– Нельзя делать больно ей, – услышала она слова Лиз. – Она такая хрупкая и беззащитная. А я? Я не в счет? Мне не больно?

Джастин взял ее руки в свои и держал, не отпуская. Это был жест нежности. Он хотел успокоить ее. Но Лиз высвободила свои руки и гневно посмотрела на него.

– Все вы одинаковы. Вы думаете, что деловая женщина отлита из стали. Что нам все по плечу. Это нечестно.

В ее голосе звучала ярость, но в глазах стояли слезы.

Остаток дня Кенди твердила про себя – наверное, Лизбет просто делилась со старым другом своими заботами. Но у нее не шло из головы выражение маминого лица – ведь Джудит Нилсон прекрасно разбиралась в повадках неверных мужей. Хоть она и отрицала это, но сегодня выглядела так, будто увидела что-то ужасное. Она не признавалась, что слышала их разговор, но тогда почти сразу оплатила счет и ушла.

Кенди поехала в Центр, где занялась разборкой бумаг и перепечаткой документов. Как всегда, Джудит попыталась отговорить ее, но особенно не настаивала – сказала, что у нее разболелась голова и что она едет домой. Джудит и вправду плохо выглядела.

Сама Кенди старалась не обращать внимания на овладевшее ею нехорошее предчувствие. Она даже не заметила, с какой нерешительностью вел себя Дэйв, примостившийся у нее на краешке стола. Услышав телефонный звонок, Кенди каждый раз нервно вздрагивала – надеялась, что это Джастин. Но он не звонил.

Когда дел больше не оставалось и прибыла вечерняя смена, Кенди пришлось пойти домой. В полузабытьи она спустилась в метро.

Она вошла в квартиру, и из раздумий ее вырвала скрипичная музыка, со страстной тоской лившаяся из гостиной. Так, значит, Джастин дома. Кенди в нерешительности остановилась.

Она не хотела с ним сталкиваться. Слишком многое стояло между ними – изумительная необузданная страсть предыдущей ночи и заряженное молниями равнодушие последовавшего за ней утра, а теперь еще и эта его встреча с Лиз, случайным свидетелем которой стала Кенди. Но все же она расправила плечи и решительно вошла в комнату. С проблемой нужно встретиться лицом к лицу, и отсрочка ничего не даст.

Кенди ожидала увидеть Джастина в кресле, но ошиблась. Она хорошо знала, как ему нравилось слушать музыку: сидя в кресле, голова откинута назад, глаза прикрыты. Но сейчас он стоял у окна, без пиджака, а темный жилет и узкие брюки подчеркивали его стройную фигуру и делали Джастина еще выше. Он смотрел через окно на улицу, а в руке держал скрипку.

Кенди встала как вкопанная, и все мысли вдруг вылетели у нее из головы.

– Так это ты играл? – выпалила она. Джастин спокойно обернулся. Он стоял в тени, и лица нельзя было разглядеть, но Кенди поняла, что он уже надел привычную маску.

– Да, – равнодушно произнес он.

Она сделала несколько шагов ему навстречу. Джастин наклонился, достал футляр и осторожно положил туда скрипку. Кенди завороженно наблюдала за отточенными движениями, вспоминая длинные, чувственные пальцы, которые касались ее кожи прошлой ночью.

Она кашлянула и неестественно громко сказала:

– Я раньше не слышала, как ты играешь на скрипке.

– Я уже давно не играл.

Кенди воспользовалась этой темой, чтобы не касаться прошлой ночи.

– Ты всегда играл на скрипке?

Ужасно глупо – обычно такие вопросы школьницы задают при первом знакомстве с мальчиком. Чтобы достичь такого чистого звука, нужно было играть всю жизнь. Она расстроенно закусила губу.

Джастин наблюдал за ней, слегка прикрыв глаза, а потом холодно ответил:

– С трех лет. Мама считала, что нужно уметь на чем-нибудь играть ради страховки.

– Страховки? – эхом повторила Кенди. Он пожал плечами.

– Там, где родилась моя мать, не очень ценилось образование. Постоянной работы было мало. Мама считала, что игрой на скрипке всегда можно заработать на хлеб.

– А откуда твоя мать?

– Магда Штайниц, оперная певица. Ты разве не знала?

Кенди стало не по себе – вот еще одно свидетельство того, как мало она знала о Джастине.

– Нет, – ответила она. – Побывав у твоей тетушки, я решила, что ты сирота.

Джастин рассмеялся.

– Мама жива и здорова. Когда-нибудь ты с ней познакомишься.

– Ты не хотел, чтобы она была на свадьбе? – с усилием проговорила Кенди, стараясь, чтобы в голосе не слышалось обиды.

– Она не похожа на других матерей. – Он помолчал немного, потом продолжал: – Ее работа требует от нее жертв. У таких людей время расписано на годы вперед. Она развелась с отцом, когда я еще был маленьким. Задолго до того, как мы приехали в Англию. Я с ней почти не виделся. Мы, конечно, друзья, но… – тут он снова пожал плечами, – нельзя разыгрывать родственные отношения там, где их нет.