Вы понимаете? Я не стал докапываться, да и некогда было во всё влезать. Теперь я думаю, что, если бы тогда настоял на своем, всё пошло бы иначе. Папа пару раз пытался со мной поговорить, он видел, что я дуюсь на маму, и чувствовал свою вину. Как-то он даже выпил для храбрости и целый вечер крутился возле меня. Наверное, у меня были проблемы на работе в тот день, я уже не помню, но помню, что вернулся и нагрубил матери. Она спросила что-то вроде: "Когда ты остепенишься?", а я крикнул в ответ…

Короче, я выразился в том духе, что пытался остепениться, но из-за бабской стервозности, скорее всего, останусь холостяком. Маме стало нехорошо, и отец чуть было не рассказал мне всё, но так и не отважился. Теперь я не понимаю, как я мог не замечать его мучений. В сущности, он не сделал ничего страшного…

– Почему вы не построили отдельный дом, Артур?
– В жаркой тишине натопленной избы слышалось лишь потрескивание поленьев и скрип пера. Артур уже привык, что все слова Проснувшегося демона становились частью Книги, частью общей истории Качальщиков. Ученица разожгла для мамы Риты кальян.

– Тогда жилье было слишком дорого… - Он замялся.
– Даже дом в лесу стоил больших денег.

– Кто с тебя брал золото за постройку дома в лесу?!
– Мама Рита была искренне поражена.

– Государство, или владелец земли. Кроме того, стройматериалы были, мягко говоря, мне не по карману…

– Государство?
– Хранительница оживилась.
– Кучка старейшин, заявлявших, что реки и леса принадлежат им, так ведь?

– Ну… не совсем так, но в принципе верно. Одним словом, при той моей зарплате это было невозможно - купить квартиру или дом. Но у папы была дача в садоводстве. Э-э-э… это такой домик за городом, в котором живут только летом, там нет отопления… Глупо звучит, да? И я подумал: пока жарко, почему бы нам не пожить с Наташей на даче? Огурцами мы не занимаемся, электричка рядом, до города полчаса. Ну, лето перебьемся, а там придумаем что-нибудь. Ведь получилось нелепо, всего месяц прошел семейной жизни, и разбежались. У меня водилась монета, я подрабатывал на переводах, мог бы снять хату. Но я пожадничал, повел себя, как последний скопидом. Я так хотел скопить на новый мотоцикл… Мотоцикл - это такая машина…

– Я знаю, что такое мотоцикл.
– Мама Рита выдохнула дым.

– Наташа согласилась пожить лето на даче. Мне показалось, она даже обрадовалась. И она сама нашла "харлей". Мой старый мотоцикл, даже не мой, а отца. Это была жутко древняя модель, но исправный, на ходу. Я гонял на нем, пока учился в школе, когда приезжал на каникулы, и все пацаны мне жутко завидовали. В тот вечер мы отпраздновали… повторное начало семейной жизни, выпили немного, короче, валяли дурака. Наташка попросила ее покатать, а потом заявила, что и сама умеет ездить. Оказывается, ее бывший парень занимался в мотоклубе. Милая история, да? Если бы я не был под мухой, я ни за что бы не согласился. Да кроме того, мне бы и в голову не пришло, что "харлей" заведется, аккумулятора вообще не было…

Но он завелся с разбега, представляете? Да, эта проклятая железяка завелась, и мы часа два гоняли по дорожкам садоводства, распугивая коз и велосипедистов. Наташа меня просила дать ей самой прокатиться, но я боялся. Хотя там было пусто, и ни одной машины. Мы даже подрались тогда, в шутку, конечно… - Коваль спрятал лицо в ладонях.
– А потом мы решили поехать в круглосуточный магазин, купить чего-нибудь сладкого к чаю, и еще шампанского. Я пошел в магазин, а ее оставил в седле, и мотор работал. И, как назло, представьте себе, в одиннадцать вечера в лабазе собралась очередь. Там орала музыка, и не было слышно, что происходит на улице. Когда я вышел с шампанским и с вафельным тортом, она уже уехала.

– Она была смелой женщиной…

– Да, пожалуй. Хотя я не назвал бы это смелостью. Потом, после похорон, когда мать мне всё рассказала, я понял. Это называлось "попробовать в жизни всё". Я ее совсем не знал, Наташу, не знал, чем она занимается без меня. Я был настолько влюблен, что не замечал очевидных вещей.

– Она упала с мотоцикла?

– Она столкнулась с грузовиком, с мусоровозом. Там, на скамеечке, сидели ребята, пили пиво, они мне потом рассказывали. Сначала она ждала меня, затем проехалась пару раз по кругу, но не знала, как включить фару. Выключатель давно сломался, там следовало соединить проводки. Так она и уехала, без света. Главная аллея освещалась фонарями, но Наташка, наверное, решила проехать по кругу, как это делали мы вместе. Или просто разогналась и не успела развернуться в конце дороги, успела только свернуть. Мусоровоз сдавал задом, огни были в порядке, но шоферу бы и в голову не пришло, что кто-то влезет ему под задние колеса. Он и увидел ее уже после того как мотоцикл загорелся… - Артур налил мятного чая из огромного медного самовара.

– Ты не всё рассказал.

– Почти все. Просто мама решила, что, возможно, мне будет не так больно, если я узнаю… За тот месяц, что мы прожили вместе, она дважды заставала отца на кухне с Наташкой и один раз видела их вместе в мороженице. То есть ничего такого, понимаете? Они кушали на кухне и хохотали, вот и всё. Но мама прожила с папой много лет и заметила, что он стал тщательнее бриться и перестал носить дома тренировочный костюм. Второй раз она застала их, когда папка с Наташей пили вино и сидели почти в обнимку. А потом мать встретила их в мороженице.

– Что такое "мороженица"?

– Гм… Это такое место, куда люди приходили покушать.

– Общинная кухня?

– Нет, не совсем. Там подавали только сладкое замерзшее молоко, смешанное с ягодами и орехами.

– Это хорошая мысль. Кушать замерзшее молоко было непристойно?

– Конечно, нет. Да это и не было дорогое кафе, а так, буфет в магазине. Отец сидел с сумками, с хлебом, да он и не пытался прятаться. Наоборот, заметил маму и помахал ей. Но это… Как бы вам объяснить? Папа не сделал ничего плохого, дело было не в нем, вы понимаете?