–  Я спрашиваю, как самочувствие, - крикнул Крюков.

–  Отлично, товарищ полковник, - ответил Олешко.
– Оглох вот немного, но уже прошло.

Самолет развернулся, остановился, в последний раз неистово взревел моторами и смолк.

–  Пошли, - сказал Крюков.

Один из летчиков побежал вперед раскрыть дверь и выкинуть лестницу. Офицеры взяли плащи и чемоданы и, разминая затекшие от трехчасового сидения ноги, двинулись к выходу. Внизу их встретил молодой сухощавый капитан-пограничник. Пока он рапортовал Крюкову о благополучии на вверенной ему, капитану, заставе, Олешко с любопытством огляделся. Они приземлились на старой взлетно-посадочной полосе, проложенной когда-то японцами между двумя невысокими холмиками. Бетон полосы потрескался и местами выкрошился, из трещин выбивались веселые травинки. На одном из холмов располагался домик со сложным антенным устройством на крыше. В стороне стоял облезлый, непривычно маленький самолет, по-видимому, японский.

–  Познакомьтесь, товарищи, и поехали, - сказал полковник.

–  Капитан Нелюдин, - отрекомендовался начальник заставы.

Соколов и Олешко назвали себя и пожали ему руку. Окутываясь тучами сизого дыма, подкатил потрепанный газик. Шофер, красивый плечистый сержант, выскочил и взялся было за чемоданы, но Нелюдин остановил его.

–  Все всё равно не поместимся, - сказал он.
– Останьтесь с вещами, я пришлю за вами машину с Баевым.

–  Далеко до заставы?
– осведомился Соколов, залезая на заднее сидение.

–  Минут двадцать езды. Дорога очень скверная, а то бы за десять минут доехали.

Нелюдин не преувеличивал, дорога действительно была на редкость плохая. Газик, отчаянно дребезжа и фыркая, переползал с ухаба на ухаб. Когда аэродром скрылся за сопками и вокруг открылось изрытое поле, Крюков спросил:

–  Как ваш задержанный?

–  Умер, - виноватым голосом ответил капитан, напряженно вертя баранку.

Полковник даже подскочил от неожиданности. Олешко и Соколов переглянулись.

–  Как умер? Когда?

–  Сегодня утром, часа четыре назад.

–  Так.
– Полковник помолчал, раскачиваясь в такт тряске.
– Зря, выходит, я сюда следователя с переводчиком тащил…

–  Товарищ полковник, видели бы вы, в каком он был состоянии, когда мы его…

–  У вас есть фельдшер, на худой конец врача из поселка могли пригласить.

–  Врач и фельдшер всю ночь над ним колдовали. Так и не поняли, что с ним. Ранен в левую ногу, похоже - из пистолета, но ведь от этого не умирают.

–  Выяснили, откуда он взялся?

–  Выяснил. Выполз из тоннеля в сопке, где его нашли. Совсем рядом с заставой.

–  Из какого тоннеля?

–  Вроде шахты в скале, японцы вырыли. Здесь все такими шахтами изрыто. Целый подземный город. Ходы, переходы, колодцы… Лабиринт, одним словом.

Дорога пошла косогором, и машина сильно накренилась. Все невольно склонились в противоположную сторону, хватаясь друг за друга. Только Нелюдин продолжал править как ни в чем не бывало, видимо, простодушно радуясь, что начальство не очень сердито на него за смерть задержанного.

–  Вот мы едем, а под нами, может быть, залы, склады, помещения разные, - говорил он.

–  Может быть? Разве вы сами там не бывали?
– спросил Соколов.

Нелюдин рассмеялся.

–  Думаете, туда так просто попасть? Во-первых, мы, собственно, так и незнаем входы в это подземное царство. Замаскированы они замечательно. Вот, например, тот, у которого задержанного взяли. Сто раз мы там проходили и не заметили ничего. Только по следам и отыскали. Со стороны поглядеть - просто расщелина в скале… Во-вторых, многие входы японцы перед капитуляцией взорвали, обрушили. Чтобы пробраться в них, нужно их расчистить, раскопать завалы, да того и гляди в какую-нибудь ловушку попадешь…

–  Что за ловушки?
– с любопытством спросил Олешко.

Машина спустилась с сопки и покатила по более или менее сносному проселку. Впереди открылся вид на океан, показалась тесная кучка небольших строений.

–  Есть у меня командир отделения сержант Новиков, бывший шахтер, - сказал Нелюдин.
– Я поручил ему обследовать все известные тоннели и искать новые. Любопытно, да и для дела, безусловно, полезно. Он излазил все, что только можно, иногда по два дня проводил под землей. Раз в прошлом году, в мае, полез он со своим другом и напарником Костенкой в пещеру, что под Танковой сопкой. Это утес такой на западном берегу. Зашли они далеко, осматриваются. Новиков что-то замешкался. Костенко вперед пошел, светит фонариком, смотрит - дальше вода. Он думал, что лужа, ну и шагнул. И сразу с головой, только пузыри пошли. Там оказался не то колодец, не то штольня. Насилу Новиков его вытащил.

–  А сам ты туда ходил?
– спросил Крюков.

–  В Танковую - нет. А вообще -ходил, конечно. Во многих тоннелях побывал. Жутко там, мрак, тишина, только вода с потолка капает. Идешь, идешь, словно в преисподнюю. Надо сказать, почти все шахты, входы в которые известны, оканчиваются тупиком. Либо завалом, либо колодцем с водой. Дальше не пройдешь.

–  Думаешь, и этот новый тоннель тоже такой?
– словно случайно обронил Крюков.

Нелюдин скосил на него глаза.

–  Нет, этого я не думаю, - проговорил он.
– Да вы не беспокойтесь, товарищ полковник, я возле него пост выставил.