– Твою мать! – выругался себе под нос Федор, когда рядом с ним задымилась трава, а капля горящей жидкости упала на кожаный рукав доспеха, заставив его тлеть и вонять. – Быстрее в бастион, пока эти римские балистарии совсем не разошлись.

– Кто здесь? – раздался окрик с бастиона, едва разрыв горшка осветил фигуры трех карфагенян.

– Это я, Федор Чайка, – крикнул он, хватаясь за край ограждения и втягивая свое тело наверх, где ему помогли в этом еще двое солдат, подхватив под руки.

– Хорошо, что не убили, – поблагодарил Федор, переводя дыхание и поглядывая на лучников, дежуривших у кромки бастиона. Летис и Урбал вскоре тоже оказались по эту сторону стены. – Хотя вполне могли принять и за римлян.

– Я даже в полной темноте узнаю своих, – похвалился главный «артиллерист», всматриваясь через плечо командира хилиархии в то, что происходило внизу. Там римляне уже приближались к частоколу, прихватив с собой свои штурмовые лестницы.

– Мы ждали вас до последней возможности. Вы же сами отдали такой приказ.

– А теперь отдам другой, – кивнул Федор и, тоже обернувшись назад, проговорил: – Немедленно открыть стрельбу по легионерам Сципиона, не то они так же легко вскарабкаются сюда, как и мы. – Взмахнув окровавленной фалькатой, что до сих пор держал в своей руке, добавил: – И вызвать ко мне всех командиров спейр, нам предстоит веселая ночка.

Не успел Федор отойти на десять шагов от передовой в сторону своего командного пункта, находившегося поблизости от бастиона, как небо осветилось новыми вспышками. Это заработали баллисты карфагенян по всему фронту, вслед за орудиями на участке двадцатой хилиархии. Чайка остановился в изумлении и окинул пристальным взглядом всю линию огней, где были слышны звон оружия и крики сражавшихся бойцов. Римляне перешли в наступление почти по всему фронту с этой стороны города. Во всяком случае, насколько мог видеть Чайка со своего места.

– Похоже, Сципион не на шутку рассердился после нашего визита, – пробормотал он, – и веселая ночка предстоит не только нам.

– Красиво идут, – заметил Ларин, разглядывая с небольшого возвышения гоплитов Аргоса, маршировавших с перевала вниз по дороге, – и скоро уже здесь будут.

Только что состоявшееся конное сражение, вернее очередная сшибка всадников Салгира и конных греков остановила на некоторое время их продвижение. Но теперь, подсчитав потери, греки вновь двинулись вниз. Их конница, уже несколько раз вразумленная отрядом молодого и отчаянного скифа, понесла большой урон, потеряв едва ли не треть своего состава, и пока не атаковала сама, держась рядом с пехотинцами.

– Молодец, Салгир! – похвалил Ларин молодого командира, который вернулся со своими людьми обратно вниз. – Оставайся здесь, на правом фланге. Спрячь своих людей вон в том глубоком овраге за холмом. Будешь находиться там и опять начнешь биться, только когда я велю. Пришло время и нам поразмяться, а, Токсар?!

Ларин едва не хлопнул стоявшего рядом бородача по плечу. Но в последний момент сдержался. У скифов это было не принято. Не русские пока все же. Отвернувшись от греков, которые медленно приближались, блестя в утреннем солнце доспехами, Ларин взобрался на коня и осмотрел собственное войско.

Почти полторы тысячи пехотинцев, считая снятых с кораблей морпехов, собрались здесь по команде адмирала. Выстроившись в колонну, они перегородили от края до края небольшое ущелье, через которое шла дорога в сторону побережья Истра, так хорошо известная дарданам и македонцам. Да и солдаты Аргоса, оставившие за спиной земли всей Греции, тоже с пути не сбились. Выглядели они воинственно, и в движении каждого пехотинца, составлявшего фалангу, чувствовалась уверенность.

«Побеждать пришли, – усмехнулся Леха, вновь окидывая взглядом свои войска, – доказывать, кто тут главный. Думают задавить меня числом. Видно, кто-то шепнул им из добрых людей, сколько сейчас в крепости сил. Ну ничего. Не торопитесь, кто из нас выйдет победителем, это еще бабушка надвое сказала».

Оставшихся морпехов Леха определил к обороне побережья, верфи и пирсов на случай прорыва греков. Морпехам предстояло удерживать против гоплитов частокол, которым был обнесен весь берег почти до самой крепости. А если греки прорвут и этот рубеж, отойти на своих кораблях от берега и «поддержать огнем» баллист гарнизон.

– Дальше будет видно, – задолго до битвы объяснял Леха диспозицию Токсару, которому предстояло биться пешим и вернуться на корабли при первом же признаке отступления, – главное, чтобы гоплиты не успели добраться до моего флота. В общем, держись рядом и помощника себе найди. На всякий случай…

Одну сотню своих людей под командой Уркуна, вновь ставшую всадниками, Ларин также выстроил в ущелье, позади пехотинцев, вместе тремя сотнями Салгира они составляли небольшой резерв. Отсюда можно было увидеть и крепость и даже сам Истр с кораблями. Расстояние было невелико. Раненый Инисмей, который уже рвался в бой, – ему стало легче, – был оставлен командовать второй сотней в крепости. По мере сил он должен был надзирать за ходом работ по изготовлению «ракет» и установке катапульты Архимеда. Но сотник был еще очень слаб, поэтому Леха отдал такой приказ больше из сочувствия к воину, который едва мог встать с постели, поручив всю основную работу коменданту. Сам Ларин тоже прихрамывал на ногу, но считал себя уже здоровым для того, чтобы держать меч и вести людей в бой. Сидеть в седле нога уже не мешала.