Ратухино – усадьба Шаляпина на берегу Волги под Ярославлем, куда почти на все лето приезжали подружившиеся с его дочерьми сестры Орловы. Их пребывание там запечатлено в ряде фотоснимков, на которых Любочка выглядит не по годам «взрослой» и уже тогда, в 7-9 лет, в ней прослеживается будущая, ни на кого не похожая индивидуальность.

На бедного Федора Ивановича Шаляпина навалилась в Ратухино вся детвора. И всем весело, кроме Любочки Орловой (справа сзади): у нее свои думы…

Спустя три года, сообщает М. Кушниров, в 1912-ом, певец прислал из Монте-Карло своей любимице Ирине письмо: «Милая моя Рири! Рад я, что ты повидалась с твоими подружками Орловыми, и приятно знать, что вам было весело…»

К сожалению, много лет спустя Орлова не уважила просьбу «подружки Рири» принять участие в вечере памяти ее великого отца. И только из-за того, что фактом своего знакомства с Шаляпиным боялась выдать свой немалый к тому времени возраст…

А что касается шаляпинской подписи под снимком «Дети, в школу собирайтесь!», то тут такое забавное совпадение.

Вскоре после смерти Сталина Александров, вспоминает работавший тогда в газете З. Паперный, первый примчался в «Литературку» с воспоминаниями о Сталине, которые потом хлынули потоком. И среди прочего описал в них особенно, видимо, симпатичный ему случай.

…После затянувшегося почти до утра кремлевского приема Сталин выходит к его не знавшим меры участникам и по-отечески, показывая свои карманные часы, говорит:

– Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно…

Получается, что Шаляпин и Сталин напоминали Л. Орловой об одном и том же – о давно пропевшем петушке…

После гимназии, с 1919-го года, в жизни Орловой значится так и не законченная – в суровые 1921—1922 гг. пришлось начать зарабатывать Московская консерватория. Так что профессиональной пианисткой Орлова не стала и не стремилась демонстрировать свое умение в этом плане. Но консерваторской практики хватило для того, чтобы стать – ради заработка музыкальным сопроводителем фильмов, попросту говоря, тапером в кинотеатре. «Таперская» премьера Орловой состоялась в кинотеатре «Унион» (потом «Повторный») у Никитских ворот. На всю жизнь актриса сохранила «Руководство по музыкальному сопровождению» – его любил демонстрировать Александров, – в котором четко было расписано, когда и какую музыку следует исполнять.

Если на экране происходят драки или погони, следует играть фокстроты и румбы. Если же герои объясняются в любви, их чувства должны сопровождать вальсы, бостоны. В некоторых, особенно страстных, случаях разрешались жгучие танго. Ну и соответственно – совсем уж минорная музыка, если герой болеет, а тем паче умирает.

Все это Орлова-таперша тщательно соблюдала и потом, на съемках «Волги-Волги», признавалась, знакомясь с И. Ильинским:

– Думала ли я, сопровождая музыкой похождения ваших уморительных немых героев, что когда-нибудь сама встречусь с Ильинским на экране!

Вот такой бы, как Л. Орлова в консерватории, и быть юной пианистке Кате Муратовой в неснятом фильме «ДО и ПО»! Однако сценарий писался, когда актрисе было уже за 40…

Таперская страница в биографии Орловой послужила богатым материалом для неосуществленного, к сожалению, Александровым сценария «ДО и ПО».

…Героиня сценария, пианистка, тоже не может после консерватории найти другой работы, кроме таперской в кинотеатре. Но Орловой-таперу и не снилось, до чего додумывалась в этой должности ее героиня в «ДО и ПО». Когда рвалась кинопленка (а тогда это было сплошь и рядом и исправлялось не скоро), Катя Муратова (так звали героиню) играла публике настоящую, не таперскую музыку. Когда фильм был новый и не очень «рвался», она договаривалась с механиком, что тот порвет пленку умышленно.

Однажды он, восхищенный ее игрой, нарочно затянул склейку порванной якобы пленки, и Катя сыграла что-то классическое целиком. Часть публики потребовала исполнять «классику» дальше вместо явно пошлого фильма. Другая оказалась категорически против.

Дело дошло до потасовки. Катя, стараясь разнять сторонников классики и экранного ширпотреба, еще больше всех злила. В результате кинотеатр разнесли вдребезги, а ее, естественно, выгнали…

После таперства у Л. Орловой на деньги, которые она заработала, было еще несколько «учеб» в разных театральных студиях, в том числе – балетной. Пока в 1926 году она не стала хористкой Музыкального театра, руководимого одним из основателей МХАТа В. И. Немировичем-Данченко. И с этого только момента, будучи уже 24 лет, она повела официальный отсчет времени своего пребывания в искусстве.

На беду актрисы, в нее, тогда уже замужнюю, без памяти влюбился сын мхатовского основателя, Михаил, работавший в том же театре. Многие советовали молодой хористке не бросаться таким «счастьем»: не сменив мужа, А. Берзина, и не выйдя за Мишу Немировича, она откажется от всех шансов на карьеру. Но Орлова только отшучивалась: «Да ведь придется и жить с ним!» (с Мишей. – Ю. С.). А когда была в хорошем настроении, сообщает М. Кушниров, уверенно добавляла: «Я и так своего добьюсь!»