Сменщики Славы - Сергей Иванов и Сергей Лосев были слишком молодые ребята, чтобы создавать ему серьезную конкуренцию. Потому у Боровички, который, как бывший вратарь, разумеется, также понимал уровень проблемы, возникла идея пригласить в «Зенит» нашего давнего знакомого Камила Чонтофальски, которого мы в свое время перетащили в «Богемианс» из далекого Кошице. Парень он, надо сказать, был сложный. Таскался за девочками, однажды прибыл на тренировку с ощутимым выхлопом спиртного, после чего я разъярился и выгнал его ко всем чертям из команды. Команда еле упросила меня вернуть вратаря обратно, да и он был напуган происшедшим так, что в дальнейшем стал меняться буквально на глазах. В Питер я его звал без особых опасений, поскольку в мастерстве Камила не сомневался, как и в его человеческих качествах. При взаимной работе они с Малафеевым должны были благоприятно повлиять друг на друга и поспособствовать взаимному росту. Это все я рассказал Мутко, на что тот, конечно же, отреагировал без особого энтузиазма, хотя виду и не подал. Так, отшутился только в очередной раз в своем стиле, про «чешскую колонию». Тем не менее, Камила президент мне пообещал. Было решено так, что он приедет на Кипр и присоединится к команде уже по ходу второго сбора. Лично мне, кстати, не терпелось снова уехать в тепло, чтобы продолжить поэтапную подготовку к своему первому сезону - если я скажу, что ничуть не нервничал, это была бы не правда. Разумеется, можно было провалиться, потом приехать домой и сказать: «Это все русские виноваты, у них там футбол безнадежный». И, поверьте, такому откровению все были бы только рады! Но во-первых, это не была бы правда. Во-вторых, весь смысл моей работы состоит из того, чтобы принимать самые сложные вызовы, чтобы поднимать упавших и заставлять их подниматься еще выше. Когда ты видишь постоянный прогресс как результат своей работы, ничего на свете не может доставлять большего удовольствия. И, надо сказать, по окончании кипрского сбора я ощутил нечто подобное.

Правда, вторая наша заморская вылазка получилась менее идиллической с точки зрения условий. Жили мы, конечно, в прекрасном отеле, где совершенно умопомрачительно кормили. Я, особенно любящий все сладкое, буквально с ума сходил от десертов, которые там подавали. Мог смело питаться одними тортами, тем более, что однажды мне страшно не повезло с горячим блюдом. Я не выношу баранину, ее запах, и однажды накидал себе ее целую тарелку и потом не мог съесть. Впоследствии пришлось быть осторожнее при выборе блюд, которых было великое множество. Футболисты, правда, все равно брюзжали, что нечего есть, что меня удивляло. Они регулярно ели спагетти и больше ничего. Мы, тренеры, разумеется вводили ограничения на некоторые вещи, учили ребят правильно выбирать рацион. Например, Владя как-то отучал молодого Быстрова от излишнего количества огурцов. В них сплошная вода - набиваешь желудок, а организм не насыщаешь. И все в таком духе. Но стоило понаблюдать за футболистами, чтобы понять, что они вовсе не стремятся к разносолам и стараются есть то, к чему привыкли. Уже летом того года мы проведем сбор в моем городе, в Либерце, и моя жена Зузана однажды попросит кухню отеля, чтобы команде устроили день чешской кухни. Чтобы внести разнообразие. Так никто ничего почти не ел! Это странно для меня и по сей день, такое отсутствие любознательности. Не скажу, впрочем, что и я пылаю страстью к гастрономическим экспериментам. Но однообразное (хотя и качественное) питание на базе иногда оставляло меня голодным на пару дней. Дорогие женщины на кухне в Удельной! Не обижайтесь, вы готовили для ребят фантастически, но на базе все мы находились в этом плане в рамках того, что «доктор прописал». И однажды я попросил Ивана найти местечко в городе, где можно было пообедать. При этом поставил условие, чтобы было недалеко. Задача была бы признана практически невыполнимой, если бы рядом не оказался японский ресторан, куда Иво мне и предложил зайти. Раньше я подозрительно относился к суши, но жизнь, что называется, заставила рискнуть. Что вам сказать… От палочек я до сих пор отказываюсь, пилю рулетики вилкой и ножом, отчего они рассыпаются и, наверное, получаются не такими вкусными, как надо. Но за три с лишним годом я раза по три перепробовал все меню в том заведении и налегал на японскую еду так, что за уши было не оттащить. Сказал бы мне кто-нибудь перед моей питерской эпопеей, что я без ума буду от сырой рыбы…

