Но вот, например, у меня бывают такие странные желания…

Когда стою на остановке, мне очень хочется толкнуть под колеса идущего трамвая кого-нибудь из стоящих рядом со мной совершенно незнакомых мне людей. Без всякой на то причины. Просто какая-то непреодолимая тяга нарушить привычный ход вещей.

Оглянитесь, лохи, мир гораздо интереснее, чем вам кажется. Сделайте хотя бы один шаг в сторону от накатанной колеи. Посмотрите, рядом совсем иные краски, иные пути, и все еще можно изменить в своей жизни!

Ни фига. Смурные, стоят на остановке, тупо упершись в свои проблемы. И ни за что не сядут на другой номер трамвая, чтобы уехать совсем в другую сторону, чем им сейчас нужно.

А в детстве я любил лазать по крышам городских многоэтажек. И там, стоя на краю, я едва справлялся с мучительным желанием прыгнуть вниз. Помню, что это было удивительно стойкое желание.

Обратная сторона самоубийства. Я переживал это так реально, что потом кончать с собой уже не было смысла. Просто я как бы умер и вновь возродился. Но уже другим человеком.

Детская тяга к одиночеству – это ведь тоже своего рода самоубийство.

Ищите места там, где нас нет. Там – хорошо.

(В этом месте сюжет, скорее всего, сделает такой поворот):

Хотите, я наконец расскажу вам, с чего все началось?

Эта история началась с того, что у Аси разболелись зубки. Грустный анекдот, ей-богу. Идти к стоматологу она отказалась наотрез. Она всегда болела молча: забьется в угол софы, свернется калачиком под пледом – и молчит. И тогда у меня тоже начинают невыносимо ныть мои совершенно здоровые зубы. Молча смотреть на ее страдания у меня просто нет сил.

Я собрался и пошел в аптеку за болеутоляющими зубными каплями.

На улице весна. Она скалится на всех своими огромными сосульками. Сосульки тают и, видимо, тоже болят, как зубы у Аси.

Да, черт возьми, стоят первые теплые мартовские деньки. Говорят, что где-то огромная сосулька, сорвавшись с крыши дома, пригвоздила к земле случайного прохожего. «Весна – охотница, она же – живодерка», – вспомнил я строчку одного графомана, приславшего в редакцию пятисотстраничную поэму «Времена года».

Все вокруг тает, течет, потеет. Из-под снега появляется скопившийся прошлогодний мусор: окурки, фантики, битое стекло, клочья бумаги, использованные презервативы, билеты общественного транспорта, обрывки ночных разговоров, телефоны друзей, адреса подруг, даты, обещания, планы…

А сколько по весне из снега вытаивает дерьма! Потеплело, жизнь наладилась, и говно полезло наружу. Так всегда.

Весна-красна, весна-грязна, весна-мокра, блин!..

По дороге в аптеку я купил в киоске сигареты, открыл на ходу пачку «ЛМ» и, выйдя из дворов на центральную улицу, остановился возле какого-то офиса закурить.

Не успел я достать зажигалку, как из дверей выбежали и налетели прямо на меня несколько крепких молодых людей.

– Быстро в машину! – заорал один из них. Я даже не успел сообразить, зачем и в какую машину, как меня запихнули вместе с другими в большущий джип. И он рванул с места.

– Все было бы классно, если бы ты, жопа, не начал стрелять раньше времени, – обратился один из сидящих в джипе, видимо старший в команде, к другому бойцу, моему соседу.

– Если бы не я – этот козел завалил бы вас обоих, у него в столе был ствол, – огрызнулся мой сосед.

– А ты что молчишь?! – обратился он уже ко мне. – Ты же видел, как тот пидор полез в стол?!

Я промычал что-то неопределенное.

– Подожди, ты чо, новенький? – спросил меня их старшой. – Или ты в прикрытии был – я тебя что-то не припомню.

– А… Кривой где?! – спросил всех сидящих третий персонаж этой криминальной драмы. – В рот вам потные ноги в сахаре! Мы же Кривого там оставили!

Бандиты ошалело смотрели на меня.

– Ты, козел, ты как здесь оказался? – заорали они почти одновременно. – Да он же подсадной, его же опера нам подсунули!

Несколько раз меня хрястнули по лицу.

– Поворачивай назад, за Кривым поедем! – закричал их старшой. – На эту суку, если что, обменяем! – это он про меня.

Я сидел ни жив ни мертв и до сих пор не мог опомниться от всего происходящего. Где я, зачем я здесь?