Запись 11. Я был убежден, что мы очутимся в каком-то суррогатном мире, в мешанине поддельных кусков и фрагментов земной цивилизации, и в течение двух К-дней — двух кондрианских дней после посадки отказывался выйти наружу.

Все проявляли отзывчивость и терпение. Уолтер Дрейк оставалась со мной на борту и повторяла без устали:

Мы оборудовали для вас прекрасный отель, где вы будете жить все вместе. Считайте себя нашими гостями…

В конце концов, когда она подарила мне музыкальные записи, я смирился и отправился вслед за всеми. Квинтет Моцарта я не взял, так Уолтер Дрейк нашла его и принесла вдогонку. Все равно слушать его я не буду. Звук кларнета — это чье-то живое дыхание, и музыкант давно мертв, как все остальные. Звук этот для меня непереносим.

Отель расположили на окраине города, слегка похожего на Лос-Анджелес. Признаться, я ожидал, что сходство окажется еще сильнее. Пока о мы приметили холмистые кварталы у моря, напоминающие Сан-Франциско, и попросили переселить нас туда. Нам нашли что-то вроде илого дома, деревянного, крашеного, с подвалом. Моррис и Чу заняли весь верхний этаж, хотя думаю, что спать вместе они прекратили.

Росс получила квартиру рядом со мной. У нее хватает своих проблем. Едва она ступила на Кондру, ее вырвало. С тех пор это повторяется почти каждый день — она не в состоянии побороть тошноту.

Нас завалили приглашениями, но ящерицы ни на чем не настаивают. Они ведут себя чертовски заботливо и уважительно. Я никуда не хожу, сижу у себя в комнате и слушаю музыку. Гендель помогает засыпать.

Запись 12. Прошло четыре с половиной К-года. Я прекращал было вести эти записи, потому что Чендлер показал мне свои. Оказалось, что он беспрерывно фиксировал все происходящее. Затем Бимиш познакомила всех со своим дневником, и доктор Брижит Нильсон, ответственная за наше психическое здоровье, рекомендовала остальным также включиться в программу, как она выразилась, «исторических свидетельств».

Перспектива показать кому бы то ни было свои личные записи беспокоит и раздражает меня. Я не писатель и не художник, каким оказался Майерс. (Его картины пользуются здесь огромным спросом, и он завел целую стаю учеников-кондриан). Если Чендлер и Бимиш фиксируют события на бумаге, зачем мне, спрашивается, тратить время на то же самое.

Исторические свидетельства — чего? И для кого?

Уолтер Дрейк была очень добра ко мне, и теперь мы живем вместе. Мы прекрасно ладим друг с другом. Года два я путешествовал по всей планете один (расходы за счет правительства, как и все наши расходы на Кондре). Уолтер ждала меня. Мы съехали из общего дома и стали жить сами по себе. Время летело, как в сказке, и в памяти от того периода задержалось немногое. Мы часто слушали музыку. Ни флейт, ни кларнетов — струнные, ударные, фортепиано, а духовые только в ряду с другими инструментами, в общем, все, как мне хотелось.

Так или иначе, тот период миновал. Прожив столько лет, Чу и Морррис совершили совместное самоубийство. Использовали для этой цели огромный старый револьвер, который кто-то из них протащил в космос. Вероятно, Моррис. У него всегда был комплекс «настоящего мужчины.

Бимиш пристает ко всем с вопросом: «Ну почему? Почему?..» Трудно задать более глупый вопрос…

– Я была так близка с ними, Флинн. Неужели они не могли чуть-чуть подождать?

В самом деле, я все время забываю про ее мечту о детях из пробирки Она трудится, не щадя себя, вместе с ватагой кондриан во главе с доктором Болеславом Сингхом. Совершенно выматывается в бесконечных дискуссиях с доктором Сингхом, доктором Брижит Нильсон и другими о соотношении земной и кондрианской информации, какое следует, предложить человеческим младенцам. Сама Бимиш хочет вырастить из них перелетных птенцов. Повторяет, что провидение неспроста распорядилось так, чтобы нас нашли именно кондриане — раса, аккуратно собравшая и сохранившая земное наследие. И все это ныне, по ее убеждению, ждет не дождется, чтобы заполнить пропасть в земной истории. Она именно так и выражается — «заполнить пропасть». У нее разработан долговременный план: когда пробирочные дети подрастут, раздобыть них корабль и отправить на поиски планеты, которую они сумеют превратить в новую Землю. Мне этот план представляется сумасшедшим. Да все мы рехнулись, чего уж там…

Я переехал обратно в общий дом — решил, что теперь, когда нас осталось так мало, это мой долг. Уолтер переехала вместе со мной.

Запись 13. Слушаю фортепианные концерты Моцарта, особенно в полнении Альфреда Бренделя. Выходит, я выполнил задание — ответил на вопрос: что замороженный землянин потребляет на завтрак? Ответ — музыку. На обед? Музыку. На ужин? Музыку. Данный замороженный землянин живет исключительно благодаря музыке.

Запись 14. Мы прожили с Уолтер Дрейк еще полтора года в общем с землянами доме и разошлись. Может, тут и нет никакой связи с тем, что мы жили в одном доме с другими людьми. Разводы у молодых кондриан шли в моду так же, как и некое подобие волос. Раньше они носили парики — теперь разработали способ отращивать пух, похожий на перья. Когда Уолтер однажды явилась с черепом, обсыпанным бледным пушком, я сказал ей, чтобы выметалась. Она ответила, что все понимает не держит на меня зла. Ни черта она не понимает.

Запись 15. Дети, которых вывела Бимиш и на которых я даже не удосужился взглянуть, умерли от какой-то инфекции — все за три дня. Кондранские медики, чьим заботам они были поручены, тоже подцепили заразу, но без смертельного исхода. Хотя кое-кто из медиков ослеп.

Майерс больше не играет в шахматы — с тех самых пор, как Моррис покончил с собой. Среди кондриан есть очень приличные игроки, однако Майерс не соглашается сражаться с ними.

А Бимиш собирается предпринять новую попытку. Ее не остановишь. Она поделилась с Росс подозрением, что кондриане уморили детишек намеренно. «Чего ради им возрождать нашу расу? — приставала она к Росс, не требуя ответа. — Они намерены занять наше место во Вселенной. Так зачем им возиться с нашими детьми?..»

Как рассказала мне Росс, Бимиш уговаривала ее бежать с Кондры. Куда? Росс обеспокоена состоянием подруги. «Что если, — вопрошает она, — Бимиш окончательно сойдет с ума и зарежет ни в чем не повинную ящерицу-врача? Нас тогда посадят под замок на веки вечные…»

Росс отнюдь не жаждет сидеть под замком. Она нашла себе хобби — играет на виолончели. Ящерицы с превеликим удовольствием сделали нее инструмент. Более того, с ней вместе виолончель осваивают трое кондриан.

По мне, пусть творит, что хочет. Я слоняюсь по округе и веду наблюдения за кондрианами, которые только и делают, что подражают нам даже в мелочах.