С какой стати этот человек снял передо мной шляпу? Что за тип? Кто он, этот долговязый франт? Мгновенный обмен взглядами не прояснил ничего: совершенно незнакомый субъект. С чего это он поздоровался? Бог весть. Ха-ха-ха! Может, заметил, как я уставился на его жилет? Обрадовался моему восхищенному интересу к его белому пикейному жилету? И поблагодарил поклоном. Ха-ха-ха!… Как же легко осчастливить человека!…

Волна отплыла, музыка заглохла где-то в уличных закоулках, среди каменных блоков. Помян обернулся и посмотрел назад. Город лежал перед ним, свернутый упругим большим клубом, словно картинка, зажатая в горсти великана. Кое-где лениво попыхивали дымком фабричные трубы. Туманная пелена на юге связывала выступы крепости с рекой.

Он миновал городскую заставу. Увидел автомобиль Даниельского, устроившийся возле кафе «Под попугаем». Его ждали. Подошел Чорштыньский, протягивая руку для пожатия. Глаза друга внимательно, испытующе чего-то выискивали в его лице.

— Как себя чувствуешь, Тадзик?

Помян уловил в его голосе тревогу.

— Отменно! Как никогда в жизни. Спасибо вам, мои дорогие, за точность. Едем?

— Немедля. Остается всего десять минут.

Сели в машину. Она тронулась, мгновенно окутавшись облаком пыли. Помян, заметив, что Даниельский украдкой вглядывается в него сбоку, легонько хлопнул его по колену.

— Лолек, что-то ты нынче кисло выглядишь? Опять баталия с Идой?

Приятель успокоенно заулыбался.

— Браво, Тадзик! Едешь, словно на свадьбу.

Над головами зашумели кроны первых дубов — въезжали в Цыганский лесок. Чорштыньский, поднявшись с сиденья, стоя высматривал что-то в бинокль.

— Их, кажется, еще нет, — объявил он наконец с облегчением.

— Хорошо, — одобрительно отозвался Даниельский. — Подождем. Лучше приехать первыми.

Автомобиль описал широкий круг, пересек узкую лесную тропинку и въехал на замкнутую кольцом деревьев поляну. Вышли. Было без пяти двенадцать.

Доктор достал из саквояжа складной табурет и начал размещать на нем хирургические инструменты. Острие какого-то ланцета, проверенное на свет, ему не понравилось — раскупорив бутылку с сулемой, он приложил к горлышку клочок ваты, напитал жидкостью и тщательно протер подозрительное лезвие. Движения его, флегматичные, словно рассчитанные по минутам и секундам, разозлили Чорштыньского.

— Надо же вам было расположиться со своей снастью прямо тут, посреди поляны, — недовольно заметил он, украдкой указывая глазами на поворачивающегося к ним Помяна.

— Юлек! Оставь в покое нашего милого доктора! Места хватит всем.

Даниельский тем временем изучал местность. Лужайка, покрытая короткой, шелковистой муравкой, из которой тут и там выглядывали бирюзовые незабудки, стелилась под ногами ковром.

— Ровно и гладко, как на столе, — констатировал он, обращаясь к Чорштыньскому. — Значит, отмеряем тридцать шагов, так?

— Так. Только оставь это дело мне, я отмерю сам.

Тот в ответ ухмыльнулся.

— Разумеется, у тебя ноги длиннее, — вполголоса согласился он.

С башни ратуши наплыла широкая, звучавшая медью волна. Пробило двенадцать.

— Господин противник опаздывает, — раздраженно заметил Даниельский. — Долго нам еще ждать?

— Должно быть, что-то помешало в последнюю минуту, — предположил Помян, закуривая сигару. — Можно и подождать хотя бы с часок.

— Нет уж, позволь, — в один голос воспротивились секунданты. — Нет уж, дорогой! Если не явятся до половины первого, составляем протокол. Такой был уговор, они прекрасно знают.

— Как хотите, — равнодушно ответил Помян, провожая взглядом спирали голубоватого дыма.

Чорштыньский вынул из футляра пару пистолетов и подал для освидетельствования товарищу.

— Все в порядке, — заключил через минуту Даниельский. — По шести патронов в магазинах, достаточно…

Его прервал нервный автомобильный гудок.

— Наконец-то! — вздохнул с облегчением Помян, отбрасывая сигару.

Из машины вышли двое мужчин — стройные черные силуэты. Помян забеспокоился — его острые соколиные глаза не углядели противника.

— Где же Прадера? — вполголоса недоумевал он.

Тем временем секунданты церемонно раскланялись. На их лицах заметно было сильное волнение.

Что-то случилось, подумал Помян, поспешно приближаясь к ним.

— Господа! — каким-то не своим голосом объявил один из секундантов Прадеры. — Приносим извинения за опоздание… Причина тому чрезвычайная… Казимеж Прадера мертв…

— Не может быть! — крикнул Помян, подаваясь вперед.

— К сожалению, это печальная правда. Казимеж Прадера менее получаса назад принял смерть от руки неведомого злодея. Господа! Независимо от вашего к нему отношения почтите память необыкновенного человека!