— Вот, — наконец, он достал мыло и протянул девушке, вытащил из-под прилавка огромную деревянную доску с какими-то надписями и вписал большими буквами «баба», потом стер надпись пухлой ладонью и написал слово — «женщина» — 3 куска мыла. Посмотрел на Ядвигу, стер запись и написал — 2 куска.

— Спасибо, — произнесла девушка, — теперь пожалуйста, если вам не трудно, будь так любезны, соблаговолите мне объяснить каким образом у вас происходит оплата товаров, чем расплачиваются ваши покупатели, — все это Ядвига произнесла на одном дыхании с милой улыбкой.

Ее длинная, витиеватая речь произвела положительное впечатление на любителя поболтать.

— От, сазу видно, культуйный, объязованный человек, не то что эти отщепенцы. Хотите кофе, у меня пъевосходный, чудесный, в зейнах. Почти полная банка досталась, и сахай, настоящий афинад, а не какое-нибудь тъостниковое кубинской деймо.

Ядвига согласилась. Кофе и правда оказался превосходным, сахар тоже, близкое занкомстов с продавцом полезным. «Карапузик», вернее Семен Израилевич Шац, как выяснилось позже, стал ее экскурсоводом по поселку, ввел ее в мир закулисных интриг, рассказал о всех (почти всех) тайнах дворца господина Капитана. С того самого дня Ядвига частенько захаживала в лавочку к Шацу. У него, как и подобает заведению такого рода, всегда скапливались самые свежие сплетни, самые горячие новости и самые жаренные фактики из поселковой жизни.

Он же, Семен Изралич, объяснил ей про соседнюю лавку-притон, услугами которой пользовалось почти все население поселка. Рассказал о «деньгах», имеющих хождение в пределах поселка. Ими оказались вещи, награбленные на яхтах. Предметы попадающиеся реже всего имели большую ценность, часто встречающиеся — шли как денежная мелочь.

Особой популярностью пользовались различные печатные издания типа Плейбой и Пентхауз, касеты с порнушкой и боевиками, практически за копейки шли мобильники, калькуляторы, фотоаппараты, приемники, плейеры и прочая бытовая мелочь. Дорого ценилась видиотехника, спиртные напитки, качественная обувь и средства бытовой химии против москитов, комаров, термитов и всякой копошащейся по земле, носящейся в воздухе, кусучей гадости. Деньги, как правило в руки в аборигенам не поступали. Во-первых, тут они были просот бесоплезны, во-вторых, сразу же передавались в руки Капитану. В принципе, все услуги на острове предоставлялись в кредит. При разделе добычи, в самый так сказать момент раздачи слонов, появлялись всевозможные лавочники поселка со своим гроссбухами, табличками, дощечками и тут же «не отходя от кассы», забирали должок. Как говориться обменно-натуральное хозяйство в действии.

Прошло всего несколько дней, с тех пор как Ядвига и Роберт впервые оказались в поселке, но Ядвиге казалось, что прошло несколько месяцев. К дипломату она все еще не подобралась, Роберта не освободила. Капитан обещал, что как только она сыграет роль «подсадной утки», при условии что все пройдет успешно, Тюфякова освободят. Девушку мучал вопрос, почему Капитан не предпринимает попыток открыть дипломат, ей слабо верилось в то, что он слопал сказочку про мушек.

Время «Ч» пришло, как всегда неожиданно, для события которого ждешь. Ядвига перебралась в резиденции Капитана. Она решила, что ей необходимо быть ближе к чемоданчику, а это ближе, было только рядом с Капитаном. Пока ей удавалось избегать щекотливых ситуаций, но кто знал как долго это продлиться.

— Ну-с, — произнес Капитан, за завтраком, наблюдая как Ядвига поедает хрустящий рогалик со свежим сливочным маслом, — после завтрака будем делать из тебя «жертву кораблекрушения».

— Уже? — известие неприятно поразило девушку, она надеялась, что ей удастся избежать этой работенки.

— Пора, пора, ценный груз плывет к нам в руки. Давно такой удачи не было. Правдо, повозиться придется, там охраны до чертиков, но ничего, мы их как тараканов прихлопнем.

От этих слов Ядвигу замутило, но Капитан не заметил ни ее бледности, ни выражения ее лица.

Капитан вызвал Колокольчика, он как оказалось в той жизни, там на большой земле, был визажистом-парикмахером. Что при его ориентации, вобщем-то было довольно обычным делом. После разжалования в рядовые и с тех пор, как Ядвига поселилась в «подземелье», она Колокольчика не видела ни разу. До нее доходили слухи, что бедняжка пытался покончить жизнь самоубийством, объевшись каких-то экзотических растений. Все обошлось, за исключением длительного растройства желудка и временной потери ориентации (не в смысле половой принадлежности, а в смысле работы мозжечка).

Колокольчик пришел с большим кофром и недовольным лицом. Он с брезгливым видом дотронулся до девушки и произнес:

— Зря вы меня звали, она в моих услугах не нуждается, и так на утопленницу похожа.

Капитан нахмурился и одернул не вмеру разболтавшегося Колококльчика:

— Пасть захлопни, а то сейчас ты у меня на утопленника похож будешь. Тебе сказано сделать из нее жертву, а свои замечания засунь куда-нибудь подальше. Красавец. Могу тебя заверить, страшная баба, все равно лучше красивого педика, так что не вякай.

— Да, а между прочим, кое-кому, до появления этой мымры, я нравился, — бросил Колокольчик сквозь зубы.

Капитан вспыхнул и со всего размаху дал Колокольчику в торец, тот не удержался на своих длинных тоненьких ножках и брыкнулся на Ядвигу. С выражением неподдельного ужаса и омерзения он сполз с девушки, едва сдерживая рвотные плозывы. Это в конец добило Ядвигу.

— Ты, мурло, помойное, — бросила уничижительно она, — ошибка природы. Лучше бриться надо, тогда за девочку сойдешь. Капитан, я за себя не ручаюсь, если эта зараза ко мне хоть пальцем притронется, я не знаю что с ним сделаю.