Тогда, в военные годы, в лондонскую полицию поступало множество заявлений о пропаже людей. Бомбовые налеты Люфтваффе застигали лондонцев часто вдали от дома, и погибшие оставались неопознанными. Розыски большей частью приостанавливались.

После обнаружения костей в саду Скотланд-Ярд удесятерил усилия по розыску человека, который один мог знать о шести преступлениях в роковом доме. Первый след, оставленный Кристи, ни к чему не привел. 13 марта он ночевал в гостинице на Кинг-роуд и зарезервировал за собой место на семь дней. Когда 25 марта в газетах появилась первая информация о покойниках на Риллингтон плейс, 10, он оттуда исчез. Никаких следов больше не находилось.

Свой обычный утренний обход совершил 31 марта, по району Пэтни сержант Томас Леджер. Около девяти он вышел на набережную Темзы у моста Пэтни. В молочном тумане сержант разглядел мужчину, облокотившегося о парапет набережной.

– Что вы здесь делаете? – спросил Леджер просто так. – Вы безработный?

Человек медленно обернулся,

– Именно, – ответил он, – но у меня нет карточки безработного.

– Позвольте взглянуть на ваши документы.

– У меня их нет при себе.

Сержанту его лицо показалось знакомым.

– Снимите-ка шляпу, – потребовал он.

Мужчину обнажил голову. Он был лыс и носил очки с сильными стеклами. У сержанта не осталось сомнений – перед ним стоял Джон Холлидей Реджинальд Кристи.

По дороге в полицейский участок Пэтни он не сделал попытки убежать. При обыске в участке обнаружилось удостоверение на имя Кристи и другие личные бумаги.

Старший инспектор Гриффин, срочно вызванный с набережной королевы Виктории в Пэтни, начал без промедлений допрос. Уже в день ареста Кристи сделал первое признание. Спрошенный о смерти жены, он показал:

– 11 декабря 1952 года я проснулся в девятом часу утра я увидел, что моя жена в постели корчится от судорог. Лицо у нее налилось кровью, она хватала ртом воздух. Я попытался что-нибудь сделать, чтобы помочь ей, но безрезультатно. Я не мог смотреть на ее мучения, взял чулок и накинул ей на шею, чтобы прекратить ее страдания. Потом увидел, что она приняла двадцать три снотворные таблетки. Два или три дня труп лежал в постели, а затем я спрятал его под полом передней комнаты.

Медико-криминалистическая экспертиза не выявила в организме Этель Кристи следов снотворного. Смерть от удушения установлена была с полной очевидностью. Джон Кристи хладнокровно умертвил свою жену.

Последовали новые допросы, на которых он придерживался одной и той же тактики: признавался в каких-то отдельных действиях, добавлял много лжи и «не мог» вспомнить остального. Его намерение просматривалось без труда – он хотел, чтобы его объявили сумасшедшим.

Трех женщин, трупы которых обнаружили за перегородкой, убил тоже он. И миссис Ивенс, за смерть, которой, палач взял жизнь у Тимоти Ивенса. О маленькой Джеральдине он якобы не помнил, как и о двух женщинах, найденных в саду. По всей вероятности, убил их тоже Кристи.

Демонический убийца, погубивший семерых женщин и одного ребенка, находился в руках. Скотланд-Ярда. За три года и двадцать два дня до ареста Джона Кристи в пентонвилской тюрьме был казнен невиновный Тимоти Джон Ивенс, у которого безжалостные следователи вытянули признание, которому вследствие поверхностной и безответственной работы полицейского аппарата были предъявлены ложные улики, которого убийца-садист с внешностью добропорядочного обывателя заставил взять на себя вину и которого суд после комедии судебного процесса приговорил к смертной казни.

Еще во время следствия, а больше во время слушания дела €росались в глаза факты, говорившие о невиновности Ивенса. Но ни один из них не был серьезно проверен ни одним из ответственных лиц. Скотланд-Ярд вынудил ремонтных рабочих Джонса и Уиллиса дать ложные показания, чтобы скорее закрыть дело и предъявить общественности преступника. Если бы сыщики в свое время внимательнее провели обыск в доме на Рил-лингтон плейс, то непременно обнаружили бы берцовую кость в саду и череп в мусорном ведре. А это многое изменило бы. Как раз тогда собака Кристи рылась в цветочной клумбе и вырыла голову Рут Ферст. Убийца бросил череп в ведро и отнес потом на пустырь. Там вещественную улику нашли, но исследовали очень поверхностно. Идентификацию провести было несложно, тем более что даже через три года ее осуществили по остатку от черепа – по зубной коронке. При добросовестной работе сыщики рано или поздно наткнулись бы на следы преступлений Кристи, и четыре женщины остались бы живы.

Во время суда над Ивенсом обвинитель Хэмфри, хотя и знал о противоречиях в показаниях ремонтников и слышал доводы защитника, стремился к одной цели: снять голову Ивенса с плеч. Выдвинутые против Кристи обвинения он не проверил и настолько забыл о совести, что, зная о прежних судимостях свидетеля, представил его как абсолютно безупречного человека.

За несколько дней до процесса Хэмфри был назначен старшим советником казначейства и использовал процесс против Ивенса для того, чтобы подтвердить свою пригодность к высокой должности – своей неподкупностью и принципиальностью. Тимоти Ивенс, человек с интеллектом и воображением одиннадцатилетнего ребенка, но добрый по характеру и неповинный ни в каких преступлениях, пал жертвой карьеристов.