– Почти угадал. Автоматические пулеметы в потернах [132] . Они за панелями такими стоят, как бы вентиляционными, а когда проникновение – потерны глушатся, и эти дуры начинают садить на каждое движение. Мы тогда один, в самом начале который, с турели сдернули – а короб боепитания выковырнуть не смогли, сталь толстая. Ленту пробовали вытаскивать, сначала вроде идет, а потом там че-то раком встает, и ни туда, ни сюда. Да и не поковыряться там было больше минут пяти, край – десяти, клеть недалеко от этого места, а в клети тогда двухсотые метровым слоем лежали, из них по коридору шагов на десять натекло.

– А-а, понятно. Кирюх, а как его снаряжали тогда? Изнутри откуда-то?

– Там бронеплита казематик этот прикрывает, и не подлезть. Похоже, изнутри электрозамок.

– Угу. Вот я зачем тебе понадобился. Рвать, значит, надо. И все же, мужик зачем тебе этот?

– Вроде как там есть где еще пошариться. И этот хрен моржовый знает, где там че. Выдергивать его надо сейчас, с первым снегом они и сами уже сходить могут.

– Понятно… Хрен, да? Короче, Кирюх. Скажешь, за чем идем – пойдем, сегодня снег выпал – завтра вышли, не скажешь – ну его, сам рви. Понял? – Ахмет немного перестарался с убедительностью тона, и вышло немного резче задуманного. – Ладно, замнем до окончания этой истории с твоим базаром, уже один поворот остался. Бля, у КПП целая псарня.

– Че, хочешь сказать, что отсюда слышишь, что ли? – недоверчиво, думая о своем, автоматически переспросил Жирик.

Лес расступился, по правую руку открылось засаженное картошкой стрельбище, слева, метрах в трехстах от границы леса, в темноте угадывались первые девятиэтажки города.

Хозяева остановились посреди дороги, оценивая обстановку. Место это было одним из самых обильных по собакам – рядом, в ста метрах – городская свалка, куда псы давно уже никого не пускали, тут же озеро, садовый кооператив и начало городской застройки – все сошлось в этой точке. “В местности-перекрестке иди” – всплыло у Ахмета изречение из книжки о древних китайцах, недавно подобранной в почти целой квартире. Из тьмы, с разных направлений, доносилась возня огромной, голов в пятьдесят, собачьей стаи.

– Точно, псарня целая. Че им, медом тут намазано… – недовольно выдохнул Жирик. – Как ни пойдешь, вечно у КПП отираются…

– Дык гоняй, че ж ты теряешься. – не упустил возможности пригрузить собеседника Ахмет. – Это ж твое, так сказать, стратыгыцкое предполье. Поставь АГС на крыше, и враз отвадишь.

– Шутничок. Батарею минометную… Делать-то че будем?

– Пошли. Спокойно, но быстро. Ты – лево и зад, мой перед и право.

– Ты уверен, не порвут?

– Нет. – неожиданно для себя твердо сказал Ахмет и двинулся вперед…ой, че это я? А с чего, собственно, я это взял?…

Но уверенность не ослабла, тело откуда-то знало – не, не порвут. Не в этот раз. Страшно ходить промеж утробно рычащих из тьмы кучек расположившейся на ночевку стаи, даже спиной к спине с надежным человеком, даже с такой страшной силой в руках, как автомат Калашникова. Ну, вот, уже дамба. Не порвали. …А Жирик, урыс [133] проклятый, смотри-ка… – насторожился Ахмет. – …Страх аж до физиологического уровня задавить смог, падла, ни одна не дернулась. Я так не могу. Да, в натуре, урысы – вояки, ихнее это. Не ырым [134] , так пошла бы моя боеспособность курить в сторонке. А я его тут поднимаю всеми силами. Не себе ли на голову…

Однако тревожных сигналов не поступало. Всю неделю Ахмет слонялся вместе с Кирюхой по торжкам, улаживая дела организуемого базара. Народ, вроде, велся, понимая преимущества новой точки, с консерваторами приходилось работать. С молчаливыми противниками этой идеи спокойно беседовали, с активными же иногда приходилось поступать по обычаю нового времени. Раз, снеся голову слишком далеко зашедшей бабе, непотребно оравшей на него посреди староресторанского торжка, Кирюха даже немного подгрузился:

– Не, хуйня это какая-то. Че-то не идет, Ахмет. Может, и впрямь далековато для них? И зря я тут хожу, по бабам стреляю? Я ведь ее против всех понятий сейчас завалил.

– Ага. Знаешь, откуда эта сука печево таскает? От кучи, где институт был.

– А че у себя там не торгует?

– Да не сложилось у нее там, и подписаться за нее некому. Невидимая рука рынка показала ей видимую пику, покойная поглядела, да и приняла взвешенное решение. Кстати, ты че там о понятиях говорил? Нормально ты ей припаял, че ты. Эта дура сама выпросила. И как просила, у меня аж уши заворачивались.

– Не, все равно как-то мне это не нравится…

– Бля, во граф Карамазов, или как его там, бабку-то который прихуярил! Херово, да – ментовки нет, а то пошел бы да облегчил душу.

– Да че ты, ты сам-то вон, чистенький ходишь!

– Чистенький… Рад бы. Рад бы в рай, товарищ Кирюха, ан грехи не пущают. Я свой кусок, Кирюх, тоже не на пожалуйста беру… Не без греха, одним словом. Да не грузись, сходим к Магомедычу, все поменяется. Все, все у тебя будут, увидишь.

– Че это ты так уверен?