По радио объявили: «Внимание пассажиров! Произвел посадку рейс 4508 из Иркутска».

Иннокентий, молодая официантка и буфетчица прослушали объявление, окаменев.

– Это что-то новенькое… – официантка подхватилась, побежала в зал.

– Вот! А вы говорите, – гордо произнес Иннокентий.

– Не может быть… – прошептала буфетчица.

Пассажиры иркутского рейса толпой входили с перрона в аэровокзал. Человек с коробкой, снова подхватив ее под мышку, вглядывался в их лица. Рядом обнимались, раздавались восклицания, приветствия…

Поток пассажиров иссяк. Дежурная закрыла турникет.

Человек с коробкой подошел к ней.

– Простите… Моя фамилия Туркин. Тут должна была прилететь гражданка с корзинкой. В ней кот. Я кота встречаю.

– Кота? – удивилась дежурная.

– Ну, да. Ангорского… Может быть, не все вышли?

– Пассажиры все вышли, – сказала дежурная. – Про котов сказать не могу.

Туркин обернулся.

– Товарищи! Секундочку внимания! – громко обратился он к оставшимся пассажирам иркутского рейса. – В самолете из Иркутска везли кота? Ангорского, дымчатого?..

– Ты бы еще медведя спросил! – добродушно ответил один.

– Нет-нет, никаких котов не было, я вас уверяю, – сказала женщина.

Пассажиры потеряли интерес к Туркину. Он в растерянности озирался по сторонам. Внезапно его потянула за рукав старушка, выросшая будто из-под земли. Старушка отвела Туркина в сторонку и, кинув взгляд по сторонам, сообщила шепотом:

– Был кот.

– У кого?

– Женщина сидела рядом, с корзинкой. В дубленке до пят.

– Точно! – воскликнул Туркин.

– В корзинке кот. Я же знаю.

– А где она?

– Пошла и пошла. Первой к дверям сунулась.

– Спасибо, бабуля! – Туркин кинулся к выходу.

В справочном окошке появилось лицо.

– Девушка, когда начнется регистрация на Мурманск?

– Рейс задерживается.

– Почему?

– По метеоусловиям.

Мгновенно появилось другое лицо, будто в календарике наручных часов сменилась дата.

– Как с Кишиневом?

– Задержка.

– Опять?!

– По метеоусловиям.

– Вы в окно взгляните! «Мороз и солнце, день чуде…»

Возникло новое лицо, с усами.

– Девушка, когда в Тбилиси полетим?

– Задержка.

– Такая красивая девушка…

– По метеоусловиям.

Опять новое лицо молодого человека.

– Девушка, как вас зовут?

– Задержка.

– Можно с вами встретиться?

– По метеоусловиям…

В тесную будочку справочной службы ворвалась другая девушка в аэрофлотовской форме.

– Милка! Горохов! – запыхавшись, сообщила она.

Не успело следующее лицо задать свой вопрос, как Милка резко опустила перед ним шторку, закрывающую окошко, и обернулась к подружке.

– Точно?

– Абсолютно. Парамонов сказал.

– А он откуда знает?

– Ему Сакович сказал.

– Сакович знает… – кивнула Мила.

– Правда, здорово? Такой мужик! Помнишь, у него на юбилее? Шестьдесят пять ему было…

– Семьдесят, – поправила Мила.

– Тем более. И почти никакого маразма. Слава богу, что он. Теперь все будет хорошо…

– По-старому будет, – кивнула Мила.

Рука пассажира снаружи приподняла шторку. Появилось лицо.

– Девушки, почему не летаем?

– Им бы только летать! Что за народ! – громко возмутилась Мила. – Спросите у руководителя полетов!

Руководитель полетов Афанасьев в специальной машине с надписью «Руководитель полетов» выехал на заснеженную взлетно-посадочную полосу. Машина помчалась по полосе, взметая снежные вихри.

Афанасьев сидел рядом с водителем и переговаривался по радиотелефону с диспетчерской службой.

– Николай, я ее не вижу.

– «Рано еще, Игорь Дмитриевич. До объекта полтора километра».

– Почему не чистят полосу?

– «А зачем, Игорь Дмитриевич?»

– Что значит – зачем? Положено.

– «АТБ говорит, что водителя не могут найти».

– Пускай дадут другого.

– «Где ж его взять?»

Афанасьев увидел вдали фигурку человека. Подъехали ближе. Это была лыжница в ярком костюме, которая не спеша совершала прогулку по взлетно-посадочной полосе. Машина затормозила рядом с нею. Лыжница остановилась, вопросительно взглянула на машину. Афанасьев распахнул дверцу.