– Откуда это? – удивился Рахан.

– Откровение.

– Настольная книга нашего Большого Брата, – горько усмехнулся Рус.

– «…И я увидел Звезду, упавшую с неба на землю. И был ей дан ключ к проходу, ведущему к бездне. И отомкнула она проход, ведущий к бездне, и вышел дым из прохода, словно из огромной печи. И потемнело небо, и солнце потускнело от дыма, валившего из прохода, и на землю пала саранча…», – глухо присоединилась к Брату Кэт. – Так будет.

– Да?

– Истинно.

– Истинно, – повторил Брат.

– И что мы можем сделать? – с кажущимся спокойствием процедил Рус. – Слышала, эти твари неуязвимы.

– Сделать? – Кэт задумчиво подняла голову и посмотрела вверх.

Не на Селену, чуть левее. Потом опустила взгляд и обвела людей кристальным взглядом прозрачных синих глаз. Глупых людей, не желающих понимать такие очевидные вещи.

– Как что?.. Убить Звезду.

Они остались на Кайской горе еще на один день – нужно было как следует отдохнуть, да и не мешало определиться, что делать дальше. Рахан с Кэт понятно – станут гасить звезды, но как быть остальным, далеким от судеб мира?

Дождило. Короткое лето кончалось. К следующему полнолунию можно ожидать первых робких морозов, а через два месяца земля наверняка укроется снежным покрывалом. Мир изменил свое отношение к нашкодившим обитателям – стал холоднее.

Утром Кэт, как гуляющая сама по себе кошка, ушла бродить по мертвому городу, почему-то никто не беспокоился, не мог допустить мысли, что нечто способно причинить ей вред. Ключник задумчиво вертел в руках любопытное оружие Руса, тот, раньше ни под каким предлогом не позволявший касаться кому бы то ни было своей глевии, заинтересованно наблюдал за калекой. Остальные спали.

– Удобная конструкция, – оценил Ключник.

– Ничего нового, – потягиваясь, протер глаза кулаками Брат. – Можно?

Ключник вопросительно посмотрел на Руса, тот кивнул, и солдат передал оружие.

– Глевия, она же глефа. – Брат, не вставая, крутанул ее над головой с несколькими перехватами. – Хотя нет, глефа – такая разновидность алебарды, у нее и древко подлиннее, и лезвие шире и короче. А это… это, скорее, нагината.

Затем, не прекращая вращение, бросил глевию-нагинату в сторону Руса. Гитарист ловко поймал ее одной рукой и начал зачехлять.

– Нагината, глефа… Сам сделал, как хочу, так и называю. Глевия – это да! Как имя любимой… А на что похожа… – Рус улыбнулся. – Да хоть на косу с ручкой.

– Романтик, – ухмыльнулся Ключник.

– Ага. – Для довольного Руса это было комплиментом.

– У основания рукояти добавь круглую гарду – можно будет скользящие удары на лезвие принимать.

– Здесь? – Рус провел ладонью в указанном месте. – Умно. Как будет время.

Плотно пообедав собранными с миру по нитке припасами, разношерстная компания собралась на некое подобие совета.

– Завтра разбегаемся? – начал Брат.

Разбегаются, уходят каждый в свою сторону, вот только кто с кем? Ключник молчит, у него уже есть спутник, вернее – спутница. Рус с Братом без особой цели, но на юг, по стопам легенды о рае. Остальные?

– Я пойду с Раханом. – Старавшийся больше молчать и слушать Ванко при этом придерживался собственного мнения.

Ключник едва заметно покачал головой, бедный мальчишка упрямо льнул к угрюмому калеке, невзирая на кажущееся безразличие своего кумира.

– Малыш, – горько заметила Стерва, – они идут мир спасать.

Прав, как прав все-таки Полк, подумал Брат. Только через кровь и слезы, в поту и грязи можно строить, восстанавливать потерянное почти навсегда за три дня безумной войны. Долго, мучительно, переступая через себя и через других, маня и обманывая, запугивая и убивая. Жизнью первого поколения лишь заложив, нет, только расчистив место для будущего фундамента нового общества, которое навряд ли пойдет по следам старого, топчась по своим граблям и учась на собственных ошибках. Прав, тысячу раз прав. Но как нестерпимо хочется поверить в чудо, в сказку, в исключительное право избранных единственной жертвой или иным деянием исправить, возвратить ушедшее, повернуть время вспять. Человек ведь слаб и ленив – такова его природа.

А Ключник подумал, что на весь этот мир ему просто плевать. И даже более того – будь его воля, он бы сам растоптал, размазал эту чудовищную действительность как густую тягучую слюну. Все, что ему нужно, – мстить. За близких – жену и детей, медленно, один за другим уходивших из жизни у него на руках. За товарищей – того же Бонзу, в страшных корчах и мучениях умирающего от действия неизвестного яда. За себя – за свое безумие и четырнадцать лет забытья. И даже за Ванко – ребенка без будущего, одного из миллионов. Мстить, найти бы только достойного противника.