– Где же ваша лошадь, фрате?
– в изумлении спросила хозяйка.

– Испугалась и ускакала вместе с повозкою.

– Неудивительно - видите, что творится у нас в столице? Как же вам теперь найти ее?

– Оставим это, - махнул рукою Тристан.
– Думаю, привяжи я лошадь к коновязи, она была бы в меньшей безопасности, нежели предоставленная самой себе.

– И то верно; однако ж вы, верно, издалека; скажите, то же самое происходит и у вас?

– Боюсь опечалить вас, хириэль, но кажется мне, что весь мир погрузился во мрак, и сие есть кара господня за неразумные деяния наши, - скорбным тоном отвечал Тристан Бофранк.
– Могу ли войти я в комнату брата моего, дабы дождаться его там?

– Вот ведь… - сказала хозяйка, освещая ему путь.
– Уже несколько человек спрашивали сегодня хире Бофранка! Вы, коли не ошибаюсь, будете четвертый.

– Кто же еще искал брата?
– спросил аббат, стараясь не выказать особенного любопытства. Но хозяйка, и не дожидаясь вопроса, тут же поведала:

– Вначале пришел старичок - весьма милый, учтивый, прилично воспитанный. Затем - сразу двое: молодой человек, который мне также показался очень приятным и образованным, а с ним мерзкий старик, грязный и страшный, коего я не пустила бы в дом, не будь с ним достойного провожатого; коли вы хорошенько принюхаетесь, то еще учуете вонь, оставшуюся после него. Откушав, они отправились искать хире Бофранка - который уехал совсем рано и не сказал мне, куда именно, - к его другу, хире Жеалю. Если вам угодно, я могу указать, как найти его дом.

– Не стоит, хириэль. Я, пожалуй, подожду здесь, ибо устал после долгой дороги и всяческих лишений… Отоприте мне комнату брата, я буду ждать там. Но отчего здесь, помимо старческой вони, столь омерзительно пахнет гарью?

– О, это еще одна ужасная история сегодняшнего утра, фрате Бофранк. Поверите ли, из комнаты вашего брата выскочил мертвый его слуга и набросился на меня, желая растерзать! Слава господу, я ударила его лампою, и пролившееся масло обожгло его до смерти.

– Неверно тут говорить «до смерти», коль уж он и без того был мертв, - наставительно сказал Тристан. Когда они вошли в комнату Хаиме Бофранка, аббат попросил немного горячего чаю с белыми сухариками, и хозяйка удалилась.

Аббат меж тем сноровисто обшарил полки, ящики стола и обнаружил на камине забытый Бофранком конверт. Вынув оттуда письмо, он поднес его к пламени свечи и прочитал шепотом, шевеля толстыми губами:

«Любезный наш хире Бофранк!

Получив ваше письмо, уверились мы, что события складываются самым дурным образом. Предначертания, кои известны вам от нас, несут за собою последствия непоправимые. С тем чтобы стать подмогою в вашей многотрудной борьбе, я, Рос Патс, отправляюсь сегодня в некое место, где тщусь изыскать известного вам Бальдунга. Силы его ограничены, но никого другого поблизости не сыскать, а всякое промедление играет на руку врагам нашим».

– Вот кто сей гнусный старик, - пробормотал себе под нос аббат.
– Мнится мне, миссия моя может усложниться.

«Я же, Гаусберта Патс, - продолжал он читать далее, - останусь в поселке и займусь расшифровкою некоторых трудов, которые могут оказаться полезными. Сие займет не день и не два, но как только все будет закончено, я прибуду в столицу и надеюсь застать вас в обычном месте проживания вашего».

– Не хватало еще и этого!
– возмутился Тристан.
– Остается надеяться, что мерзкая колдунья не успеет…

«Из того, что мне уже известно, сообщаю наиглавнейшее: пребываю в надеждах, что поверженный вами враг еще не скоро вернется в мир людской, но тем не менее знайте, что искать его надо в местах, где в земле - кровь.

И еще одно. Надеюсь, что подарок, оставленный мною, вы покамест не использовали. Если же использовали, знайте, что делать сие в вашем состоянии и положении можно не более трех раз. Не стану описывать, чем может обернуться злоупотребление, но прошу поверить мне на слово, ибо никогда не желала вам зла».

– Что еще за подарок она подсунула моему братцу?
– вопросил сам у себя аббат.
– Верно, какую-нибудь богомерзкую пакость, что еще ожидать от нее…

«Напоследок о главном. Будьте осторожнее с чревоугодником! Слова его словно мед, честность его напоказ, но в мыслях его нет добра к вам!

С почтением, Рос и Гаусберта Патс».

– Что же за подарок?
– повторил аббат, пряча письмо обратно в конверт.
– Вот с кем знается мой безумный брат - для чего ему это?! Чревоугодник… кто есть сей? Не я ли снова? Ах, грешен я, грешен… Благодарю вас, хириэль!

Последние слова обращены были уже к хозяйке, принесшей чай и блюдце с сухариками и печеньем и не обратившей внимания на письмо, что Тристан держал в руке. Сделав несколько глотков, аббат спросил у женщины, которая не спешила удалиться:

– Скажите, хириэль, не оставил ли мой брат для меня записки или устного послания?

– Хире Бофранк не оставил, но оставил его приятель, премилый старичок по имени Базилиус Кнерц, - отвечала хозяйка без какой-либо задней мысли.
– Будь вы чужой человек, я, верно, не сказала бы вам об этом, но коли вы родной брат хире Бофранка…