Потомки Шив, основателя города, в котором я сейчас нахожусь, не только пережили приход испанцев и колониальный период, но живут на Юкатане и до сих пор. С момента последнего основания Трижды строившегося города первым властителем из династии Шив в генеалогии бывших хозяев Ушмаля прибавилось 39 поколений. Последний из прославленной древней династии, Херардо Шив, родился 23 апреля 1943 года. Живет он, так же как и его отец Дионисио Шив и его дед Немесио Шив, в Тикуле, обрабатывает землю, собирает урожай кукурузы и сизаля и ничем не отличается от своих тикульских соседей. И хижина у него такая же простая, как и у других юкатанских индейцев.

Но в нескольких километрах к югу от бедного Тикуля, от деревушки, где живет Херардо Шив, высятся, сияя издалека, прекрасные стены «Дворца правителей» в городе Волшебника, в городе, который воскресили 40 поколений назад предки Херардо, в городе, слава которого не умерла и не умрет.

А потом я снова запаковал свои вещи и покинул ушмальское кампаменто, чтобы вернуться на юг страны Пуук в майяский город, некогда также находившийся под властью династии Шив и бывший вторым бриллиантом их небольшой империи. Город этот носит название Кабах.

Но прежде чем там остановиться, я посетил Нохкакаб. Дело в том, что эта майяская деревенька, ныне легко доступная, некогда впервые открыла дорогу в Кабах двум путешественникам, по следам которых я хочу некоторое время странствовать.

Сейчас этой пуукской деревушке нечего предложить тому, кто ищет на Юкатане древние индейские города. Разве только сакбе - «белую дорогу». Майяское шоссе, когда-то проходившее неподалеку от тех мест, где теперь расположен Нохкакаб. В давние времена Нохкакаб был всего лишь поселением «низших людей», которые возделывали свои поля и убирали с них урожай ради преуспеяния и славы близлежащего шивского города Кабаха.

Итак, я топаю из Нохкакаба в Кабах пешком. Иду по трассе «белой дороги», остатки которой кое-где сохранились. Дорога соединяла Кабах с Ушмалем, столицей Шив.

Таких майяских шоссе открыто уже несколько. Над самым протяженным из них, ведущим из Кобы в город Йашуну, я позднее пролетел на самолете, чтобы иметь возможность проследить всю его трассу.

Майяская дорога Ушмаль - Кабах не была, разумеется, такой дальней магистралью. Это всего лишь шоссе «местного значения», соединявшее два соседних города. И все же там, где это провинциальное индейское «районное» шоссе кончается, высится один из самых значительных памятников индейской архитектуры - прославленная майяская арка в Кабахе. Свой путь из Нохкакаба я пока завершаю здесь. Снимаю рюкзак, развязываю ботинки. Хотя бы на минуту освобожденный от этого своего повседневного багажа, сажусь на огромную груду камней - может быть, это материал, оставшийся от строительства прославленной арки, - смотрю на импозантные ворота с четырехсполовинойметровым просветом, перекрытым так же, как монументальные входы в ушмальский дворец, ложным сводом (цилиндрического свода майя не знали). Археологи, работающие в Кабахе последние годы и начавшие реставрацию главных архитектурных шедевров города, вырубили и выкорчевали лес перед аркой, так что постройка производит необычайно сильное впечатление на немногочисленных посетителей, которых приводит сюда интерес к сокровищам майяских городов.

О действительном назначении кабахской арки майяологи длительное время ожесточенно спорили. Тем не менее оно, как мне кажется, ясно и недвусмысленно. Границы майяских городов обозначались условно. Чтобы увидеть майяский город, защищенный городскими стенами, мне пришлось потом отправиться в далекое Кинтана-Роо. А в этом не имеющем городских стен Кабахе есть монументальная арки. Через нее когда-то входил в город нохкакабский крестьянин, чтобы отдать «великому человеку» Кабаха положенные дары. Через нее вступали в Кабах его новые, ушмальские властители после того, как малое кабахское государство стало частью империи Шив. Арка была воротами города, входом, а может быть, в какой-то мере и гордыми триумфальными вратами Кабаха.

Небольшое плато перед аркой населяют сейчас лишь тысячи москитов, желанной жертвой которых становится каждый посетитель. Тучи их звенят над моей головой. В остальном здесь тихо. А я между тем вспоминаю оживленный Париж, площадь Этуаль, Триумфальную арку и главную магистраль города - Елисейские поля, по которым можно дойти до самого Лувра. От арки Кабаха идет один лишь главный городской проспект. Он тоже ведет прямо к дворцу правителей Кабаха «Дворцу тысячи масок».

Но прежде чем я пройдусь по мертвым «Елисейским полям» индейской метрополии, мне хочется еще раз осмотреть и сфотографировать арку, уже вошедшую в учебники американской истории.

Фотографирую арку с обеих сторон. Выкорчеванный участок позволяет выбрать наилучшую позицию. Но я тороплюсь. Мои единственные сегодняшние спутники - назойливые москиты - не дают ни минуты покоя. У них удивительная способность всякий раз обнаруживать на теле какое-нибудь плохо закрытое место. Я не поднял воротник рубашки - они впиваются в мою шею. Я манипулирую с фотоаппаратом, и у меня задрался рукав - на запястье сразу же уселся комар. Только лицо неведомо почему москиты не трогают. Ни в одной другой болотистой области они не истязали меня так, как сегодня здесь. Может быть, это случайность. Может быть, как раз сегодня какое-нибудь особенно кровожадное комариное племя предприняло налет на кабахские ворота.

Заболеть малярией мне, естественно, не хочется. И с той минуты, когда в жарком Веракрусе я вступил в малярийную зону, я глотаю хлорохин. Каждый день по таблетке. Для почек это, вероятно, вредно, однако пока я имею в себе соответствующую дозу хлорохина, малярия якобы мне не опасна. Но от игл комариных укусов наш репудин, изобретенный для европейских насекомых, меня не спас.

О комарах, я вспоминаю не только, чтобы посетовать по поводу мучений, выпавших на мою долю. Москиты, змеи, скорпионы - естественное сопровождение всякого путешествия в этой части Центральной Америки. Однако в истории изучения Ушмаля москиты сыграли особую роль и косвенно способствовали открытию Кабаха.