— Отличный план! — одобрил отец Мэтью. — Дадим им возможность сначала отказать и примем их отказ. Они увидят, какой у них добродетельный и законопослушный хозяин. А затем, когда совет закончится, но они еще не успеют разойтись, встанет ваш сын и обратится к ним. Я заранее поговорю кое с кем из зажиточных арендаторов и сделаю так, чтобы они подали пример остальным. Каждому из них будет легче внести добровольный вклад, а не заплатить очередной побор. Кому же придет в голову, что их отказ входит в наши планы?

Рожер был немало удивлен. Наконец-то он начал понимать, как делаются дела в манорах. Ему никогда не приходило в голову, что все эти долгие, напыщенные речи готовятся заранее. Но важнее всего было то, что отец примирился с его отъездом.

Выходя из зала, юноша начал было благодарить, но отец прервал его.

— Скажешь спасибо, когда все закончится. Да будет тебе известно, я еще ничего не решил окончательно. Но не вижу греха, если ты, воспользовавшись религиозными чувствами арендаторов, обзаведешься конем и доспехами. А когда вооружишься, сможешь сражаться там, где тебе заблагорассудится. Самое главное — выудить из них побольше.

— Думаю, я бы справился с этим делом куда быстрее. Пустил бы кое-кому красного петуха, и они сразу запели бы по-другому, — вставил Ральф.

— О нет! Здесь тебе не Уэльс! — осадил его отец. — Ничего подобного я не позволю. Вы, молодые, должны зарубить себе на носу: жестокость простительна только на поле боя, а дома следует вести себя достойно.

— Постой, отец! — воскликнул Рожер. — Мне показалось, что ты согласен отпустить меня в паломничество. Я был уверен, что ты позволяешь мне обнажать оружие только во имя святой цели. Что ты имеешь против?

— Доводов множество, — серьезно ответил отец, — и лучше будет, если я изложу их сейчас, пока ты не дал опрометчивого обета. Во-первых, куда ты собираешься двинуться? Все говорят о Востоке, но это слишком неопределенно. Неверные обитают всюду — от Константинополя до Испании, а ты даже не знаешь, с кем из них собираешься сражаться. Во-вторых, кто возглавит этот поход? У императора [5] свой собственный папа, французский король отлучен от Церкви [6] , а наш король Вильгельм не шевельнет и пальцем во имя святого дела. Пилигримы передерутся между собой, и их небольшие отряды рассеются по землям неверных. Не вижу в этом для тебя ничего хорошего. В-третьих, действительно ли восточные христиане так уж нуждаются в твоей помощи? Греческий император [7] , этот еретик [8] , ударился в панику и обратился за поддержкой к папе, власти которого над собой не признает. Можно ли быть уверенным, что к вашему прибытию он снова не помирится с неверными? А самая главная трудность заключается в том, что мы ничего не знаем о восточных землях, не знаем даже, как туда добраться. Тебе придется двигаться вслепую.

— Все это верно, — ответил Рожер, — но ведь люди совершают паломничества в Иерусалим. Разве граф Фландрский не ездил туда несколько лет назад?

— Да, действительно. Он отсутствовал три года, большинство его спутников умерло, а он сам с тех пор так и не оправился. Не сказал бы, что это хорошее предзнаменование.

— А наши предки при первом герцоге Роллоне? — не унимался Рожер. — Разве они знали дорогу, когда пустились завоевывать Францию [9] ? Или мой двоюродный дедушка, который отправился в Италию? Мы, потомки норманнов, можем двинуться в любую неизвестную землю, завоевать ее и поселиться в ней, и нам нет дела до тамошних обычаев.

— Да, таков наш дух, братишка, — подтвердил Ральф. — Но почему бы тебе не повоевать в Уэльсе? Он намного ближе.

— Ну что ж, — подвел итог Осберт, — раз уж ты так загорелся и веришь, что у похода есть шансы на успех, можешь отправляться. Значит, ты должен дать обет как можно скорее: так тебе легче будет обратиться с призывом к жителям манора. Но если эта затея провалится или первых же пилигримов перережут по дороге, тебе придется отказаться от клятвы. Аббат из Бэтла засвидетельствует это. Я не допущу, чтобы мой собственный сын погиб во время, бесшабашного набега, заранее обреченного на провал. Ты всю весну будешь учиться владеть оружием. Мне будет стыдно, если тебя убьют в первой же схватке из-за неумения обращаться с мечом или ездить верхом.

На заливном лугу, неподалеку от берега Разера, соорудили чучело. Это был толстый столб с мешком соломы вместо головы. Второй мешок заменял чучелу туловище. Звали его «валлиец». Вообще-то раньше он именовался «саксом», но из уважения к арендаторам кличку решили сменить. Рожер упражнялся на нем уже больше часа, и его правая рука начинала неметь, но битвы могут длиться несколько часов, и он решил потерпеть еще немного. Юноша отъехал от столба на сотню ярдов и послал вперед боевого коня, взятого взаймы у Ральфа. Шлем и меч у него были свои, так же как и толстая кожаная куртка. Кольчуга Ральфа была ему узка в плечах; щит и копье он тоже позаимствовал у брата. Скакун шел легким галопом. Через тридцать ярдов Рожер пришпорил коня и погнал его вскачь. Теперь начиналось самое сложное. Он поднял тяжелый щит и пригнул голову. Край щита прикрывал его лицо до самых глаз. Он ослабил широкие кожаные поводья, и те свободно повисли у него в руке. Продолжая управлять конем одними шенкелями [10] , он уперся ягодицами в луку тяжелого походного седла и вытянул ноги вперед, до уровня конских лопаток. Копье, проходившее под правым локтем, не раскачивалось и не мешало управлять лошадью. Этот конь хорошо знал свое дело и скакал прямо на чучело. Копье вонзилось в меток с соломой, и чучело рухнуло плашмя. Рожер сел прямо и расслабился, а конь перешел на рысь. Одно прикосновение узды, и он остановился. Рожер спешился, чтобы поднять копье и поправить чучело. Благодаря коню эта атака оказалась успешной, но ему предстоит еще немало потрудиться, чтобы овладеть правильной посадкой…

Над рекой вставал туман. Скоро стемнеет. Он увидел, что с холма прихрамывая спускается отец, и подождал, пока тот не подойдет на расстояние оклика.

— Добрый вечер, — промолвил Осберт, опираясь на палку. — Твой последний наскок был неплох, но как бы ты справился, если бы конь не сделал все сам? Хотелось бы мне, чтобы ты поучаствовал в охоте, но никому, кроме пэров Англии, в этих местах охотиться не разрешается. А сейчас отправляйся на конюшню, пока лошадь не остыла! Когда вернешься домой, нам надо будет поговорить. Завтра соберутся арендаторы, и мы должны обсудить, что им сказать.