— За ваше здоровье, милая барышня! — сказал он по-немецки.

Она грустно улыбнулась и чокнулась с ним.

В этот момент в дверях появился Леонид Бошнаков.

Он, как и Неделчева, оставил пальто в гардеробе и был в чёрном вечернем костюме.

Его взгляд, обежав столики, почти сразу остановился на третьем слева. Неделчева в это время чокалась со Шнайдером. Затем Шнайдер одним духом осушил рюмку, сказал «ух» и, наклонившись к даме, шепнул ей, как видно, что-то весёленькое, потому что она звучно расхохоталась.

А Леонид Бошнаков продолжал смотреть на них со своего места в дверях.

Наконец Неделчева обернулась и взгляды их встретились. Леонид Бошнаков выглядел очень рассерженным. Он даже скрипнул зубами и угрожающе качнул головой. Затем круто повернулся, подбежал к гардеробу, взял своё пальто и пулей вылетел на улицу.

Неделчева побледнела. Извинившись перед Шнайдером, она, в свою очередь, подбежала к гардеробщице, схватила своё пальто и умчалась. На улице она заметила Бошнакова — он стоял на тротуаре, зажигая сигарету, — и кинулась к нему.

Между ними завязался разговор в повышенном тоне, который можно резюмировать в нескольких строках:

«Леонид Бошнаков говорит, что в записке, оставленной в том словаре, который служит им почтовым ящиком, когда в магазине много народу, он ей написал, что будет её ждать ровно в восемь часов вечера в этом ресторане. С какой же стати она примчалась сюда раньше времени и у него на глазах вздумала встретиться и флиртовать с разными иностранцами?

Мария Неделчева отвечает, что никакой записки она не читала, так как их «почтовый ящик» неожиданно был куплен этим иностранцем. Она вообще не пришла бы в ресторан, если бы он, Бошнаков, не позвонил ей сегодня по телефону, а её встреча со Шнайдером вообще была случайной.

Леонид Бошнаков говорит, что он не очень-то склонён верить в разные там случайности, но так и быть, пусть все идёт к чертям, а они вдвоём правильно поступят, если возьмут такси и отправятся в ресторан «Лебедь» провести там вечер».

Таким образом, ссора между ними закончилась полюбовно.

По данным наблюдения, объектом которого является Леонид Бошнаков, устанавливается, что в кармане его пальто был небольшой свёрток содержащий две пары дамских чулок иностранного происхождения.

Рудольф Шнайдер в одиночку уплёл все закуски и выпил все напитки, затем заказал богатый ужин и к десяти часам вечера возвратился к себе в отель — в довольно нетрезвом состоянии.

Режиссёр решил временно распрощаться с театром. Он устал придумывать мизансцены.

Синяя птица, которую он видел в своих снах и которую искал, не имела ничего общего с миром мизансцен. Гнездо Синей птицы — если она вообще существовала — и дерево с золотыми яблоками и серебряными колокольчиками, которые сами звенят, — все это было где-то за рампой. Если вообще все эти вещи где-то существовали.

Аввакум снял у балконной двери, смотрел на снег, который тихо ложился на черешню, на маленький дворик, смотрел, как белые нити опутывают сосновый лес по ту сторону улицы, а в душе у него звучала «Маленькая ночная музыка», кто-то произносил слово «люблю», весёлая желтокрылая бабочка порхала над цветущим розовым кустом.

Не было никакого сомнения в том, что Синяя птица живёт именно в мире «Маленькой ночной музыки» — только там. Быть может, завтра он отправится на поиски, но сегодня вечером, — ведь он все ещё был режиссёром, — сегодня вечером он должен сказать: «Дайте занавес — конец!»

Все было распределено — и записывающий прибор под скамьёй, и порядок «прохожих», и автомашина — за углом соседней улицы.

Сыплется снег — тихо, как в новогодней сказке; миниатюрная площадь, столь удалённая от оживлённых улиц, выглядит безлюдной, походит на поэтическую декорацию к какой-то классической опере.

Первой появляется Евгения Маркова — в своём эффектном пальто из искусственною меха, в платке, повязанном по-крестьянски; обсыпанная снежинками, как флёрдоранжем; высокая и подтянутая, очень спокойная, самоуверенная.

Она проходит мимо скамейки медленно, с видом прогуливающегося человека, потом, сделав несколько шагов, возвращается.

Со стороны улицы Латинка показывается Аввакум. Он в своей неизменной широкополой шляпе, в длинном не по моде пальто, сухощавый и чуть сутуловатый.

Он куда-то спешит, но разве можно пройти мимо такой женщины, как Евгения, даже не взглянув на неё?

И вот:

— Вы?

Он снимает шляпу галантным жестом, как это делали давно, очень давно.

— Вы? — в свою очередь изумляется она.

Конечно я, — говорит Аввакум. — А почему бы и нет? — Он берет её руку и, чуть задержав в своей, подносит к губам.

Какая неожиданная встреча! Такая физическая близость существовала между ними, столько тепла осталось, которое ещё не забыто, — в этот миг им кажется, что они в ином мире, в какой-то иной галактике, где все лишь сплошной блеск — память о пережитом.