Впрочем, если есть что хуже, чем выяснять, кто правильней воевал, так это разбираться в военных теориях. Но кое в чем разобраться все-таки надо. Поскольку с легкой руки все того же Виктора Суворова Тухачевского стали считать едва ли не главным виновником разгрома Красной Армии в июне 1941 года. Мол, он продавил порочную доктрину «войны малой кровью на чужой территории», из-за которой наша армия была не так вооружена, не так подготовлена и вообще все было не так…

Только не надо особенно зацикливаться на словах. Такая война является мечтой любого военачальника. Немцы тоже воевали «малой кровью на чужой территории», однако их военную доктрину никто не объявлял изначально порочной, пока они на Россию не полезли…

Тем не менее на Тухачевского-теоретика вешают даже тех собак, которые родились уже после его смерти. Герман Смирнов, например, в своей книге «Правда о кровавом маршале», вышедшей в начале 90-х годов, пишет: «За „рейдовую психологию“, усиленно внедрявшуюся в сознание молодых командиров-танкистов, пришлось заплатить большой кровью в первые дни войны. Действуя в соответствии с наставлениями, выработанными Тухачевским, они бросали свои непереформированные танковые корпуса, состоявшие из легких танков Т-60, Т-26 и БТ, во встречные контратаки на фашистские танковые колонны. И в первые же часы боя теряли до 90 % боевого состава…»

Вот ведь странно: нам почему-то всегда казалось, что не «молодые командиры» бросают корпуса в бой, а как минимум командующие дивизиями и фронтами. А наставления пишет и рассылает Генеральный штаб, начальником коего, кстати, в то время был генерал армии Жуков (тот самый!), которого постоянно противопоставляют Тухачевскому. И доктрина была тут абсолютно ни при чем, а просто наши генералы за десять лет не удосужились разработать тактику танкового боя… А если мозг нашей армии в 1941 году руководствовался наставлениями двадцатилетней давности, то что тут можно сказать…

…«Теоретическая» гастроль Тухачевского была непродолжительна. Академия терпела его не более полугода, после чего он вернулся на знакомый ему пост командующего фронтом. А в 1924 году он был назначен руководителем по стратегии всех академий РККА. Время было безумное…

Кстати, финт Троцкого на самом-то деле был «медвежьей услугой» его любимцу. Тухачевскому очень не помешало бы систематическое образование. Но как он мог прийти учиться в академию, которую раньше возглавлял?

…В конце 20-х годов, по воспоминаниям Л. А. Норд, [32] Тухачевский как-то раз сказал ей: «…Никто из военного руководства, кроме Фрунзе, не жил и не живет так армией, как живу ею я. Никто так ясно не представляет себе ее будущую структуру, численность и ту ступень, на которую армия должна стать… Поэтому теперь мне надо добиваться того, чтобы стать во главе руководства армией, иначе ее развитие будет идти не так, как надо, и к нужному моменту она не будет готова…»

Одной черты у Тухачевского не отнимешь ни при каком раскладе – страстную любовь к армии. Это еще одна причина того, почему он едва ли был замешан в возне вокруг Троцкого. Когда Троцкий выдал свой план перевода армии на милиционную систему, он для Тухачевского, при страстности его натуры, мог и вовсе перестать существовать. (Для сравнения: при каких условиях православный станет поддерживать политика, который предлагает закрыть храмы, а богослужения проводить на квартирах прихожан?)

А кто для него существовал? Кто был для него авторитетом, притом что руководство СССР было поголовно штатским? Он уважал Фрунзе – за ту же любовь к их общему делу, которую испытывал и сам, но Фрунзе не был профессиональным военным, к касте он не принадлежал. Зато совсем недалеко, в Германии, существовал человек, который был ему близок по духу и по взглядам – генерал фон Сект. Тухачевский наверняка был знаком с его трудами, да и немецкие коллеги в то время прикладывали очень большие усилия, чтобы воспитывать советских офицеров в своем духе, такова была тогда политика рейхсвера. И, как показали последующие события, особенно близка оказалась Тухачевскому стержневая концепция политических взглядов Секта – военно-политическая диктатура.

Но это еще впереди. Пока что идет 1924 год, и наш герой вживается в работу Штаба РККА. А на западных границах СССР уже назревает очередной кризис. Даже германскому национализму далеко до польского, и жители Западной Украины и Белоруссии за четыре года польского владычества натерпелись от панов достаточно, чтобы дойти почти до точки кипения… ну, и Коминтерн с Разведупром тоже руку приложили. В случае, если бы восстание все же началось, само собой, Красная Армия мгновенно вмешалась бы в конфликт и занялась отвоевыванием переданных Польше территорий. Конечно, Тухачевский не мог остаться в стороне, и осенью 1924 года он едет в свой любимый Западный округ «по делам службы». Ему это позволяют. Более того, в 1925 году на съезде Советов Белоруссии он призывает правительство республики «поставить в повестку дня вопрос о войне».

Однако новая работа быстро охладила эту горячую голову. Уже 26 декабря 1926 года в докладе «Оборона Союза Советских Социалистических Республик» он делает горестный вывод: «Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы».

Впрочем, можно подумать, кто-то спрашивал о готовности! В 1927 году страна опять стоит на грани войны. Тогда всерьез ожидали, что Англия блокирует СССР на море, одновременно спровоцировав нападение Польши, Румынии и Финляндии. В июне 1927 года Красная Армия уже заняла позиции вдоль западной границы, приготовившись к отражению нападения. Пронесло. Тогда не рискнули. Тем не менее советское правительство занервничало, о чем говорит форменная чехарда со смещениями и назначениями в ближайшие три года.