– Нет, это грубо. Все дело в искусстве разливания коктейлей. Серопян – мастер. Я бы назвал его художником.

– Значит, недоливает, – заключил Демилле.

– Алик учит интеллигентно пить, вот и все. В результате нет драк, правонарушений… Разве не к этому призывают нас партия и правительство? – подмигнул Зеленцов.

– Конечно, это так… – засомневался Демилле.

– Разумная частная инициатива должна поощряться, – наставительно сказал Зеленцов. – Выгода обоюдная. Государство получает план, общественность – культурное место отдыха, а мы – небольшие дивиденды…

Вечером тридцать первого августа все было готово к открытию.

Бродвей сиял, колонки изрыгали звуки с немыслимым уровнем децибел, белые столики были расставлены по порядку, освободив у эстрады танцевальную площадку с пластиковым полом, подсвеченным снизу лампами.

Алик оценил работу на «отлично» и произвел окончательный расчет.

Появились еще две штатные работницы дискобара: сухопарая официантка Лидия и посудомойка Варвара Никифоровна. Они деятельно перетирали посуду, убирались на кухне и в моечной. Демилле пришлось свернуть свою постель и переехать в тесную кладовку, где стояли два финских холодильника и громоздились друг на друга ящики с коньяком.

Отпустив всех работников в начале первого ночи, Алик остался наедине с Евгением Викторовичем. Он ходил вдоль Бродвея, цокал языком, гладил стены небоскребов, заглядывал в пропиленные окна и время от времени включал различные световые эффекты. Насладившись, сел за столик с Демилле.

Евгений Викторович понял, что предстоит итоговый разговор, и, чтобы предупредить возможную неловкость, начал первым.

– Я уже ищу комнату, – сказал он. – Еще две-три ночи…

– Я не гоню, – Алик с улыбкой поднял ладони.

– Нет, ну все-таки… Не совсем удобно.

– Где работать будешь? – испытующе глядя на Демилле, поинтересовался Серопян.

– Найду.

– Найти трудно. На тебя всесоюзный розыск объявлен. Почему мне не сказал? Ай-ай-ай… – Алик покачал головой.

– Что?! – выдохнул Демилле.

У него сжало горло, а Серопян, щелкнув замочками «дипломата», извлек сложенный вчетверо большой лист бумаги, напоминающий афишу. Не спеша развернув его, все с тою же улыбкой он положил лист на столик. Это был информационный листок «Их разыскивает милиция». В среднем ряду фотографий Демилле увидел свое лицо и текст под ним, где сообщалось, что последний раз его видели в июле месяце в городе Севастополе, а также были перечислены приметы.

– Я не знал. Честное слово… – прошептал Демилле, с ужасом глядя на свою фотографию, окруженную физиономиями опасных преступников.

– Теперь знай, – сказал Алик, складывая лист.

– Откуда это у тебя?

– В милиции свои люди, – улыбнулся Алик.

– Ты им не сказал?

– Зачем? Их дело искать, пускай ищут…

– Что же мне делать? – спросил Демилле, с надеждой глядя на Алика.

– Ничего. Оставайся. Узнать тебя теперь невозможно. Будешь работать.

– Кем? Мы же закончили оформление.

– Будешь помогать Лидии, – спокойно сказал Алик и слегка прищурился, наблюдая, какое это произвело впечатление на собеседника.

– Официантом?! – Демилле вскочил на ноги.

– Сто пятьдесят. Больше не могу. Остальное чаевыми. Лидия одна не справляется, слишком много посетителей… – Алик будто не заметил его возмущения.

– Нет, никогда! – Евгений Викторович нервно заходил по Бродвею.

– Зря. Такой работы нигде не найдешь. Без паспорта, в розыске… Зря, – вздохнул Алик.

– Я подумаю… – Демилле снова уселся за столик.

– Подумай, – кивнул Алик.

Демилле закурил. Помолчали. Алик с наслаждением осматривал зал.

– А тебе не жалко денег – всем платить? – спросил Демилле с ехидцей.

– Деньгам оборот нужен.

– Не боишься?

– Чего? – Алик улыбнулся в высшей степени безмятежно.

– Прокуратуры, – резко сказал Демилле.

– Думаешь, жулик, да? – улыбка Алика стала печальной. – А ты подумал – на фига мне это нужно? – он обвел рукой помещение. – Я без этого свою тысячу в месяц имел, ни с кем не делился. Мне дело нужно, без дела не могу, пропадаю… Чтобы по высшему классу. Фирма. Не хуже, чем на Западе, понял? Что мы, не можем? За страну обидно.

Алик, и вправду, обиженно засопел, стал похож на ребенка с большой круглой головой.

– Я же тебя не обвиняю, – мягко сказал Демилле.

– Обвиняешь. Но я не обижаюсь. Как раньше было, уже прошло. Так уже не будет. Обществом движут деньги, а не идеи. Попробовали идеями двигать – жрать стало нечего. Я делец, да. Только лучше, если больше дельцов. Делец – от слова «дело».

– Значит, идеи уже не нужны?

– Почему не нужны? Нужны. На своем месте. Идеи нужны, творцы нужны. А толпе нужно хлеба и зрелищ. Как в Риме. У меня профессия – обеспечивать им зрелища. А ты двигай идеи. Я тебе не мешаю, но и ты мне не мешай…