Я не ответила, с невероятным наслаждением и звучным хлюпом отпила чай из щербатой чашки с золотым ободком. Все-таки, жизнь была прекрасна, и это только сейчас до меня, замученной событиями последних часов, начало доходить. Во-первых, Танька твердо встала на свои очаровательные ножки, и я перестала быть ей нянькой. Во-вторых, я довольно счастливо избежала нападения форменной бесы, и мне даже не пришлось объясняться с российскими органами правопорядка. А в третьих, передо мной сидело мое распрекрасное начальство, один из немногих людей, которым было до меня не совсем до лампочки.

– Знаешь что, - задумчиво сказал тот, кому моя судьба была небезразлична.
– Отправляйся-ка ты в "Известия" внештатным корреспондентом работать.

– Что?
– поперхнулась я чаем.

– У меня там, вроде бы, знакомый человек имелся, - не обращая внимания на мою вытянувшуюся физиономию, размышляло вслух начальство.
– Дам я тебе амулет на всякий случай, хотя… - он внимательно посмотрел на меня, - ты и так неплохо справилась, так что амулета ты не получишь, еще спугнешь его ненароком.

– Кого его?
– оторопела я.

– Беса форменного, - спокойно, как будто речь шла о прописных истинах, ответил волхв.
– Жителя планеты под номером 14565.

– Это той, на которой Иззя со своей мамой живет, что ли?
– вспомнила я весенние события.
– Кажется, волхв Терентий именно такой номер называл… Или не такой?

– На ней, на самой, - подтвердило мою правоту начальство.
– Бесы там в незавидном положении существуют, либо впроголодь, либо в услужении, эдакий аналог наших домовых, только в куда более бессловесном и лебезящем виде.

– Поэтому и отрываются на людях?
– возмутилась я.

– Не только на людях, прошу заметить. В других мирах их не меньше, чем в этом.

Я немедленно представила себе светоносную маму Иззи, выдающую разрешение на вселение в человека особо расторопному бесу форменному.

Волхв, внимательно наблюдающий за мной, отрицательно покачал головой:

– Хозяева бесов вовсе не посылают своих работничков ни на Землю, ни в иные миры, они им просто предоставляют отпуск. А уж мелкие пакостники распоряжаются свободным временем так, как им заблагорассудится. Так что, ты не думай плохо об их господах - сами они очень законопослушны… Суть не в этом.

А в чем тогда? Мне так не хотелось становиться журналистом, что я была готова на что угодно. Даже на спор с начальством. Однако тот не был склонен сегодня прислушиваться к моим личным желаниям. И это было странно - обычно он все же учитывал мнение своих подчиненных. У меня появилось нехорошее предчувствие об окончании спокойного отрезка жизни. Впоследствии оно меня не обмануло.

Волхв поднял на меня глаза цвета пасмурного неба, и я поняла, что не избежать мне участи примыкания к пишущей братии.

– Суть в том, что мне не нравится это происшествие. Этот бес разгуливал тут без отпускного свидетельства. И, потом, они в одиночку обычно не путешествуют…

Дурное предчувствие усилилось.

– Короче, Лиса. Ты успешно противостояла бесу, а я не уверен, что найду кого-то столь же перспективного в короткий срок.

Это было уже не предчувствие, но обреченность:

– Так в чем же будет состоять мое задание? И, учтите, я еще никогда не работала корреспондентом. Даже внештатным.

– Учиться никогда не поздно, - доверительно сообщило мне мое оптимистичное начальство.
– Это просто, поверь мне. Завтра ты явишься к моему другу, тебе выдадут задание и свидетельство прессы. И да, не забудь сделать фотографию. Деньги есть?

Я проверила карман.

– На фотку хватит. И это все?

– Нет, не все. Ты сходишь на пресс-конференцию, вернешься, и напишешь заметку.

– Всего-то, - деланно-беззаботно махнула я рукой.
– А я то уж подумала, что меня заставят делать то, что я не умею. А тут все просто - получить, сходить, вернуться - это я с младенчества умею. Буковки вырисовывать - еще в школе… нет, до школы научилась.

– Поверь, - подмигнул мне Борис Иванович, - ничего сложного в этом на самом деле нет. Только вот микрофоном тебе пользоваться не советую. Лучше то, что успеешь, в тетрадку записывай.

– Это еще почему?
– не поняла я.

– Я бы на твоем месте на него не полагался, а то еще расплавишь ненароком, - широко улыбнулся собеседник.
– А потом написать ничего не сможешь.

Я мрачно взглянула на него - обязательно мне напоминать о том, что с металлом мы так и не сошлись характером?

На следующий день я с чувством своей абсолютной и бесповоротной профнепригодности подходила к зданию на Пушкинской площади.

"Хоть бы он забыл обо мне", - думала я, пока старушка вахтерша искала мою фамилию в числе заявленных посетителей.
– "Я бы тогда… еще столько же картошки, сколько у Таньки, начистила!"