка сделала бы ее красивой.

– Ты ведь понимаешь, не так ли? – Уэст повернулся на бок и приподнялся на локте. Он положил руку к ней на плечо. – Рия?

– Да, конечно, – борясь со спазмом, сдавившим горло, ответила она. – Так все неожиданно, знаешь ли. Ты прав, не забыв о главном, что говорит о твоем опыте и отсутствии оного у меня.

Не дав ему ответить, Рия встала.

– Позволь мне принять ванну и одеться, и тогда я устрою ванну и для тебя. Ты можешь спать здесь. Никто тебя не побеспокоит. Мистер Добсон скорее всего уже давно заметил твоего коня. И значит, он знает, что ты здесь. – Она подняла ночную рубашку и прикрылась ею спереди. – Я объясню, что ты приехал сюда верхом из Амбермеда и свалился от сильнейшей мигрени.

Уэст удивленно приподнял бровь:

– Мигрень?

– У тебя на уме другое недомогание? Скарлатина? Тиф? Грипп?