– Потому что я видел доказательства этому своими собственными глазами.

Он услышал, как часто задышал чародей, и почувствовал, что тот впервые стал внимательно слушать его.

– Правда? Время Перемен грядет, да? Арракай Нидлек Царуг Тзинч? – Вурман прервался, ожидая ответа и склонив голову набок. Он вытер нос кончиком пальца, и вновь его тяжелое дыхание достигло ноздрей Феликса.

Феликс подумал, что же происходит? Эти слова были произнесены на языке, который он уже слышал во время ритуала идолопоклонников, который они с Готреком прервали в Таинственную Ночь. А имя Тзинча было ему очень знакомо и пугало. Оно принадлежало одной из самых темных сил. Медленно Вурман кивнул.

– Нет, ты не один из Избранных. Но по крайней мере ты знаешь хоть несколько слов нашей Литании. Я это вижу по твоим глазам, но не думаю, что ты член Ордена. Как это получилось?

Было очевидно, что волшебник не ждал ответа, и вопрос этот задал скорее себе. Внезапно где-то рядом послышался вой волков. Волшебник дернулся, но потом улыбнулся.

– Должно быть, другой мой гость прибыл. Я должен спешить. Однажды он уже ускользнул из ловушки, но обязательно придет за своей девочкой.

Волшебник проверил, крепки ли цепи, сковавшие Магдалену. Он внимательно осмотрел руны, и, явно удовлетворенный, ухмыльнулся и стал подниматься наверх. Проходя мимо, он поглядел на Феликса. Молодого человека передернуло – вдруг чародей решил убить его прямо сейчас. Волшебник улыбнулся.

– Нет, это произойдет позже. Мы еще о многом побеседуем, прежде чем ты умрешь.

Как только чародей закрыл за собой дверь, свет погас. Страх наполнил Феликса.

Феликс не знал, как долго он лежал в отчаянии, прислушиваясь к биению собственного сердца. Он оказался в западне, безоружным, рядом с помешанной женщиной. Чародей намеревался убить его. Совершенно непонятно, где сейчас Победитель троллей и удастся ли ему подоспеть на помощь. Возможно, Готрек просто заблудился в лесу. Медленно он осознал, что если он собирается отсюда бежать, то ему придется сделать это самому.

Дело плохо. Его руки скованы за спиной, он голоден и устал от холода и тягот пути. Синяки болели, а ключ от его наручников висел на поясе у волшебника. К тому же у него не было оружия.

"Ладно, все по порядку, – решил он. – Посмотрим, что можно сделать с цепями". Феликс задержал дыхание и подтянул колени к груди. Цепи обматывали его лодыжки, но, переворачиваясь и изгибаясь, он сумел протащить под собой руки так, что они оказались спереди. От усилий он тяжело дышал, а руки болели, словно их вытягивали из железных перчаток. Но теперь он двигался гораздо свободнее, а длинную и тяжелую цепь он мог нести в руках и использовать как оружие. Примеряясь, он попробовал швырнуть ее перед собой. Цепь со свистом рассекла воздух.

Девушка рассмеялась, когда поняла по звуку, что он делает. Теперь Ягер медленно и осторожно двигался, переступая ногами и проверяя камни, как человек, идущий по краю скалы. Он не знал, на что он может наткнуться в темноте, нобыл уверен, что необходимо соблюдать осторожность. Он мог бы упасть и сломать руку.

Его усилия были вознаграждены, когда он почувствовал лестницу под ногами и медленно, осторожно двинулся со ступени на ступень. Насколько он помнил, лестница была прямой и ровной. Внезапно вытянутые руки нащупали дерево. Цепи слегка позвякивали, ударяясь друг о друга. Феликс замер и прислушался. Ему показалось, что где-то далеко слышен шум борьбы и вой волков.

"Отлично, – подумал он. – Волки проникли в усадьбу". Он представил себе длинные тощие фигуры, рыщущие по охотничьему домику, и отчаянную схватку людей и зверей над тем самым местом, где он стоит. Эта мысль была не слишком-то утешительной.

Какое-то время он стоял в нерешительности, но потом толкнул дверь. Она не открывалась. Он выругался и попробовал нащупать ручку – скоро пальцы наткнулись на холодное металлическое кольцо. Он повернул его, потянул на себя, и дверь открылась. Феликс выглянул в длинный коридор, едва освещенный тусклым светом факелов. Он снял одну лампу, но потом подумал о девушке.

Конечно, она тронутая, но она тоже здесь в плену – можно ли бросать ее на милость Вурмана? Снова спустившись по лестнице, он жестом позвал ее за собой. Феликс заглянул ей в лицо – бледное, напряженное и острое. Свет отражался в ее глазах, как у зверька. Эта нечеловеческая черта в ее облике не давала покоя Феликсу. Он шагнул было вперед, но девушка оттолкнула его и прошла первой.

Он был только рад, что эти звериные глазки не смотрят ему в спину.

Звуки сражения стали отчетливее. Выли волки, звучали боевые кличи людей. Магдалена открыла дверь. Они вновь оказались в широких переходах усадьбы. Там никого не было. Все стражники, по-видимому, пошли на звуки битвы. Двери выстроились вдоль одной из стен коридора. С одной стороны виднелась лестница наверх. С другой была дверь, за которой и шло сражение. Ноздри Феликса дернулись. Ему показалось, что он чувствует гарь. Где-то в ужасе заржали лошади.

Чутье подсказывало ему, что надо идти на лестницу. Вступать в сражение он не хотел, а если его обнаружат, это конец. Чем дольше затянется битва, тем дольше не вспомнят о нем, и это даст ему лишнюю возможность для побега.

Магдалена, однако, думала иначе. Она направилась к двери в конце коридора – той, за которая шло сражение. Феликс схватился за ее цепь, чтобы задержать, но остановить ее не сумел. Несмотря на то, что он был выше и тяжелее ее, девушка оказалось очень сильной – возможно, даже сильнее его.