Вернемся, однако, к кипрским делам. Отель, конечно, это прекрасно. Но вот поля… С ними были одни проблемы, и за две недели я потратил очень много нервов. Сбор ведь был важен в том плане, чтобы начать как-нибудь сыгрывать команду, воплощать в жизнь новые тактические замыслы, а делать это на неровных газонах крайне сложно. Почему нам такие достались? Потому что Кипр - давнее излюбленное место зимней дислокации для чешских клубов. В тот год вместе с нами туда приехала едва ли не вся Гамбринус-лига. «Острава», «Сигма», «Либерец», «Пршибрам», «Славия» - все были там. Их руководители наперечет знали все лучшие поля в той части острова и заранее их застолбили. Мы же отправились сначала на какое-то плато, где занимались на продуваемой диким ветром поляне. Кровь стыла в жилах, мяч летал, словно живой во все стороны, тренировки были практически сорванными. Я попросил предоставить нам более человеческие условия, и на пару дней пожелание было исполнено - одно из двух полей около главной арены Паралимни было замечательным. Правда, оно затем понравилось кому-то еще и нам указали на газончик рядом, который смело можно было назвать холмистой местностью. Более того, пришел какой-то мерзкий тип, который с важным видом стал руками показывать - мол, вот туда идите, там ваше место. Тут меня замкнуло. Ядовито спросил: «чем мы вам так не нравимся, что вы нас выгоняете»? Тот, выпятив живот, важно заявил, что это поле для топ-команд. Он гнева я чуть не потерял сознание. Сжав кулаки пошел на этого ростовщика и если бы он не попятился, то решительно не успел бы взять себя в руки. Затем махнул рукой и объявил команде, что тренировки сегодня не будет - смысла в ней не было никакого. На обратном пути я от злости не мог дышать. Топ-класс… Надо же! Ладно, когда мы станем командой «топ-класса», то с Кипром связываться больше не станем, думал я. Так, кстати, и получилось. Ни в следующем году, ни после, участник Кубка УЕФА и вице-чемпион России «Зенит» забыл дорогу на Кипр. А скоро туда перестали ездить и остальные российские клубы, которые нашли себе места подороже и покачественнее.

Правда, то горбатое поле все-таки сослужило нам одну важную службу. Именно на нем «Зенит» одержал свою первую победу в контрольных матчах над моими соотечественниками из Остравы, чем несказанно порадовал весь Питер. С ума можно сойти, до чего щепетильно в России относятся к таким вещам, как контрольные матчи, на которые в Чехии никто бы не обратил внимания. Вспоминаю, как мы проигрывали на сборах в Турции НЕКу, «Динамо» (Москва), «Брюгге»… После каждой игры звонил Мутко. И злился. Отвечал «за результат», впрочем, не я - для того, чтобы ругаться, не стесняясь в выражениях, у Виталия был Юра Гусаков, и пожилой сотрудник клуба Петр Тресков, специально посланный президентом на сбор для того, чтобы тот обо всем докладывал Мутко. Впрочем, считаю необходимым отметить, что этот добрый дед, Петр, мне совсем не мешал - вел себя тактично, относился ко мне с уважением, и понимал, что я понимаю для чего он здесь. До сих пор вспоминаю его с большой симпатией - знаю, что, докладывая президенту о текущих делах (такая вот у него служба была), он ни разу не сказал обо мне ничего плохого. Уж не знаю, нравилось это Мутко, или нет. Жаль только, что ему приходилось отвечать перед президентом сразу после матчей, когда Виталий начинал нездорово переживать из-за поражений. Мутко, видимо, так верил, что у него - суперкоманда…Представьте себе - мы проигрываем 2:5 «Брюгге», играем безобразно. Я в очередной раз злой, команда притихшая, администраторы тоже. Они знают, что сейчас будет звонок Мутко. Звонок. В автобусе так тихо, что я даже слышу как фонит трубка голосом Виталия: «Вы там что, совсем…ели! В Питере паника оттого, что вы проигрываете игру за игрой! Вы там тренируетесь, или что?! А Тресков? Какого черта я туда его послал?!». При чем тут Тресков, вот что интересно! Ладно, со мной президент разговаривал совершенно по-другому. Брал себя в руки и старался делать как можно более безразличный голос. Честь и хвала ему, учитывая то, каким взрывным характером обладал Виталий. Тем не менее, Мутко боялись в команде. И постоянно во всех разговорах ссылались на президента. Иногда это страшно утомляло и раздражало. Впрочем, все только начиналось…

