Завидев незнакомца явно сомнительной наружности, да еще и одетого в невиданное в этих местах платье, мужчина натянул вожжи, а когда лошадки остановились, сам встал столбом, размышляя, чего ожидать от непонятно откуда взявшегося типа.

— Будь здоров, батя! — Приветливо ощерился Шмультик. — Как дела? Откуда вестимо? Погодка вроде бы ничего.

Покончив с приветственными формальностями, демон, не обращая внимания на обалдевшего возницу, направился прямиком к телеге и бесцеремонно запустил руку в стог и, что-то нащупав в его недрах, громко воскликнул:

— Ба!… С покоса едем, сена нет, дрова везем! Откуда бревна, отец, и по какой причине маскируемся, будто партизаны из отряда легендарного Ковпака? — И, подойдя к мужику почти вплотную, доверительным полушепотом поинтересовался: — А может быть, мы дровишки-то попросту тырим из барского леса?

На хитроватой физиономии пойманного за руку практически на месте преступления воришки в мгновение ока пронеслась целая буря эмоций. Сначала ее исказила злая гримаса, а рука возницы сама собой потянулась к топору за поясом. Однако, заметив возлежащего в тени дерева Гвена и оценив по достоинству ширину плеч бывшего ученика чародея, мужчина поумерил свой воинственный пыл и, грохнувшись на колени перед Шмультиком, запричитал на всю округу:

— Не велите казнить, милостивый господин! Не обогащения ради, токмо прокормления своего многочисленного семейства для! Семеро деток мал мала меньше по лавкам сидят, есть просят…

— Да заткни ты пасть! — Демон уже и сам пожалел, что так напугал человека. — Мы не судебные приставы, не лесничие и, вообще, мы не местные, шагаем по своим делам, никого обижать, а тем более сдавать властям не собираемся. Усек?

Мужик попался смекалистый, он тут же встал с колен и принялся отряхивать ладонями свои домотканые портки от пыли, налипших веточек и прочего мусора, при этом недовольно ворча:

— Так сразу бы и сказали, что вы не баронские сатрапы, а то пристают к честным людям с глупыми расспросами: "Откуда дровишки?", будто не знают, что неоткуда им взяться, кроме как из господского леса…

Вдруг мужик перестал ворчать и замер с открытым ртом, поскольку разглядел на плече у приближающегося Гвена ухмыляющегося магического корня. Одному Создателю ведомо, сколько бы он еще так простоял в ступоре, если бы подошедший гигант не потряс его за плечо и не спросил:

— Эй, друг, что это с тобой? Чего ты так испугался? Мы вовсе не тати лесные и никакие не чудища, а обыкновенные люди. Меня зовут Гвенлин, этого шустрого парня цыганистой наружности — Шмультик…

— А эт…т…того? — Заикаясь от волнения, мужчина указал рукой на плечо Гвена.

— Все понятно! — Расплылось в широкой добродушной улыбке лицо юноши. — Это наш магический корень по имени Мандрагор, но ты его не бойся, он хоть с виду и страшноват, но внутри мягкий и пушистый. Тебя самого-то как кличут?

— Аргебал по прозвищу Хват. — Наконец-то нашел в себе силы представиться местный житель. — Проживаю со своим семейством в деревеньке Верхние Могильцы, это неподалеку — всего-то пару верст отсюда.

— Скажи-ка Аргебал, — взял быка за рога нетерпеливый демон, — а далеко ли до столицы, как звать-величать вашего государя и есть ли у него прелестное потомство женского пола годков от шестнадцати и старше? Видишь ли, у нас имеется один весьма симпатичный кандидат на вакантную должность зятя.

От столь мудреной речи крестьянин пришел в полнейшее замешательство. Он принялся чесать поочередно то свою рыжую как гривы его лошадок бороденку, то сверкающую в лучах солнца плешивую макушку. Наконец что-то в его голове выстроилось как нужно, прекратив чесаться, он весело посмотрел на выходца из Преисподней и огорошил того встречным вопросом:

— Это ты про баб что ли? — И тут же сам на него ответил: — Не забивай голову, паря, у старого Теодория три сына, и самый младший из них по возрасту тебе и Гвенлину в батюшки годится…

— Во пала, не повезло, так не повезло! — Пафосно воскликнул Шмультик, затем в припадке негодования сорвал с головы свой головной убор, бросил его на дорогу и пару раз топнул по нему ногой. — Екарный бабай не мог девок настрогать!

— Да будет тебе расстраиваться. — Гвенлин поднял кепку товарища и, отряхнув от пыли и сухих листочков, неловко нахлобучил невиданный в здешних местах головной убор прямо ему на глаза. — Слышал, что сказал Аргебал по поводу преклонного возраста королевских детишек? А мы хоть и напуганы Гильдией, но все-таки не до такой степени, чтобы сходу прыгать на старушек, даже если бы таковые имелись в наличии. Не получилось здесь, получится в другом месте. Посмотри сколько всяких королевств вокруг, царств и прочих империй — со счету собьешься.

— Правильно, Гвенчик, — поддержал товарища Мандрагор, — нам старухи без надобности, поскольку на магических созданий типа меня смотрят как на мусор и все время норовят выбросить на помойку. Было дело еще до твоего появления, Гвен, повадилась одна карга к моему покойному хозяину шастать, будто бы по хозяйству помочь: пещеру подмести, одежку постирать, поесть приготовить. На самом деле, замыслила она извести бедного Мандрагора. Даже в очаг один раз пыталась бросить. Хорошо, что мудрец вовремя разглядел гнусную сущность этой бестии и с позором выгнал прочь из нашего дома. Другое дело молоденькие девушки. Они к Моргелану дюжинами наведывались, чтобы тот помог им избавиться от нежеланного плода, нагулянного во время последнего сенокоса, или перед свадьбой невинность восстановить. Эти на меня налюбоваться не могли: и ленточки цветные привязывали, и Магдрагорушкой величали, и очень сожалели, что такого лакомого корешка нет ни у одного парня во всей округе.