— In saecula saeculorum! In saecula saeculorum! — зачастил в ответ Хромоножка. — Да возрадуется небо и все праведники, да изничтожится сатана с ангелами его. О, кого я вижу! — внезапно прервал он свою благочестивую тираду, меняя тон. — И вы ко мне в гости, пан каноник? Что за день, какое многообещающее начало для моего предприятия! Покорный ваш слуга, прошу, входите, пожалуйста, сыщется кресло и для вас. Какой день, какой удачный день!

Рассыпаясь в любезностях, он старался просверлить пытливым взором второго гостя — ранее заслоненный импозантной фигурой отца Дезидерия, тот лишь теперь четко обрисовался в дверном проеме.

Внешность его являла разительный контраст с обличьем ксендза. Нежные, болезненно тонкие, почти женские черты лица выдавали характер аскета-идеалиста. Задумчивые глаза лазурного цвета казались засмотревшимися в пространство, расположенное далеко за пределами земной юдоли. Каноник Алоизий Корытовский производил впечатление существа из иного мира, случайно оказавшегося среди людей.

— Хвала Господу нашему! — негромко приветствовал он изломавшегося в поклонах хозяина.

— Хвала, хвала! — вторил писклявым дискантом Хромоножка. — И да сокрушится сатана со всем его адским воинством!

Ксендз Дезидерий Правиньский вскинул брови.

— Невместно поминать князя тьмы всуе!

— Ха-ха-ха! — игриво хохотнул хозяин. — В Писании сказано не совсем так.

— Слишком часто вы призываете сатану, — стоял на своем ксендз.

— Что ж, ваша правда, как говорится: не зови волка из колка, — ответил Хромоножка, не теряя развязности, и спокойно, не моргнув глазом выдержал суровый взор Дезидерия. — Чем могу вам служить, отцы преподобные? — прервал он минуту молчания легким, свободным от всякого смущения тоном.

— Странное дело, — отозвался молчавший до сих пор каноник, — впечатление такое, будто пан Хромоножка знает нас с давних пор.

— Вот именно, — подтвердил ксендз Дезидерий, — только откуда? Что до меня, то я не припомню, чтобы мы встречались хоть раз… Давно вы прибыли в наш город?

— Вчера, позвольте вам доложить, не ранее чем вчера.

— Очень странно!

Левый глаз Хромоножки плутовато зажмурился.

— Коммерческая тайна, — пояснил он сладким голосом, — секрет предпринимателя, святые отцы. Шеф фирмы должен за полгода разузнать все о жителях города, где он решил завести дело. Вот так-то, отцы мои, за полгода.

— И все-таки странно, — повторил ксендз Дезидерий, не спуская с него глаз, — очень странно…

— В чем дело, ваше преподобие? — ласково поинтересовался Хромоножка. — Что вам кажется странным?

— Ваше лицо временами напоминает мне кого-то… знакомого.

Но вот кого — никак не припомню.

— Значит, не очень близким было ваше знакомство. Быть может, вам припомнился какой-то случайный прохожий с улицы.

— Возможно. Впрочем, физиономия ваша столь переменчива, что вот теперь вы мне опять никого не напоминаете.

— И слава Богу, — чуть ли не с облегчением вздохнул хозяин.

— Лица повторяются, — задумчиво произнес каноник. — Иногда. Удивления достойна изобретательность матери-природы, которая на великое множество человеческих лиц лишь изредка производит пару подобных.

— Святая правда, пан каноник, черт на черта и то не похож, а человеки и подавно.

— Опять вы со своим чертом! Что за невоздержанность! — возмутился ксендз Дезидерий.

— Пардон! Такая уж у меня скверная привычка. Но верьте, ваши преподобия, черт мною упоминается по великому к нему отвращению, а всем сердцем своим я порываюсь к небесным сферам. Так чем могу вам служить, благодетели?

— Мы пришли для закупки церковных облачений, — пояснил ксендз Дезидерий, озирая магазин. — Но я пока что не вижу у вас того, что нам требуется. Судя по всему, вы еще не вполне устроились, пан Хромоножка?

— У меня вы найдете все необходимое. Тряпки мы действительно еще не развесили, но как раз собирались это сделать, и сундуки уже вскрыты. Можно полюбоваться. Извольте подойти вот сюда. Петрик, подними крышку!

И он начал поочередно вынимать из уемистого сундука шелковые ризы и мантии, богато обшитые золотой тесьмой, украшенные вышивками, с прошивками из бархата и муара, узорчатые и разноцветные; епитрахили из дамаста; просторные далматики из настоящей парчи, похожие на золотые туники. Шелкам, бархату и гипюру не видно было конца…

У святых отцов аж в глазах зарябило от обилия украшений и искусных орнаментов.

— Богатый выбор, — с уважением признал ксендз Дезидерий.

— Может, сразу и примерочку устроим? — предложил услужливый хозяин. — О, вон та зеленая риза, праздничная, парчовая с золотым позументом. Годится? Я вас мигом оболоку.

И, не дожидаясь ответа, он уже через голову натягивал ксендзу дорогое, блистающее золотом одеяние.

— Чудесно! Точно влито! — восхищался он, отступив на несколько шагов, чтобы полюбоваться издали. — Можете сами удостовериться. Зеркало у нас вот тут, в уголке.