– Джек, извини, мой дорогой. Я люблю тебя, но если послушаю эту песню еще хоть минуту, я применю силу.

– По крайней мере честно.

И он откинулся в кресле-качалке, запрокинув голову, и посмотрел на позднее ноябрьское солнце.

– Что еще включить? – Анна пробежала глазами по куче дисков – пятнадцать или шестнадцать названий, ни одно не вызывало интереса.

– Ничего. Я наслаждаюсь тишиной, – буркнул Джек, раздраженный, будто не он выбирал музыку в первый раз.

– Ладно. Я пошла готовить обед. Тебе нужно что-нибудь?

Он покачал головой.

Анна резала морковь для супа, когда вдруг услышала версию номер четыре песни «Сюзанна» в исполнении Джека. Она вздохнула и включила радио над раковиной, чтобы прослушать вечерние новости. Но тут Ной Адамс начал свою программу «Продуманный уик-энд», и она вспомнила, что сегодня воскресенье, а Флинн не показывалась с самого утра. Она бросила морковку в кастрюлю с супом и пошла по комнатам.

– Флинн? – позвала Анна.

На втором этаже никого не было.

Джек перестал петь ровно настолько, чтобы сообщить, что не видел Флинн весь день. Это было не так уж необычно, хотя по выходным Флинн старалась держаться где-нибудь поблизости. В дни учебы Флинн почти никогда не приходила домой сразу после уроков. Возможно, Анна этого и не узнала бы, так как каждый вечер приходила в шесть часов – в этом полугодии она согласилась помочь местному педиатру, – если бы не наблюдательная Виолетта».

Неделю назад или около того Виолетта позвонила в семь утра.

– Все в порядке? – спросила она. Анна сказала, что все нормально.

– Хорошо, я просто увидела, что ваша девочка не села в школьный автобус. Автобус остановился, а она не села.

Анна соединила в единое целое слова Виолетты и то, что говорил преподаватель Флинн: девочка иногда приходит в школу позже на десять-двенадцать минут и возвращается домой, по словам Виолетты или Джека, около пяти – половины шестого. Анна решила обсудить все с Флинн, спокойно, не упрекая внучку. У кого еще из ее одноклассников были матери, которые бросали свои семьи в кафе? Анна знала – скоро все наладится, и, поскольку в настоящий момент Флинн ничто не угрожало, она не собиралась наказывать ее за прогулы. Упущенное в школе всегда можно наверстать.

– Где ты была? – спросила Анна после того звонка Виолетты, когда Флинн наконец-то пришла домой.

Внучка пожала плечами:

– Нигде. Просто гуляю.

– Виолетта видела тебя на станции.

– Иногда мне нравится гулять вдоль железной дороги. На следующий день на работе Анна делала прививку пациенту и вдруг поняла, что что-то не так. Она почувствовала паническую уверенность, что Флинн в опасности. Именно такое чувство испытала она много лет назад, в тот день, когда нашла Поппи в соседском бассейне.

Анна оставила доктора Нейлора и пациента в процедурном кабинете и вышла, чтобы позвонить домой. Ответил Джек. Флинн еще не возвращалась. Быстрый звонок в школу подтвердил, что там ее тоже не было. Анна села в машину и помчалась вниз к железнодорожным путям. Она ненавидела себя за то, что принимает все близко к сердцу, – в прошлом году она делала это слишком часто. И тут она увидела свою внучку. Анна не могла поверить своим глазам. Флинн стояла на рельсах, прямо на пути поезда в пять тридцать пять, чей мрачный свисток уже слышался вдали. Неожиданно поезд загрохотал совсем близко, но Флинн не сдвинулась с места. Анна побежала быстро, как могла, крича изо всех сил, но грохотание состава заглушало ее крики, она сама себя не слышала. Свисток прозвучал снова, он был громче и пронзительнее. Флинн отскочила от дороги, как только Анна добежала до нее, поезд был приблизительно в ста ярдах. Анна схватила девочку и сильно ударила ее по лицу в абсолютном шоке от ужаса:

– Почему ты это делаешь? Что с тобой? Ты все, что у меня есть.

Она обняла Флинн и подождала, пока ее колотящееся сердце успокоится. Флинн потерла щеку:

– Пожалуйста, не бей меня никогда больше.

– Ты напугала меня до смерти, – сказала Анна. – Извини. Что ты делала, стоя здесь? Разве ты не слышала, что приближается поезд?

– Конечно, я видела. Я просто смотрела на него – нет ничего плохого в том, чтобы смотреть на поезд вблизи. Я знаю, что делаю.

В машине Флинн повернулась к Анне и заговорила:

– Ты слишком переживаешь. Волнуешься, когда не следует. Тебе вообще не нужно переживать. Нет никакой причины бояться.

– Может быть. Я не против, чтобы ты смотрела на поезд, но стой в стороне от путей, прошу тебя. Если я застану тебя на путях еще раз, то запру в комнате и пристегну наручниками к кровати.

Флинн фыркнула так же, как делала Поппи, когда была подростком. Но теперь это не вывело Анну из себя, как когда-то; в конце концов, подростковый возраст – это форма безумия.

Анна прошла задом и спустилась по ступенькам, которые вели к берегу. Издалека она увидела Флинн: девочка сидела у воды и веточкой копалась в песке. Горизонт был розово-серым, ноябрьский свет просачивался с небес. Анна подошла ближе и увидела, что губы Флиын двигаются. Флинн подняла глаза навстречу бабушке.

– Привет, – сказала Анна.

– Привет.

Анна плотнее закуталась в свитер и села рядом с внучкой:

– Я готовлю обед. Духовка слишком нагрелась, и я подумала, не выйти ли на свежий воздух.

В такие дни приходилось быть осторожной и не показывать, что она проверяет Флинн. Девочка сердилась, когда думала, что Анна следит за ней.

– Как прошел твой день? – спросила Анна.

– Хорошо. Я ходила к черничнику.

Флинн растянулась рядом с собакой, которая дремала, грязная и покрытая свалявшейся шерстью. Была ли в черничнике крапива? Анна не могла вспомнить.