Шрифт:
– Ты сошел с ума, – сказал я. – По инструкции, я должен запереть тебя в третьем отсеке и доложить на Землю.
– Нет Земли, – сказал Алексей. – Кому будешь докладывать?
– Будет Земля, – сказал я. – Законы Кеплера еще никто не отменял.
– Нескоро, – сказал Алексей. – А я сильнее.
– Ты ведь знаешь, что это самоубийство, – сказал я. – Зачем тебе это?
– Надо, – сказал Алексей.
– Королев подозревал тебя с самого начала, – сказал я. – «Блажь в голову придет». Лучше бы я с Гречко полетел…
– Дурак, – сказал Алексей. – Валенок. Всегда был валенком. Я тебе жизнь предлагаю. И всемирную славу.
– Славы мне хватает, – сказал я.
– Другую славу, – сказал Алексей. – Тито станет президентом, а ты – Генсеком.
– Ты точно псих, – сказал я. – С чего ты решил, что я хочу стать Генсеком?
– У тебя задатки есть, – сказал Алексей. – Но это ерунда, чушь. Ты отвлекаешься…
– Я тебя не брошу. Ты сошел с ума, если думаешь, что я тебя брошу. Ты со мной сел в том автобусе. Ты меня из трещины вытащил. Я тебя не брошу.
– Кто-то должен вернуться, – сказал Алексей. – Кто-то должен остаться.
– Но зачем? – сказал я.
– Помнишь, ты говорил… и писал об образах? – сказал Алексей. – Об образах будущего? Ты прав! Образы влияют на наши поступки, на наш выбор. И будущее становится таким, каким мы его себе представляем. И если боремся, то образ становится объективной реальностью. И об этом тоже говорил Королев. Мы сейчас на распутье. Весь мир сейчас на распутье. «Аполлон» – идиоты. Они снова начали войну. Мы даже с тобой не знаем, что за Земля выйдет из-за Солнца. Может, наша Земля, а может… другая… Оплавленная. Радиацией политая. Может, мы с тобой последние земляне во Вселенной? Вот к чему пришли. Вот чего добились. Но если все-таки Земля уцелела, у нас с тобой есть шанс все изменить.
– Что изменится от твоей смерти?! Что изменится от вранья?! – кричал я. Впервые по-настоящему кричал.
– Образ, – сказал Алексей. – Образ неба. А значит, и образ будущего. Ты же понимаешь, что образ неба менялся. Веками люди жили на Земле, которая центр Вселенной. А потом открыли, что Земля не центр, что существуют другие миры. Открыли, что миров много. И двинулись дальше. Но если мы с тобой скажем, объявим, что Марс мертв – кому нужен такой образ? Мертвый Марс, мертвое небо. Разочарование. Астронавтики больше не будет… Нет, будет, конечно. Но другая астронавтика. Война на орбитах. Война на Луне. Война в мелкой луже. Пока не поубиваем друг друга…
Алексей задохнулся, но справился с собой и продолжил:
– Вот вы все любите склонять, – сказал Алексей, – Сталин, ГУЛАГ, массовое истребление народа, взрыв в Кремле, съезд. Что это такое? Да, это было. Но что это такое? Это тоже образ. Нас ненавидят, нас боятся – такой образ. Сейчас с астронавтикой мы этот образ меняем. Наши люди уже ездят за границу. Советские ученые, советские писатели, советские артисты – желанные гости везде. Каждый стремится прикоснуться к тем, кто летает в космос. Еще немного, и мы станем своими в мире. Нас признают окончательно. Деннис станет президентом… А что будет после нашего возвращения? Мы скажем: Марс мертв, все усилия и жертвы были напрасны. Мы уничтожим образ неба, который создал Циолковский. А с ним уничтожим свой образ…
– Есть еще звезды, – сказал я.
– Через сто лет, – сказал Алексей. – И без нас. Потому что нас сотрут. А если не сотрут, то будет еще хуже. Снова будет Сталин, еще страшнее, чем вы думаете. Космический. Ты хочешь, чтобы ГУЛАГ добрался до звезд?
– Нет, не хочу, – сказал я.
– Поэтому улетай, – сказал Алексей. – А я пойду в «Арес».
– Я тебя не брошу, – сказал я. – Никогда. Только вместе. Жили вместе, летали вместе. Умрем тоже вместе.
– Ну лети же ты! – закричал Алексей.
– Не люблю врать, – сказал я. – Не могу врать. Небо не велит.
– Романтик, неисправимый, улыбчивый, – сказал Алексей.
– А может, наоборот? – сказал я. – Ты полетишь врать, а я останусь?
– На-кась выкуси, – сказал Алексей.
Помолчали. Потом я сказал:
– Ты знаешь, я согласен с тобой. Но нужно подумать. Это непростое решение…
Фрагмент десятый
237-е сутки полета
…Решение принято.
Осталось чуть больше трех часов.
Все уложено. СЖО приостановлена. Реактор заглушен. Отсеки изолированы. Шифровальное устройство и бортовой журнал уничтожены.
Через полчаса влезаем в скафандры и переходим в «Арес». Проверим системы. Потом – сброс и вниз. Не в первый раз. Управление ракетопланом я на правах командира беру на себя. И ведь посажу эту «бандуру». Мягко, как падает лист. Пусть Сергей Павлович завидует! Если узнает когда-нибудь…
Красный флаг мы в Марс воткнем. Точно знаю. Его в посадочный ракетоплан так положили, чтобы доставить. А мы выйдем и воткнем. И может, споем.