Государыня-супруга (Акиконому) – дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, супруга имп. Рэйдзэй

Обитательница Восточных покоев (Ханатирусато) – возлюбленная Гэндзи

Тюдзё (Югири), 15 лет, – сын Гэндзи и Аои

Юная госпожа Весенних покоев – дочь Гэндзи и госпожи Акаси

Госпожа Акаси – возлюбленная Гэндзи

Утюдзё (Касиваги), 20 (21) год, – сын министра Двора

Министр Двора (То-но тюдзё) – брат Аои, первой супруги Гэндзи

Достигнув столь значительного положения в мире, Великий министр обрел наконец возможность жить неторопливо и спокойно, не обременяя себя заботами. Находящиеся на его попечении женщины, устроенные сообразно желаниям и званию каждой, тоже жили в свое удовольствие, ни в чем не ведая нужды. Право, о такой жизни только мечтать можно.

Лишь юная госпожа из Западного флигеля, совершенно неожиданно для себя оказавшись в крайне затруднительном положении, не могла обрести покоя. Жестокое недоумение терзало ее душу. Разумеется, она не испытывала к министру такого отвращения, как, скажем, когда-то к Таю-но гэну, но все же… Никто из окружающих ее дам и представить себе не мог, что мучило ее, и, не решаясь никому открыться, она молча страдала.

К тому времени девушка достигла возраста, когда многое становится понятным, и, размышляя о том или ином предмете, она все чаще жалела, что нет рядом с нею матери.

Министр же, излив свои чувства, не только не испытал облегчения, но, наоборот, страдания его стали еще мучительнее. Он не решался отнестись к ней даже с самыми незначительными словами, ибо дамы могли заподозрить неладное, однако вовсе не видеть ее тоже не мог, а потому то и дело заходил в Западный флигель и, улучив миг, когда она оставалась одна, докучал ей своими признаниями. Девушка же, не смея открыто высказать ему негодование, делала вид, будто ничего не замечает. От природы она была веселого, приветливого нрава, поэтому, даже напуская на себя суровость, не умела скрыть своего неотразимого очарования. Так стоит ли удивляться тому, что принц Хёбукё писал к ней все чаще и чаще?

Не так уж много времени прошло с тех пор, как сердце его впервые устремилось к ней, однако он не упускал случая пожаловаться на дожди Пятой луны (215) [1] .

«Неужели вы и впредь будете держать меня в таком отдалении? О, когда б я мог излить хоть малую часть того, что переполняет мою душу…»

Увидев его письмо, Гэндзи заметил:

– Вам нечего опасаться. Я не вижу ничего дурного в том, что все они так увлечены вами. Не будьте же слишком суровы. Вам следует время от времени отвечать принцу.

Он принялся объяснять ей, как лучше ответить, но добился лишь того, что девушка окончательно пришла в дурное расположение духа.

– Простите, но мне нездоровится, – сказала она, отказываясь писать ответ.

В ее окружении не было ни одной дамы достаточно высокого звания, принадлежавшей к сколько-нибудь влиятельному семейству, разве что дочь ее дяди с материнской стороны, получившего в свое время звание сайсё. Эта достойная особа потеряла всех близких, и министр, разыскав ее, взял к себе. Ее называли госпожа Сайсё. Она прекрасно владела кистью, ум же ее был обогащен всеми познаниями, приличными ее полу, поэтому министр поручил ей в случае необходимости отвечать на письма от имени госпожи.

Вот и теперь, призвав эту даму, он велел ей написать ответ принцу, объяснив, каким примерно должно быть его содержание. Судя по всему, Гэндзи не терпелось узнать, что еще напишет девушке ее пылкий поклонник. Сама же юная госпожа с тех пор, как ее беззаботное существование было нарушено столь досадным образом, стала смотреть на письма принца Хёбукё более снисходительным взором.

Нельзя сказать, чтобы принцу удалось покорить ее сердце, но у нее внезапно возникла мысль, что с его помощью ей удастся избежать домогательств министра. Должно быть, мало-помалу она все-таки приобретала опыт в житейских делах.

Разумеется, принцу и в голову не приходило, что министр с величайшим любопытством следит за его действиями, и как-то раз, воодушевленный благосклонным тоном писем девушки, он тайно пробрался у ее покои.

Сиденье для гостя устроили рядом с боковой дверью, так что он мог беседовать с девушкой через занавес. Министр изволил заранее позаботиться о том, чтобы в покоях воскурили самые изысканные благовония, – словом, проявил внимание, какого не проявил бы и настоящий отец и которое всякий здравомыслящий человек счел бы излишним. Так или иначе, трудно было не оценить его усилий.

Госпожа Сайсё, служившая при этом разговоре посредницей, не могла оправиться от смущения и сбивалась в речах. Когда же министр тихонько ущипнул ее, испугавшись, что юная госпожа покажется принцу невежественной провинциалкой, вовсе растерялась и замолчала.

Самые темные ночи были позади, и затянутое облаками небо неясно светилось. Задумчивый и печальный, принц казался особенно прекрасным. Воздух был густо напоен благовониями: едва уловимый запах курений, долетавший из внутренних покоев, соединялся с благоуханием, исходившим от платья министра.