Шрифт:
– Какими судьбами, мистер Старк, в наш женский монастырь?
Оказалось, Миша был в Ялте по делам очень важного груза, надолго застрявшего там из-за незалежной упертости хохляцких таможенников, а дальше его путь лежал в Севастополь, где ему под видом металлолома обещали продать свеженький противолодочный крейсер, заказанный и уже частично оплаченный китайцами. И вот он, так сказать, по пути решил проведать очаровательных дам.
– Майкл, ты, наверное, шпион?
– засмеялась Нинка.
– Конечно, меня зовут Бонд. Джеймс Бонд. И я очень люблю красивых женщин!
– Эдуард Викторович знает, что вы здесь?
– тревожно спросила Лида.
– Разве я похож на самоубийцу?
– захохотал Старков.
Ужинать поехали в «Моллюск». По пути наперебой расхваливали Майклу необыкновенную певицу.
– Если вы не преувеличиваете, то это интересно! У меня есть знакомый продюсер - ищет таланты…
Но в тот вечер, как назло, пела совсем другая девушка, восполнявшая полное отсутствие вокальных данных буйной автономией роскошных ягодиц. Денег ей несли еще больше, и она благодарно вминала их в свой бездонный лифчик.
Когда проходили мимо бара, Нинка кивнула белокурому двойнику Харатьяна, словно старому знакомому. В тот вечер она была томно рассеянна, жаловалась на духоту и несколько раз выбегала из-за стола якобы подышать свежим воздухом. Майкл рассказывал о том, как жил с родителями в Америке и долго, поначалу безуспешно, учился быть нерусским. Со временем научился, и однажды, затащив в постель студентку соседнего колледжа, наутро он признался ей, что приехал из России.
– Сначала эта воспиха обалдела и подумала, что я ее разыгрываю…
– Кто?
– не поняла Лида.
– WASP - white Anglo-Saxon protestant, - объяснил Старков.
– Жуткие зануды! Потом она страшно испугалась и прямо от меня, кажется, побежала в ЦРУ…
– А разве в Америке тоже стучат?
– удивилась Нинка, в очередной раз вернувшаяся с воздуха.
– Вау! Так стучат, как в доме во время ремонта!
Весь ужин он смотрел на Лидию Николаевну с нескрываемым вожделением, и она всячески корила себя за то, что надела платье с глубоким вырезом.
«А ведь я тебя предупреждала!» - ворчала Дама.
«Нормально, - успокаивала Оторва.
– Тебе же приятно!»
«Ничего приятного! У этого Майкла ухмылка сексуально озабоченного тинейджера!»
«А по-моему, у него очень милая детская улыбка…»
Нинка объявила, что у нее страшно болит голова и что Костя отвезет ее, а потом сразу вернется за ними. Оставшись вдвоем, они еще долго разговаривали. Майкл рассказывал, как страшно испугался, когда после ареста отца к ним ввалились с обыском и перерыли всю квартиру в поисках запрещенной литературы. Он даже стал заикаться, и вылечили его только в Америке - старенький логопед из военной еще эмиграции. У него на стене в кабинете висел портрет генерала в очках - Власова.
– Теперь я заикаюсь только, когда очень в-в-волнуюсь!
– с улыбкой сказал Майкл и под столом положил ей руку на колено.
«Пощечину! Дай ему пощечину!» - заголосила Дама.
«Зачем? Тебе же нравится!» - хмыкнула Оторва.
– Значит, сейчас вы волнуетесь?
– спокойно спросила Лидия Николаевна.
– К-конечно!
– рассмеялся Старков, и его теплая ладонь осторожно двинулась дальше.
– Уберите руку!
– тихо приказала Лидия Николаевна.
– Почему? Я же вас люблю! Давно. Вы же знаете.
– Нет, не знаю. Надеюсь, Эдуард Викторович тоже не знает.
– Надеюсь, - помрачнел Майкл и убрал руку.
– Скажите, Майкл, что происходит у вас с моим мужем?
– очень серьезно спросила она.
Эта серьезность происходила, наверное, от стыда и недовольства собой, потому что на том месте, где побывала его ладонь, остались теплые благодарные мурашки.
– Эдуард, к сожалению, не может понять, что теперь время цивилизованного бизнеса.
– Он очень переживает из-за порта.
– Вы, русские, странные люди. Переживать надо из-за другого. Вот я переживаю из-за того, что совсем вам не нравлюсь, - Майкл отхлебнул вина и внимательно посмотрел Лидии Николаевне в глаза.
– Я правильно вас понял?
– Я замужем, - вытерпев его взгляд, ответила она.
– Вы просто как наши воспихи! Они, конечно, изменяют мужьям, но потом очень переживают.
– Мне эти переживания не грозят.
– Жаль. А Эдуард просто не умеет управлять портом. Это может плохо кончиться, и я этого никогда не допущу. Я вложил в дело слишком много денег.
Когда они покидали ресторан, за стойкой хлопотал совершенно другой бармен. Костя довез их, лихо вписываясь в извилистые повороты. Казалось, машина мчится не по шоссе, а скользит, словно по монорельсе, по белой разделительной полосе. Лидия Николаевна, поблагодарив за ужин, направилась в свой номер, а Майкл остался около машины и о чем-то заговорил с телохранителем.