Думаю, перелом во мне произошел именно в этот момент. Точнее - чуть раньше. Когда я только его увидела - бледное лицо, взгляд опустошенный, в никуда, и белую нашлепку на тыльной стороне кисти. Вот тут что-то во мне надломилось и хрустнуло… хрустнуло и надломилось.

— Извини, - сказала я зачем-то. Феликс посмотрел на меня с легким удивлением.

— Почему? А… Да неважно.

— Ну ладно… я пойду тогда…

Я отошла на несколько шагов и наконец пустилась бегом прочь.

Комната напоминала поле боя. Разверстые пасти двух больших чемоданов на полу. В них летели книги, тряпки, связанные Агнес салфеточки, статуэтка Божьей Матери, картинка, покрывало, зеркальце, расчески, туфли… Все это было свалено кое-как. Тавита забилась в угол, на свою койку и угрюмо смотрела на все это разорение. Агнес, бледная, бешеная, с вытянутыми в струнку побелевшими губами, металась по комнате. Молча. Самое страшное то, что все мы молчали, все трое. Агнес сняла с полочки свои искусственные цветы, осталось только мое Распятие, голое, на голой стене, страшное в своей обнаженности. И картинка Тавиты - "Тайная вечеря", тоже осталась.

И с каждой тряпкой и книжкой что-то уходило, рвалось, один за другим лопались капилляры, текла кровь, вопили болевые рецепторы, и ничего, ничего нельзя было поделать с этим, потому что Агнес не могла поступить иначе, и я не могла остановить ее. И каждым движением она осуждала меня, приговаривала меня, но это все было ничего - она рвала по живому, и вот это уже было страшно и больно.

Агнес захлопнула один чемодан, потом второй.

— Ты куда идешь-то?
– спросила Тавита тихо.

— К Петре. Они меня примут, у них первокурсница уехала.

Не глядя на меня, Агнес подхватила оба чемодана и вышла из комнаты - ободранной и страшно пустой.

Я повернулась к Тавите.

— Ты тоже уйдешь?

Она смотрела на меня со злостью.

— Да ну вас к черту всех! Дуры!

Легла на койку и отвернулась к стене.

Мы должны были встретиться с Йэном как раз этим вечером. И это было хорошо, потому что… потому что надо сразу и быстро все выяснить. Что выяснить, как - я сама еще этого не понимала.

Он сразу понял, что со мной что-то не так. Это Йэн. Он понимал меня с полувзгляда. Сунул мне припасенную шоколадку и сказал спокойно.

— Крис? Что-то случилось?

— Намнадопоговорить, - пробормотала я. Он понял и повел меня за конквиктус, мы двинулись по улице в направлении рощи. И там, в лесу остановились. Там нашлась пустая беседка, с вырезанными на ней сакраментальными "Пенни и Флавис здесь были" и "Маркус + Рита". Я взялась за изрезанный пыльный столбик, словно он мог мне чем-то помочь.

— Йэн, - сказала я, - Феликса выгнали из школы. Запрет на высшее образование.

Мне это показалось - или на лице Йэна появилось облегчение?

— А… вот ты что. Я и не знал. Правда. Я этим не занимался, это же не мой отдел. Просто передал дальше.

Я знала, разумеется, что специализация Йэна в ДИСе - контрразведка. Больше о его работе я не знала ничего, об этом нельзя говорить, понятно - секретность же.

— Так быстро приняли решение?
– спросила я. Йэн кивнул.

— А в чем проблема? Это административная мера пресечения, укладывается в моральный кодекс. Суд здесь не нужен. Достаточно установить виновность, а она установлена.

— Йэн, - я помолчала, - тебе не кажется, что это… как-то слишком?

— Нет, - сказал он так, что переспрашивать не захотелось, - не кажется.

Во мне поднималось что-то слепое, ярость медленно разворачивалась внутри.

— Что же вы так… а если он шпион… ты же контрразведчик, нет? Надо было выяснить как следует. А что если эти вещи скантийские шпионы распространяют?

— Крис, - тихо сказал Йэн, - мне не нравится твой тон. Правда. Почему ты так говоришь?

— Нет, а в самом деле? Почему не выяснили, не связан ли он со Сканти?

Йэн смотрел на меня, словно пытаясь определить, ехидство это или я спрашиваю серьезно. Наконец ответил.

— Выяснили. Нет, не связан. Если бы был связан, его передали бы в наш отдел. А так, конечно, цепочку будем отрабатывать.

— За три дня выяснили?
– я уже не могла сдержать злобно-ехидной интонации.

— Да. Этого срока вполне достаточно.

Он помолчал, потом спросил почти жалобно.

— Крис, что случилось? Почему ты так? Ты считаешь, что это было неправильно?

— Ты обещал, что с ним ничего плохого не случится!
– почти выкрикнула я. Йэн пожал плечами.

— Но с ним ничего не случилось, не так ли? Его не посадили. Он жив, здоров, едет к родителям, будет жить и работать. В чем дело? Ты считаешь, что это надо было оставить без последствий?

— Йэн.. он никогда уже не будет врачом.

Йэн помолчал.

— Крис… врач - это не просто лекарь-ремесленник. Это эдолиец с высшим образованием. Ты понимаешь, что высшее образование накладывает и определенные моральные требования? Ты же помнишь, что при отборе… уже при отборе в высшую ступень отсеивали тех, кто… кто имел определенные замечания и отметку по поведению ниже восьми.