Кстати, в том матче с «Баником», с которого я принялся развивать эту тему, мы в первый раз показали более или менее целостную игру и заслуженно выиграли, несмотря на то, что чехи находились в лучшей форме и находились на пороге своего лучшего периода в современной истории - спустя год Острава завоюет чемпионский титул. Правда, и при том, что мы выиграли 1:0 все равно во многом тот результат был авансом - видно было, что в единоборствах чехи нас переигрывают, да и в командной игре смотрятся поцелостнее. Какая бы ни была победа над «Баником», все-таки это была победа. Вместе с ней пришла и уверенность в собственных силах, я начинал получать удовлетворение от работы с командой. Видел тот самый уловимый невооруженным глазом прогресс, который приводит в восторг любого тренера с самолюбием и потихоньку чудовищный стресс стал меня отпускать. Мы выиграли о белградского «Рада» 1:0 (что было важно, мяч забил Горак, проявив умение играть головой, что для того «Зенита» было редкостью), сделали ничью с крепкой «Легией» из Варшавы…

Впрочем, остановлюсь еще на одном важном моменте. Да, мне многое нравилось, но голы нам по-прежнему давались с огромным трудом. Кержаков еще не до конца представлял себе, в какой футбол он должен играть, молодые Акимов и Петухов, честно говоря, не тянули ни по физическим кондициям, ни по стремлению во что бы то ни стало принять мои требования. Скорее всего, они просто не могли. Логика подсказывала привести кого-нибудь еще в нападение. Камил Чонтофальский, прибывший на Кипр спустя пару дней после нас, несомненно, своим появлением подстегнул Малафеева. Горак, Мареш и Ширл помогли наладить переход на новую систему игры. Я уже довольно четко себе представлял контуры основного состава. Кроме того, Мутко не забывал мне регулярно напоминать, что вот вернется Игонин, и мы вообще заживем королями. Правда, никто мне не говорил, когда вернется Игонин, ну да бог с ним. Я с этим считался, как и с тем, что должен поправиться Радимов. Покамест наигрывал в центре два варианта: с двумя опорными полузащитниками Катульским и Коноплевым, или с одним опорным и Спиваком. А атака? Она была подвижной, классной, но почему-то словно на глиняных ногах, какой-то неострой, неагрессивной. Надо сказать, что помимо размышлений о том, кем… даже не усилить, а скорректировать эту линию, я проводил отдельную работу с Кержаковым. Во встрече с «Баником» против нас играла главная звезда остраваков - нападающий Вацлав Сверкош, который скоро уехал в клуб бундеслиги «Боруссия» Менхенгладбах. До матча я беспрерывно старался «завести» Кержакова, советуя ему, чтобы тот поучился у молодого коллеги играть в футбол. Конечно, преподносил я этот момент не так прямолинейно, но было видно, что Саше не хочется верить в то, что какой-то чех, фамилии которого он даже не знает, лучше, чем он, Кержаков, действует в нападении.

На Кипре у меня с Сашей состоялся серьезный разговор с глазу на глаз. Тогда я провел много индивидуальных бесед с футболистами, но именно та беседа представлялась мне крайне важной. Кержаков имел все данные для того, чтобы стать не просто звездочкой Петербурга, но и ключевым футболистом в игре «Зенита» на долгие годы, закрепиться в сборной, и не просто получать туда вызовы, но и занять прочное место в ее составе. Не исключено, что в какой-то момент Саша стал считать, что все знает, и все умеет в футболе. Был груб с партнерами, ругал молодых мальчиков на поле на чем свет стоит, что со стороны выглядело некрасиво. Я не собирался ему читать нравоучения и рассказывать о том, как должен себя вести человек в его возрасте. Можно было себе представить, что вся эта ерунда быстро пройдет, и Саша перестанет строить из себя дворового хулигана, что это пройдет. Но мне нужно было помочь ему взять себя в руки именно в тот момент, потому что поведение Кержакова мешало команде. Мешало тем игрокам, чье мастерство, психика и положение в команде не позволяли отвечать Саше тем же. Опять же, необходимо было принять эффективные меры.

Я нарочно выбрал место для беседы в фойе отеля, чтобы атмосфера была как можно более расслабленной. Отослал отдыхать Ивана, чтобы не смущать Кержакова - бывают моменты, когда лучше договариваться с игроком жестами, чем прибегать к переводу. И в итоге мы проговорили полтора часа. Кержи был уже совсем другой - я чувствовал, что передо мной умный парень, с огромным потенциалом, который хочет получать удовольствие от футбола, но забыл, как, собственно, это делается. Кризис в психике ребят после неудачной второй половины сезона-2002 был настолько серьезен, что сразу перестроиться на новые реалии и главное - поверить в необходимость перестройки, было крайне тяжело. Однако, я видел интерес к футболу, я чувствовал, что ребята ощущают себя личностями, и этого было вполне достаточно, чтобы понимать, что работа ведется не зря.