– Фу-ты, Господи! – вздохнула Алла.

– Кого? – Федор поспешил за братом.

– Мальчика! Знаешь, как назвала? Иван! – Демилле звонко рассмеялся. – Наконец взялась за ум! Иван Иванович Демилле! Каково?

– Фу-ты, Господи! – повторила Алла.

Они расположились в маленькой кухоньке за столом, появились закуски, бокалы. Алла, выпив шампанского за рождение племянника, удалилась, сославшись на головную боль. Братья остались одни.

Демилле внешне повеселел, но тревога в глазах не исчезла. Федор с самого начала заметил, что у брата что-то не в порядке, но не спрашивал, опасаясь задеть за живое, огорчить и самому огорчиться. Разговор поначалу вертелся вокруг Любаши, но довольно вяло: Федор дал понять, что по-прежнему считает поведение сестры предосудительным, несмотря на русское происхождение племянника. В результате свернули на «Жигули» цвета морской волны. Тема была безопасной, но неинтересной Евгению Викторовичу.

– Как там, в Ливии? – спросил он.

– Жарко, – ответил Федор.

– А в политическом смысле?

– Тоже.

Разговор о Ливии был таким образом исчерпан, и Демилле с беспокойством отметил про себя, что напряженно ищет тему для разговора. Ему стало досадно: не виделись с братом два года – и на тебе! – поговорить не о чем. Он мучительно размышлял: сказать или не сказать Федору о своей беде?

– Ты часом ко мне не заезжал? – спросил он.

– Куда? – удивился Федор.

– На улицу Кооперации.

– Не успел. Знаешь, установка гаража… Присматривал, глаз да глаз нужен. Надеюсь, у тебя дома все в порядке?

Демилле хватил коньяку. Федор лишь пригубил. В глазах Евгения Викторовича появились злые огоньки.

– Дома все в порядке, – сказал он. – Только его нет.

– Как это – нет? – насторожился Федор, предчувствуя нечто опасное для пульса.

– На улице Кооперации моего дома нет.

– Ты развелся?! – ахнул Федор, непроизвольным движением дотрагиваясь до левого запястья.

– Нет, – поморщился Демилле. – Он улетел куда-то. Четыре месяца ищу – не могу найти.

За столом воцарилось молчание. Демилле не без злорадства наблюдал за физиономией брата. «Это тебе не Ливия!» – промелькнуло у него в голове. Наконец Федор спросил:

– Ты мое письмо получил?

– Откуда?

– Отсюда.

– Куда ты его отправил?

– На улицу Кооперации. По твоему адресу.

– Адреса больше нет, Федя. И дома нет. Я же говорю: четыре месяца я там не живу.

– А Ирина? Почему мать мне не сказала? – Федор растерялся окончательно.

– Мать не знает. А Ирина… Живет где-то в другом месте.

– Она тоже переехала?

– Федя, дом улетел! Ночью, со всеми жильцами. Снялся с места и перелетел куда-то. Я не знаю – куда.

– Перестань паясничать! – вскричал Федор, вскакивая с места и нащупывая в кармане валидол.

Он вытряхнул из стеклянного цилиндрика таблетку и точным движением положил ее под язык.

– Я не паясничаю. Я правду говорю, – как можно более проникновенно сказал Евгений Викторович.

Федор молча замахал рукой, занятый растворением таблетки под языком. Наконец ему показалось, что валидол расширил сосуды, суженные заявлением брата.

– Я не хочу даже говорить об этом, – сказал он.

– Хорошо, – сразу согласился Демилле. – Давай завтра пойдем к Любаше, поздравим.

– С чем?

– У тебя племянник родился, балда!! – заорал Демилле.

– Я не считаю его своим племянником.

На крик в кухню вернулась Алла. Она метнула взгляд на бутылку коньяка, опорожненную уже наполовину, потом – на Демилле.

– Что вы тут орете? – спросила она.

– Вы там совсем чокнулись в своей Ливии! – Демилле почему-то разбирал смех.

– Нет, это вы здесь совсем чокнулись, дорогой мой! – отвечал Федор.

Алла заметила на столе раскрытую скляночку с валидолом.

– Шурыгин, тебе плохо? – строго спросила она.

– Будет плохо! Ты послушай, что он говорит!

– Нет-нет, я больше не буду. Давай лучше про Ливию. Там негров много? – спросил Демилле.

– Там нет негров, – сказала Алла. – Там арабы.

– А арабов много?

– Два с половиной миллиона, – сказал Федор хмуро.

– Да-а-а… – протянул Демилле. – Это много.

Он налил себе коньяку и сразу выпил. Опять воцарилось молчание.

– Ты переночуешь у нас? – спросил Федор.

– С удовольствием. Последнее время мне приходится ночевать в коктейль-баре.

Федор оставил эту реплику без внимания. Расспросы могли завести неизвестно куда.

Евгению Викторовичу постелили в столовой на диване. Улеглись спать рано, в половине одиннадцатого. Демилле развесил на спинке стула джинсы, поставил под стул кроссовки, снял рубашку и повалился на чистую постель. Долго с наслаждением вдыхал запах свежей крахмальной наволочки. За стеною, в спальне Шурыгиных, слышались приглушенные голоса Федора и Аллы: бу-бу-бу…