Заметив зомби, Валентина сразу перестала плакать и, как можно тише поднявшись с кучи битого кирпича, осторожно попятилась назад. Главное, не привлекать внимания, думала она. Валентина знала, что если она не станет шуметь, зомби, быть может, ее не заметит. Тогда она сможет отыскать кого-то из представителей власти и сообщить о появлении больного, и его обязательно вылечат - или, по крайней мере, попытаются это сделать. Так, она знала, делалось раньше.

Зомби, впрочем, и без того удалялся от нее, и все бы закончилось благополучно, если бы Валентина осталась на месте. Но на месте ей не сиделось - сдавали нервы. Кроме того, перед ней был зомби, а это было неправильно. Точно так же она чувствовала бы себя, если бы перед ней вдруг появился гигантский волосатый паук (впрочем, если бы Валентина увидела что-то гигантское и волосатое сейчас, она бы постаралась поймать это, чтобы отнести домой и сварить).

Она не споткнулась о кучу мусора и не задела ногой старую консервную банку. Она вообще едва дышала и двигалась совершенно бесшумно, но зомби все равно ее заметил. Взревев, тварь бросилась в атаку. В широко открытом рту сохранилось совсем мало зубов, но те, что еще остались, кровожадно поблескивали. Когда-то зомби был солдатом, и на нем были добротные солдатские башмаки, которые громко - хруп-хруп-хруп!
– хрустели по гравию и стеклу. Взвизгнув от ужаса, Валентина побежала, хотя знала, что все бесполезно. Ей не спастись. Она слишком ослабела от голода, а те немногие силы, которые у нее еще оставались, она истратила на погоню за вором.

Валентина напрягала все силы, но топот тяжелых башмаков за спиной становился все громче и громче. Зомби стремительно сокращал разделявшее их расстояние, подбираясь все ближе и ближе, чтобы наброситься сзади. Вот рука твари опустилась ей на плечо, пытаясь вцепиться в ткань пальто, но Валентина вывернулась и прыгнула вперед - туда, где она заметила обломок металлического шеста, в мирное время служившего, вероятно, причальной мачтой для летомобилей или чем-то в этом роде. Но сейчас это было оружие. Схватив шест обеими руками, Валентина повернулась лицом к нападавшему.

Зомби сделал выпад, но Валентина ударила его железкой по руке - совсем как до Революции учителя били учеников по рукам линейкой. Что-то негромко хрустнуло, и зомби снова взревел. «Голодный, драться хлеб, убивать, все задницы!» - вот как это звучало. Одна его рука выбыла из строя и бессильно болталась вдоль тела, но второй рукой зомби ухитрился схватить Валентину, а она не успела размахнуться, чтобы нанести второй удар. Зомби вцепился ей в волосы, и девочка почувствовала идущий от него запах. Тварь не воняла, и это было хуже всего. От нее исходил запах свежевыпеченного хлеба. Запах цветов. Еще чего-то. В целом, очень приятный запах… Аппетитный.

Эти мысли промелькнули в каком-то дальнем уголке Валентининого мозга - промелькнули и тут же исчезли. Уже в следующее мгновение ее сознание затопила волна ужаса, смешанного с яростью. Валентина знала: вот сейчас зомби укусит ее, и все будет кончено. Через пару дней она сама превратится в зомби и будет нуждаться в медицинской помощи. Хорошо, если эту помощь ей сумеют оказать достаточно быстро, а если нет?.. Скольких человек она успеет перекусать, прежде чем ее вылечат?

Едва подумав об этом, Валентина перестала сердиться на зомби. В конце концов, этот бедняга ни в чем не виноват. Вместо этого, она разозлилась на врагов, осадивших ее Город. До сегодняшнего дня ее представления о противнике носили более или менее абстрактный характер, но сейчас она вдруг поняла: враги были такими же, как она, людьми, или лучше сказать, человеческими существами. Они способны страдать, как страдала она, и Валентина от всего сердца пожелала, чтобы на их головы обрушились самые страшные муки. Пусть их дети умрут от голода. Пусть погибнут их отцы и матери. Пусть их старики угаснут в мучениях в своих пустых квартирах, где нет ни тепла, ни воды.

Злость удесятерила силы. С яростным воплем Валентина попыталась оттолкнуть от себя зомби. Она пустила в ход руки, ноги и даже голову, с размаху ударив тварь лбом. Удар пришелся куда-то в скулу, и Валентина снова услышала сухой треск ломающейся кости. Зомби попятился, но Валентина знала: твари не чувствуют боли. Зато ей было хорошо известно, что у них нарушено чувство равновесия. Видя, что противник пошатнулся, она сделала выпад своей железкой, метя в коленку. Зомби повалился набок, но продолжал тянуться к ней здоровой рукой, и Валентина ударила снова. Сломав твари вторую руку, она с размаху опустила лом на белеющие под лохмотьями ребра. Потом настал черед лица, страшного, бессмысленного лица, которое продолжало идиотски скалиться на нее. Три удара подряд превратили его в настоящее месиво, а сломанная челюсть отвисла чуть ли не до груди.

Кто-то схватил ее за плечо. Валентина круто повернулась и едва не размозжила голову еще одному солдату, который незаметно подошел сзади. К счастью, это не был зомби. В руке он держал пистолет, и этот пистолет был направлен на нее. Валентина отбросила железный стержень с такой поспешностью, словно он был раскален докрасна, и подняла вверх руки.

Солдат грубо оттолкнул ее в сторону и опустился на одно колено рядом с зомби (с солдатом -зомби, подумала Валентина, стараясь сдержать позывы к рвоте), которого она только что превратила в отбивную. Теперь она видела только спину военного, но от нее не укрылось, как часто он дышит и как напряжена его шея.

– Прошу вас, не надо… - проговорила Валентина.
– Когда его вылечат от зомбизма, сломанные кости срастутся, и все будет в порядке. Я… Мне пришлось ударить его, иначе он бы меня убил. Или заразил. Я знаю, что поступила неправильно, но…

Здоровый солдат дважды выстрелил зомби в голову и повернулся. По его лицу текли слезы.

– От этой разновидности зомбизма нельзя вылечиться, - сказал он.
– Зараженный человек неминуемо погибает. На это уходит неделя, иногда - чуть больше. Новый штамм вируса действует медленнее, чтобы больной успел заразить как можно больше других людей. Наши враги очень, очень изобретательны и хитры, дочка.