Я осторожно укладываю подопечного поудобнее. Ладно, займёмся делом.

Пространство вокруг дома спокойно. Да, похоже, «зелёные» не торопятся, и время у меня есть. Мать моего подопечного работает на железной дороге, и график работы у неё тоже «железнодорожный» — двенадцать часов в день, двенадцать в ночь плюс два выходных. Сегодня она освободится в восемь вечера, так что дома будет не раньше полдевятого…

Между размышлениями я вынимаю из кармашка скафандра маленькую коробочку с круглыми шариками, жёлтыми и прозрачными — точно витамин «Е» в капсулах из аптеки, только поменьше. Прилепляю один к входной двери, придавив пальцем. Шарик лопается, расплывается, намертво влипая в поверхность двери. Теперь удалить его трудно, только разве отскрести краску с верхним слоем древесины. Второй шарик я прилепляю к балконной двери, отхожу на шаг, другой. Да, незаметно. Это «сторожки», системы сигнализации. Надо ещё где-то рядом расположить летающее «устройство для поражения» и так далее. Дома тут нельзя — хозяйственная женщина обнаружит здоровенный ржавый болт и выбросит. А не она, так пацан, от детей в доме что-либо спрятать практически невозможно…

Вдруг по какому-то словно наитию я включаю прибор невидимости. Причём не «бусы» на шее, к которым привык, как к самой шее, а аппаратуру маскировки своего боевого скафандра, и на всю мощность. Теперь я невидим ни в одном диапазоне спектра, включая тепловой.

Негромкое жужжание, оборвавшееся с коротким слабым стуком-щелчком в окно. На стекле с наружной стороны сидит здоровенная чёрная муха, разглядывая внутренности комнаты, где на диване мирно спит мой подопечный. Именно РАЗГЛЯДЫВАЕТ — я чувствую это. Как? Не знаю, потом. Потом… И опять же, апрель на дворе — не рановато ли являться на свет божий таким вот мухам?

Я включаю встроенный объектив скафандра, не сходя с места и тем более не подходя к окну. Перед глазами возникает увеличенное изображение «мухи». Шесть лапок с присосками-пурвиллами, как у настоящей мухи, блестящее воронёное тело, прозрачные слюдянистые крылышки с прожилками — тонкая работа. Если бы кто-то прихлопнул такую «муху», то нипочём не заподозрил бы, что это механизм, крохотный летающий робот-наблюдатель. Всё-таки Истинно Разумные могут не так уж мало.

Закончив осмотр, «муха» снимается, чтобы перелететь к другому окну. Я понимаю, следует осмотреть все помещения, включая кухню, дабы исключить нежелательные случайности. Гляди-ка, не ленятся контролировать исполнение… Меня пробирает дрожь. Вот бы я сейчас завалил и это задание Аины. Был на грани. Всё форточки в доме плотно закрыты, и меня пробирает дрожь вторично — а если бы эта тварь проникла в квартиру? И вообще, что стоит при подобной технике убрать ненужного человека — укус такой вот «мухи», и всё… Но я уже понимаю — нет, «зелёным» не нужна смерть этого мальчика по «естественным», непонятным причинам. Это должно быть именно убийство, грязное и жестокое убийство. Чтобы мать вот этого Олежки возненавидела род людской, рождающих подобных подонков. Ненависть — зацепка и опора «зелёных», как для ангелов служит опорой в душах людей любовь.

Ага, а вот и исполнитель. Я пока не вижу его, но уже чувствую. Вот он заходит в подъезд, спокойно и уверенно поднимается вверх по лестничным маршам. Останавливается возле нужной двери, оглядывается. Достаёт отмычки, перебирает. Я содрогаюсь — нет, не могу ЧУВСТВОВАТЬ вот эту тварь. Отвык я от ощущения подобных душ, как хотите. В Раю подобных нет уже несчитанное количество лет, и быть не может. Да, не могу. Но придётся…

Коротко щёлкает входной замок. Убийца входит в дом, аккуратно прикрывает за собой дверь. Ладно, ребята. Всё, ваше время истекло.

«Муха» уже вновь сидит на окне, совмещённом с балконной дверью, чтобы контролировать процесс. Я привожу в действие инфракрасный лазер скафандра. Немножко совсем, на минимальной мощности. Оплавленный трупик «мухи» отваливается от окна. Хорошо, что оператор «зелёных» не пустил двух роботов-наблюдателей. Пришлось бы действовать очень и очень быстро. А так они, вероятно, сочтут гибель «мухи» элементарным отказом.

Убийца же и вовсе ничего не почувствовал. Осторожно заходит в комнату, где на диване спит Олежка. Я тоже разглядываю его. Нет, это не тот типчик. Крепкий мужик, волосатый до пальцев, морда красная такая… И ноздри даже волосатые, вывернуты наружу.

Убийца постоял, разглядывая жертву, достал из кармана шнурок…

— Здорово, сволочь. Как твоя жизнь? Заканчивается?

Он подпрыгивает на полметра, оборачиваясь на лету. Нервы, однако…

— Кто?.. — говорит убийца диким голосом.

Я включаю гравибой — «генератор искусственного гравитационного поля с произвольным вектором». Тоже на малую мощность, совсем на чуть-чуть. Три «же», не больше.

Волосатый рухнул на пол с таким звуком, будто уронили что-то из мебели, буквально сложившись, как складной метр. Не разбудить бы ребёнка, мало ли что гипнотический сон… Четыре «же». Теперь он даже не в состоянии поднять голову. Пять «же». А теперь он не может оторвать руку от пола.

«Думай. Кто. Тебя. Послал»

Выпученные глаза и раздутые волосатые ноздри. Он не понимает, что происходит, и ему не просто страшно — этот тип буквально выл бы от ужаса, если бы не пять «же». Я добавляю ещё пару «же» — чтобы жизнь гражданину окончательно не казалась лёгкой. Теперь ему очень трудно дышать.

«Кто? Тебя? Послал? Думай!»

Ну вот, это другое дело. Я вглядываюсь в мелькающие мыслеобразы. Хорошо. Хорошо! Всё понятно. Достаточно.

Короткий импульс парализатора, и тело окончательно расплющивается, как надувная кукла, из которой выпустили воздух. Я снимаю пресс гравибоя — я не собираюсь его убивать, хотя, вероятно, и следовало бы.

Телефон стоит на прикроватной тумбочке, зелёная пластмассовая машинка с кнопочным номеронабирателем, и я использую его. Кстати, в этом есть и ещё плюс. Прослушка телефонной линии — приём настолько элементарный и древний…

— Дяденьки милиционеры! — я говорю голосом Олежки, плачущим и испуганным. — К нам залез чужой дядька, он хочет меня убить! Он запнулся и упал, и теперь не дышит! Я Олежка, а мамы нет дома! Адрес знаю — наш дом большой и красивый, третий этаж! Дяденьки, приезжайте скорее, а вдруг он опять оживёт!