— Ладно, я постараюсь, — ответила Крошка. — Но не в этом дело. Дело в хозяйке. Она услышала, как я собираюсь, и потребовала арендную плату. Когда я понесла вещи, она загородила мне дорогу и позволила выйти только тогда, когда я пообещала ей, что ты дашь мне двести долларов.

Из прибора послышался визг колес — это Хеллер заворачивал за угол.

Я выхватил пачку денег и дал ей двести долларов.

Я нетерпеливо ждал.

Наконец Крошка снова появилась, нагруженная мешками и коробками.

— Садись в машину, скорее! — крикнул я ей.

— Нет, — ответила она, — попроси водителя вернуться со мной и помочь мне притащить все остальное.

О Господи! Что я мог сделать? Пришлось распорядиться, и водитель последовал за ней.

Они вернулись нагруженные коробками и всяким барахлом. Сколько хлама! Там была даже потрепанная игрушечная обезьянка Крошки.

— Полезайте в машину! — заорал я.

— Не могу, — ответил водитель. — Слишком много багажа. Это нарушение инструкции компании. Я вызову по радио вторую машину.

Ничего не поделаешь. Я сидел и нервничал.

Хеллер быстро приближался. Он маневрировал между грузовиками так, будто их не существовало.

Я с отчаянием смотрел на Крошкин хлам. "Что это за барахло?" — думал я, надеясь, что потом она все это выбросит.

— Результаты каторжного труда, — заявила Крошка. — Видишь большой мешок? Он битком набит семенами очень хорошего сорта колумбийской конопли. А во втором мешке — семена отборной конопли Акапулько-Голд. В красном мешке селекционные семена из Панамы.

— Но семена занимают меньше десятой части всего багажа! — простонал я.

— Да, верно. Я взяла кое-что для души. В большой коробке — фотоаппарат, рабочий инструмент моего детства. Возможно, он сейчас устарел, но какие фотографии он делал! Один раз меня заставили пойти сразу с двумя мужчинами. А потом мне пришлось идти с извращенцем, у него было сразу двадцать девочек. И еще там два или три скейта — их можно починить — и два новых, которые ты мне подарил.

Мне было противно смотреть на это, и я отвернулся.

— А еще здесь моя коллекция подписанных трусов.

— Что? — удивился я.

— Конечно. Самый классный материал для шантажа. В самый захватывающий момент ты достаешь их и спрашиваешь у парня, что будет, если показать их его девушке. Да он отдаст тебе все что хочешь и Бог знает что еще.

Слава Богу, подошла другая машина. Я даже помог водителям запихнуть в нее вещи.

— Тридцать четвертая улица, восточная взлетная площадка! — прокричал я. Наконец-то мы тронулись.

Мы ехали довольно быстро. Но и Хеллер гнал уже и на красный свет!

Слава Богу, взлетная площадка находилась всего в нескольких кварталах южнее Тюдор-Сити. Я уже видел экскурсионные вертолеты, поднимающиеся над рекой.

Мы промчались по скоростной трассе и затормозили на манхэттенской стоянке.

Там стоял Рат и махал нам. Мы остановились в тени большого вертолета.

— Что так долго? — спросил Рат — Нам придется заплатить за дополнительное время. Я думал, вы поторопитесь.

— Грузи вещи! — прокричал я.

— Заплатите им сначала, — заметил Рат.

Я бросился в офис и разменял стодолларовые банкноты. Затем помчался к таксистам и засыпал их двадцатидолларовыми купюрами. Багаж стали перегружать на вертолет. Я даже помог им. В суматохе я потерял из виду коробку, в которой находился видеоприбор Хеллера.

О Господи, неужели я опоздал?

Вещи погрузили.

И тут Крошка сказала:

— Ага. Так вот как увозят белых рабынь. Вертолет! Как интересно!

— О чем это она? — спросил один из пилотов, поворачиваясь в кресле.

— Не обращайте внимания, это же (…) ребенок! — рявкнул я.

— Если вы делаете что-то противозаконное, вам придется вернуться в офис и доплатить, — сообщил мне пилот.

— Нет-нет! — закричал я. — Мы пытаемся спасти жизнь, человеку. И это не противоречит закону в Нью-Йорке.

— Может быть, — задумчиво ответил пилот. — Я знаю нескольких парней, для которых убийство тоже в рамках закона. Есть и такие женщины. Вы никогда не слышали о жене мэра?

— О Господи, пожалуйста, заводите машину! — взмолился я. — Я заплачу вам обоим еще по сто долларов.