Полная луна. Кухня-2

Сборник «Кухня» – дебютная книга Банана Ёсимото. Она написана в тот период, когда молодая писательница подрабатывала официанткой в одном из токийских ресторанов. Именно в это время она взяла себе оригинальный псевдоним Банана, что значит «банан». Сама писательница объясняет происхождение своего имени тем, что ей понравились цветы банана, которые она впервые увидела в ресторане. Огромные, полные энергии и экспрессии, диковинные для Японии цветы столь поразили воображение писательницы, что она решила назвать себя их именем. Однако также существует мнение, что данный псевдоним напоминает о великом японском поэте Мацуо Басё, чье имя означает «банановое дерево».

После выхода сборника «Кухня» в свет в 1988 году о Банана Ёсимото начинают говорить. Она становится известной и популярной как в Японии, так и за рубежом. Сборник переводится на английский, немецкий и итальянский языки. Все три повести, вошедшие в эту книгу: «Кухня», «Полная луна (Кухня-2)» и «Тень луны (Moonlight Shadow)», а также и сам сборник как таковой награждены литературными премиями.

На русском языке опубликованы «Кухня» (в переводе Е. Дьяконовой, сборник «Новая японская проза.Он/Она». – Москва. – Иностранка, 2001), «Тень луны (Moonlight Shadow)» (в переводе Е.Тарасовой, Журнал небуквального перевода «Лавка языков»)

Перевод повести «Полная луна (Кухня-2)» выполнен по книге «Киттин», изд-во «Фукутакэ бунко», 1991 г.

Екатерина Тарасова

В конце осени Эрико не стало.

Ее убил сумасшедший поклонник, который постоянно увивался за ней. Первый раз он увидел Эрико на улице, заинтересовался ею и пошел следом. Так ему стало известно, что она работает в гей-баре. Потом он написал ей длинное письмо, где говорил о том, какой шок испытал, узнав, что она, такая красавица, – на самом деле мужчина. Он стал постоянно бывать в баре и становился всё настойчивее. В ответ на это и сама Эрико, и все остальные перестали обращать на него внимание, и однажды вечером он заорал: «Дурака из меня сделали!» и неожиданно вонзил в Эрико нож. Истекая кровью, она обеими руками ухватилась за металлическую гантель, служившую украшением барной стойки, и нанесла ею смертельный удар преступнику.

– Это на необходимую оборону потянет? Можно будет выкрутиться, да? – Говорят, это были ее последние слова.

…Я, Микагэ Сакураи, узнала об этом уже зимой. Прошло много времени, прежде чем все успокоилось, и Юити, наконец, позвонил.

– Она погибла, сражаясь за свою жизнь, – ни с того ни с сего сказал Юити. Был час ночи. Раздавшийся в темноте телефонный звонок выбросил меня из постели, и я абсолютно ничего не могла понять: в сонной голове медленно проплывали сцены из фильмов про войну.

– Что? Юити? Ты о чем? – переспросила я. Последовало молчание, а потом Юити сказал:

– Маму… Нет, точнее сказать, отца убили.

Я не поняла. Не могла понять. Я молчала, дыхание перехватило. Юити понемногу – видно, на самом деле ему не хотелось об этом говорить – стал рассказывать о том, как умерла Эрико.

В это невозможно было поверить. Мои глаза остекленели, в одно мгновение голос в трубке сделался очень далеким.

– Когда… когда это случилось? Сейчас, недавно?

Я задавала эти вопросы, толком не осознавая, мой ли это голос, о чем я говорю.

– Нет, это давно было. Уже и похороны прошли – похоронили ее тихо, девочки из бара помогли. Прости. Я никак, ну совсем никак не мог сказать тебе об этом.

У меня было такое чувство, будто в груди просверлили дырку. Так значит, ее больше нет. Сейчас ее уже нигде больше нет.

– Прости, правда, прости, – повторял Юити.

Из телефонного разговора ничего не понять. Я не видела Юити. Я не знала, хочет он расплакаться или захохотать, поговорить по душам или поскорее от всех избавиться.

– Юити, я сейчас к тебе приеду. Можно? Не могу говорить, не видя твоего лица, – сказала я.

– Да, приезжай, и не волнуйся – обратно я тебя провожу, – согласился он, и по его реакции невозможно было определить, что он при этом чувствует.

– Ну, пока, – я положила трубку.

…И когда же мы виделись последний раз? Хорошо ли мы расстались? Я нещадно напрягала свою память. Так. В начале осени я покончила с университетом и пошла в ассистентки к специалисту по кулинарии. Тогда же я уехала из дома Танабэ. После того, как умерла бабушка и я осталась совсем одна, полгода я жила в семье Танабэ, с Юити и Эрико, его мамой, которая на самом-то деле была мужчиной… Значит, мы виделись в последний раз, когда я переезжала? Эрико всплакнула, сказала: «Заходи на выходные, от нас-то близко». … Нет. Я встретила ее в конце прошлого месяца. Точно, ночью, в круглосуточном магазине, тогда-то я ее и видела.

Мне не спалось, и я выбежала в «Фэмили-Март» [1] купить пудинг. У входа только что закончившие работу Эрико и девочки из бара (на самом-то деле они мужчины) пили кофе из бумажных стаканчиков и ели одэн [2] . Я крикнула:

– Эрико-сан!

Она взяла меня за руку, улыбнулась:

– Ой, Микагэ! Уехала от нас – совсем тощенькая стала. – На ней было голубое платье.

Я купила пудинг и вышла из магазина. Эрико держала в руке стаканчик и смотрела на сверкающую в темноте улицу, в ее взгляде чувствовалась суровость. В шутку я сказала: