Заблудскому дали 3,5, что вызвало негодование публики. Правда, было не совсем понятно – против чего протестуют: по поводу завышения или занижения оценки?

С этими баллами Заблудский занял, как это ни странно, не последнее, а предпоследнее место. На последнем оказался представитель Уругвая, дисквалифицированный за показ непристойных частей тела. Он так раздул мускулы, что его трико лопнуло и кое-что вывалилось. Он был очень опечален.

Некоторой компенсацией оказался приз зрительских симпатий, врученный Заблудскому. Это была серебряная ваза и чек на десять тысяч франков.

Ликованию друзей не было предела. Алексей совсем ошалел и хотел было отказаться от дальнейших состязаний, но ему сказали: нельзя. Он должен был заявиться в один из кругов реслинга.

Тут правила были такие. Каждый атлет мог начинать с первого тура, но мог заявить себя на борьбу сразу во втором, третьем и так далее вплоть до финала. Но если проигрыш в первом туре ничем не грозил, кроме моральных огорчений, то поражение во втором влекло штраф в тысячу франков, в третьем – пять тысяч и так далее. Поражение участника, который начинал сразу с финала, влекло штраф в сто тысяч долларов. Но и приз был гигантский: миллион долларов.

Если же атлет честно карабкался к финалу со ступеньки на ступеньку, он мог проигрывать без материальных последствий.

Сразу в третий тур заявили себя швед и представитель Канады. Начать со второго пожелали восемнадцать атлетов. Безумцев, рискнувших выставить себя сразу в финал, не нашлось никого.

Кроме Заблудского.

Когда объявили, что представитель России начинает борьбу в финале, то есть, по существу, ждет, когда все остальные участники выявят между собою сильнейшего, чтобы бороться только с ним за звание чемпиона, в зале началось невероятное. Корреспонденты всех изданий кинулись к Алексею. Пенкина была в первых рядах.

– Вот это по-нашему! – Ольга успела расцеловать Заблудского, но была оттеснена собратьями по профессии, которые совали микрофоны в зубы Алексею и обстреливали его вспышками блицев.

Алексей на все вопросы отвечал двумя фразами, причем обе плохо поддавались переводу.

Первая: – Пропадать, так с музыкой!

Вторая: – Нам, татарам, один хуй!

Из чего некоторые агентства заключили, что Заблудский – представитель Татарстана.

Таким образом, еще до начала состязаний по реслингу была одержана первая крупная моральная победа. Противники были психологически подавлены. Начались уже схватки первого круга, но публика и корреспонденты не обращали на них никакого внимания. Все взоры были устремлены к Заблудскому.

Ольге удалось все же пробиться к нему. Она обняла его за хилые плечи, нежно спросила:

– На что надеешься, Леш?

– Ни на что, – отвечал он спокойно. – Убьют, передай вазу маме, а десять тысяч франков – на перевоз тела домой и похороны.

– А если не убьют? Если только покалечат? Кто штраф будет платить?

– Комитет по культуре! – сказал Алексей, и глаза его мстительно блеснули.

Перес де Гуэйра по своему обыкновению сидел в кабинете, положив ноги на стол и покуривая сигару. На нем было черное сомбреро, в руках пистолет. Мафиози Максим и Федор писали его портрет на одном холсте двумя кистями. Тренировались для Монмартра.

В кабинет робко вошел Бранко Синицын и остановился в дверях.

Мафиози не обратили на него ни малейшего внимания.

Бранко помялся немного, он не привык просить.

– Това… – начал он, но осекся. – Господа, я пришел за вознаграждением. Дело сделано.

– Кто этот человек? – холодно спросил Перес, не выпуская сигары изо рта.

– Бранко Синицын. Тот самый, – ответил Максим.

Они разговаривали так, будто Бранко не было рядом. Старик начал волноваться.

– О каком деле он говорит? – спросил Перес.

– Вероятно, о взрыве.

– То есть о деле, которое он завалил? – продолжал Перес.

У Бранко перехватило дыхание.

– Господа… Как на духу… Мощный взрыв, стекла повылетали. Даю руку на отсечение, там никого не осталось в живых…

– Побереги руку, она тебе еще понадобится, – заметил Перес.

– Господа, я не понимаю. Что-нибудь не так? – заволновался Бранко.

– Вы газеты читали, Синицын? – спросил Максим.

– Нет. Я не понимаю по-французски.

– В газетах написано, что человеческих жертв нет. Взрыв произвел материальный ущерб.

– Как?! – воскликнул Бранко.

– Мало того. Вы нарушили договор. Обещали взорвать сами, но потом зачем-то привлекли для этой цели перуанскую банду.

– Они меня чуть не убили! – воскликнул Бранко.

– Вот-вот, они тебя чуть не убили, они интерполовцев чуть не убили! – взорвался Перес. – А «чуть» не считается! Убивать надо! Убивать!

Синицын сник. Он понял, что денег не дадут.

Максим отложил кисть.

– Что будем делать, мистер Перес?

– Зови уж меня тогда Перес-сан, – улыбнулся Яша.