Лизи потянулась к радиоприемнику, чтобы найти громкое кантри (еще одна дурная привычка, которую она переняла у Скотта в последние несколько лет его жизни, да так и не смогла от нее избавиться), потом посмотрела на Дарлу и увидела, что сестра спит, привалившись головой к боковому стеклу. Да, не лучшее время для того, чтобы слушать Крикуна Дженнингса или «Биг-и-Рич» [53] . Вздохнув, Лизи убрала руку.

Доктору Олбернессу хотелось во всех подробностях вспомнить свой ленч с великим Скоттом Лэндоном, а Лизи не собиралась ему мешать, несмотря на нетерпеливые жесты-сигналы Дарлы: «Не можешь ли ты его поторопить?»

Наверное, Лизи и могла, но полагала, что спешка только помешает успешному разрешению стоящей перед ними проблемы. А кроме того, ее разбирало любопытство. Она испытывала информационный голод. Жаждала услышать новое о Скотте. Собственно, слушая рассказ доктора Олбернесса, она словно копалась в фотографиях, запрятанных в теле книгозмеи, улегшейся у стены в рабочих апартаментах. Она не знала, являются ли воспоминания доктора Олбернесса одной из Скоттовых «станций була» (подозревала, что нет), но воспоминания эти вызывали у нее гложущую боль. Это все, что осталось от горя через два года? Давящая грусть?

Сначала Скотт позвонил Олбернессу по телефону. Знал ли он заранее, что доктор – рьяный почитатель его таланта, или так уж совпало? Лизи не верила, что это совпадение, иначе оно было слишком уж удачным, но если Скотт знал, то как ему удалось это выяснить? Она не могла выбрать момент, чтобы задать такой вопрос, не нарушив при этом плавность потока воспоминаний доброго доктора, а нарушать не хотелось, да и какое это теперь имело значение? В любом случае Олбернесс был польщен звонком Скотта (есть такая присказка, «радости полные штаны», здесь очень даже уместная), с готовностью ответил на все вопросы, касающиеся сестры жены, а уж приглашение на ленч привело его в полный восторг. «Вы не будете возражать, если я захвачу с собой несколько ваших книг, чтобы вы на них расписались?» – спросил доктор Олбернесс. «Не только не буду возражать, но и с радостью это сделаю», – заверил его Скотт.

Олбернесс привез свои любимые романы, Скотт – историю болезни Аманды, что привело Лизи (она находилась уже менее чем в миле от кейп-кода Аманды) еще к одному вопросу: где Скотт взял историю болезни? Очаровал Аманду, чтобы она вручила ему эти бумаги? Или очаровал Джейн Уитлоу, мозгоправа с бусами? Или очаровал их обеих? Лизи знала, что такое возможно. Способность Скотта очаровывать не была универсальной (доказательство тому – Дэшмайл, этот южанин-трусохвост), но многие люди ей поддавались. Конечно же, Аманда чувствовала идущее от него обаяние, хотя, и Лизи в этом не сомневалась, не доверяла ему полностью (Анда прочитала все его книги, даже «Голодных дьяволов», после которой, по ее словам, неделю спала при включенном свете). Насчет Джейн Уитлоу Лизи ничего сказать не могла.

Но вопрос «Как Скотт добыл историю болезни Аманды?» остался без ответа. Тут Лизи не могла утолить свое любопытство. И ей пришлось удовлетвориться осознанием того, что он эту историю добыл, а доктор Олбернесс с готовностью ее изучил и подтвердил вывод Скотта: в будущем Аманду Дебушер ждали более серьезные неприятности. И в какой-то момент (скорее всего задолго до того, как они покончили с десертом) Олбернесс пообещал своему любимому писателю, что обязательно найдет в «Гринлауне» место для мисс Дебушер, если подтвердятся их худшие опасения.

– Если бы вы знали, как я вам за это признательна, – поблагодарила его Лизи и теперь, второй раз за день сворачивая на подъездную дорожку к дому Аманды, задалась вопросом: а в какой момент доктор спросил Скотта, откуда тот черпает свои идеи? В начале ленча или в конце? Под закуску или с кофе?

– Просыпайся, дорогая Дарла. – Она заглушила двигатель. – Мы приехали.

Дарла выпрямилась, посмотрела на дом Аманды.

– Ох, дерьмо, – вырвалось у нее.

Лизи расхохоталась. Ничего не могла с собой поделать.

Сбор вещей Анды для обеих оказался неожиданно печальным занятием. Чемоданы они нашли в клетушке третьего этажа, которая служила чердаком. Два чемодана «Самсонит», видавшие виды, с наклейками авиакомпании «МИА», оставшимися после ее путешествия во Флориду. И когда она летала к Джодоте? Семь лет назад?

«Нет, – подумала Лизи. – Десять». С грустью посмотрела на оба чемодана, выбрала тот, что побольше.

– Может, нам стоит взять оба? – В голосе Дарлы слышалось сомнение. Она вытерла лицо. – Уф! Наверху жарко!

– Давай ограничимся большим, – ответила Лизи, едва не добавив, что вряд ли Аманде удастся в этом году пойти на бал кататоников, но успела прикусить язычок. Одного взгляда на потное усталое лицо Дарлы хватило, чтобы понять: шутки сейчас абсолютно не ко времени. – Места для вещей на неделю в чемодане хватит. Она же не будет много гулять. Помнишь, что сказал врач?

Дарла кивнула, вновь вытерла лицо.

– В основном будет находиться в своей комнате, во всяком случае, в первое время.