– Так мы же вместе с ним и на Дальний Восток ездили, и дела теперь вместе крутим - я ж тебе только что рассказывал!

– Ну да, ну да, - стушевался Андрей.
– Прости, из головы выскочило.

Он быстро опьянел, что свидетельствовало о его давней и прочной привязанности к алкоголю. Вадим удивлялся самому себе - и чего это он тратит своё драгоценное время на беседу с этой тенью прошлого? Какой с этого прок? Каждый человек сам кузнец своего счастья - пусть неудачник плачет, или, как говорили древние римляне, горе побеждённым. И всё-таки он сидел с Андреем Северцевым, и пил с ним коньяк, и слушал его становившуюся всё более бессвязной речь.

– Время поэтов прошло, - глухо бормотал Андрей, подперев кулаком щёку, заросшую щетиной.
– Не время нынче для душевных песен… Вот, скажем, Розенбаум - талантливый ведь парень, а… Не то, не то… "Я не дарю вам песни, я отрабатываю деньги, которые вы заплатили за билет!" - его слова! Нельзя так, нельзя… Когда говорят пушки, музы молчат, а когда звенят монеты, музы тихо умирают… И даже Высоцкий - не выжил бы Володя в наше время, другое оно, злое и безликое… как… как… - он замолчал, подбирая сравнение.
– Нет, не выжил бы, - повторил Северцев и остановился остекленевшим взглядом на графинчике с коньяком.

– Ты пей кофе, а то, боюсь, скоро двух слов связать не сможешь, и беседа наша прервётся по не зависящим от меня обстоятельствам, - посоветовал ему Вадим, подумав про себя: "Да, укатали сивку крутые горки. И в борьбе с зелёным змием побеждает змий…".

Андрей сморщился и затряс головой, что по идее должно было означать "да ты что, я ещё ни в одном глазу!", но в это время в кармане у Костомарова заиграл мобильник.

– Сергей? Я немного задержусь. Встретил тут случайно одного, - Вадим скосил глаза на Северцева, сосредоточенно глотающего кофе, - приятеля очень старого… Ага. Так что ты сам командуй пока парадом, ладно? Если что - звони. Всё. До связи. Так что там Высоцкий, Андрюха?

– Высоцкий?
– Северцев немного протрезвел, но чувствовалось, что нить разговора он уже потерял.
– А, Владимир Семёныч… Тут вот какая штука - не простой он был человек, а может, и не человек вовсе. Миссия у него была, и к слою он был подключен.

– К какому ещё слою?

– К энергофи…, тьфу, к энергоинформационному, - с видимым усилием выговорил Андрей.
– Вот ты думаешь что - поэты свои творения сами сочиняют? Хрена! То есть кое-кто, конечно, пытается, но настоящее – оно оттуда берётся, - и он дёрнул шеей, силясь показать глазами на потолок, обшитый аккуратным декором.
– Всё уже было во Вселенной, и всё там хранится… Надо только суметь достать.

"Приплыли, - подумал Вадим.
– Корешок-то мой стародавний, похоже, с головой не в ладах…"

– А ты не смейся, - неожиданно трезвым голосом сказал Северцев, - так оно и есть. Что Семёныч пил зверски - про то всякий знает. А он ведь ещё и наркоту принимал, причём в таких дозах, что целую дружину наркоманов в передоз вогнать можно. И каждый день! А почему? Заострение сознания это называется - контакт со слоем. И не один он был такой - ты вспомни историю.

Андрей набулькал себе рюмку, выпил и продолжил, лихорадочно блестя глазами:

– Не мог он иначе, понимаешь? В том-то всё и дело… Ты сам посмотри - вроде и песни немудрёные, и гитара никакая - стук-стук да бряк-бряк, - а как пробирало, а? Вот то-то и оно. Будил Высоцкий души наши спящие, себя сжигая. А как сделал своё дело - тут ему и конец пришёл. Ты знаешь, что его в больницу собрались класть за день до его смерти - чистить и от наркотической зависимости спасать? И помешала какая-то мелочь пустяковая. Решили отложить, а на следующий день он и…

Костомаров хотел было возразить, но тут его словно обожгло - он припомнил вдруг ту свою похмельную ночь перед судьбоносной встречей в пивном баре и неведомый Голос во тьме, диктующий ему чеканные строки. "А ведь в этом что-то есть, - смятенно подумал Вадим, - есть, чёрт меня подери!".

Он попытался разговорить Андрея, расспросить его поподробнее, но Северцев уже дозрел - последняя рюмка была явно лишней. Единственное, что удалось выпытать у жертвы алкогольного нокаута - и то с превеликим трудом - это адрес обиталища поэта-бедолаги. Вадим Петрович положил Андрею во внутренний карман куртки пачку денег, рассчитался с официанткой, тщетно строившей ему глазки, и кивком головы подозвал охранника.

– Доставишь его вот по этому адресу, - распорядился Костомаров, протягивая парню салфетку с адресом, - тут недалеко. До койки. В целости и полной сохранности, без проблем с милицией и всякими прочими шведами. Да, купи ему бутылку водки и оставь - а то его ещё кондратий с отходняка хватит.

Телохранитель молча кивнул, легко извлёк бесчувственного Северцева из-за столика и повёл его к выходу, придерживая за руку. А генеральный директор "Грёз" пробормотал, усаживаясь на заднем сидении своего "мерседеса":

– Энергоинформационный слой, говоришь? Наркотики, говоришь? Ну-ну…

– Вы что-то сказали, Вадим Петрович?
– обернулся к нему водитель.

– Так, ничего. Поехали в офис.

"Ты смотри-ка, - с немалым удивлением думал Костомаров, переворачивая листы распечатки, - вот тебе и девочка-припевочка, попрыгунья-стрекоза… Не сексом единым жива наша богиня-охотница…".