Ядвига села рядом с Робертом, обхватив голову руками. Что делать? Этот риторический вопрос требовал разрешения. Но ответа не было.

Взорвать эти катакомбы, к чертовой матери! Да не чем, рюкзачок и оружие остались в хижине у Капитана. Сделать подкоп! Руками копать долго, времени нет, это не Бутырка. Да и бульдозера под рукой подходящего нет. Да что там бульдозер! Даже ложки нет.

Впору в чудеса верить начинай, левитация, медитация, «переход Суворова через стены». Ядвига застонала от бессилия. Она злилась на придурка Тюфякова, не внявшего ее просьбе бежать с острова, на урода Хрюкина, надумавшего перевозить камни таким образом. Злоба душила ее, необходимо выплеснуть эмоции, иначе ее разорвет на части. Ядвига пнула ногой стену, резкая боль тут же привела ее в чувство. Так, теперь нужно посчитать до десяти и успокоиться. Девушка посчитала сто раз по десять, спокойствие так и не пришло. Она попрыгала, поприседала, сделала штук тридцать отжиманий. Не помогло. Кружась в полной темноте в замкнутом пространстве, она чуть не споткнулась о лежащего на полу Тюфякова.

— Роберт, Роберт, — позвала она Тюфякова, пытаясь нашарить в темноте его тело.

Рука наткнулась на что-то мягкое и теплое, значит, живой. Ядвига провела рукой предположительно в том месте, где у Тюфякова должна была находиться голова. Пальцы запутались, кажется, в волосах. Она никогда не замечала, что у Роберта такие длинные волосы, к тому же они как-то странно растут, вниз или он так лежит?…

Сердце Ядвиги похолодело, лежащий рядом был вовсе не Тюфяков. А кто тогда рядом с ней и где Роберт?

— Ой, мамочки! Тюфяков, ты где?! — завопила она в темноту.

— И чего так орать? — произнес кто-то ворчливым, хрипловатым голосом, явно принадлежащим не Тюфякову.

Волосы на голове Ядвиги встали дыбом и зашевелились. Однако, Ядвига была бы не Ядвигой, если бы она верила во всякую хренотень, типа мистики, вампиров, упырей и вурдалаков. Голос принадлежал живому человеку, а раз так, то с ним она могла справиться.

Ядвига протянула руку, но «этого» рядом не оказалось, успел отползти на безопасное расстояние.

— Эй, ты где? — тихонько позвала она его.

— А драться не будешь? — боязливо отозвался неизвестный.

— Посмотрим, — усмехнулась девушка.

— Тогда не скажу, — обиженно произнес он.

— Поговори у меня, сейчас найду и накостыляю, мало не покажется, — пригрозила девушка.

— Ну вот, сразу драться. Между прочим, невежливо лупить хозяина дома, — нравоучительным тоном произнес незнакомец.

— В смысле? — не поняла девушка.

— Это не смысл, это — дом. Я здесь живу, непонятливая какая.

Ядвига совершенно запуталась, она полагала, что их бросили в подвал или что-то в этом роде. Нормальный человек в этой дыре жить не может, тем более называть ее своим домом. Одно из двух: либо он такой же заключенный, свихнувшийся от тягот одиночного заключения, либо он свихнувшийся, обрекший себя на тяготы одиночного заключения… В голове Ядвиги все перемешалось, она запуталось окончательно.

— Слушай, у тебя спички или огонь есть? — взмолилась Ядвига. — Не могу я разговаривать с человеком, которого не вижу. Это меня раздражает!

«Хозяин» подвала закопошился, завозился и через минуту в углу замерцал едва видимы огонек. В колеблющемся свете огарка свечи девушка с трудом разглядела своего таинственного собеседника. Худой, смахивающий на скелет, обтянутый кожей, с длинной-предлинной грязной, спутанной бородой, он смахивал на злого тролля из сказок Гофмана. В другом конце подвала, на грязной куче того, что когда-то было соломой, лежал Роберт. Ядвига бросилась к товарищу по несчастью, нащупала пульс, оттянула веко. Живой! Слава богу. Она пошарила глазами в поисках дипломата и нигде его не увидела. «Черт, его же отобрали в хижине у Капитана», — вспомнила она. Ядвига подняла голову Роберта, подложила под нее побольше соломы и поколебавшись сняла с его шее веревку с ключем.

«Кто знает, как события обернутся, может, ему уже и не…» — она дала себе приказ не думать о самом печальном.

Хоть Тюфяков и был полным придурком, лохом, но она как-то привыкла к нему за время приключений. Иногда он и вовсе удивлял ее своими героическими действиями, как тогда в битве с муренами.

— Мертвяк? — поинтересовался гном, неслышно подкравшись к Ядвиге.

Она вздрогнула от неожиданности и оглянулась. При ближайшем рассмотрении гном оказался еще страшнее. Изможденное лицо, безумные глаза, всклокоченная голова, с копошащими в ней насекомыми.

В этот момент Роберт зашевелился, застонал и, не открывая глаз, начал бредить.

— Не-е-е, не мертвяк, жалко, — разочарованно произнес он.

Ядвига сделала предостерегающий жест, требующий молчания. Она надеялась, что в бреду Роберт скажет шифр и код. Но он звал маму, рыбку, и Бенедиктова…

— Почему? — снова обратилась Ядвига к гному, когда поняла, что и в бреду Роберт будет хранить свою тайну.

— Мертвяки, они хорошие, они полезные, — терпеливо разъяснил он. — Они не дерутся, еду не отбирают и, потом, с них можно одежду снять. Вон у твоего ботинки хорошие, рубашечка… А у тебя нет конфетки? — вдруг жалобным голосом произнес гном.