Итак, 16 июля 1936 года „Пуркуа па?“ отплыл на Гренландию за членами экспедиции Поля-Эмиля Виктора. Шарко сопровождает группа ученых, специалистов по Арктике.

Шарко (ему уже шестьдесят девять лет) командует судном и работает над книгой, в которой собраны лекции о полярных льдах, прочитанные в прошлом году в Океанографическом институте: „Голова моя занята работой на мостике и на палубе, а когда фразы готовы, я спускаюсь вниз и наспех записываю их карандашом“. Спать капитан ложится в полночь, а к пяти-шести часам утра он уже на ногах. Плавание проходит нормально. Шарко все так же любуется полярными пейзажами, открывает неизвестные фьорды и методично стирает одно за другим „белые пятна“ с карты.

В Ангмагссалике он встречает экспедицию Поля-Эмиля Виктора и пять супружеских пар эскимосов со всем их имуществом – каяками, собаками, багажом. Виктор просит Шарко перевезти его вместе с эскимосами в местечко, расположенное в 150 километрах к северу. Вслушайтесь, как красиво звучит его название на эскимосском языке – Кангердлугсуатсиак. Виктор отправляется туда, поскольку решил прожить год вместе с эскимосами.

– А мы решили, – сообщают Шарко два других члена экспедиции (доктор Жессен и Перес), – отправиться в залив Скорсби на датском судне. Просим вас зайти за нами после доставки на место Поля-Эмиля Виктора.

Миссия усложняется: надо пересечь гренландские прибрежные льды дважды, а кроме того, заправиться углем в Исландии, чтобы не остаться без топлива.

– Хорошо, – соглашается Шарко.

Поль-Эмиль Виктор доставлен на место назначения. „Пуркуа па?“ берет курс на Ис-фьорд (северо-запад Исландии). Грузится уголь. Шарко без удовольствия смотрит на этот бурый уголь, который сыплется в трюмы. Это плохое топливо окажется одной из причин драмы.

21 августа. „Пуркуа па?“ покинул Ис-фьорд, где задержался на несколько дней из-за бурь, поскольку выход в море из порта был запрещен. „Милях в двадцати от Исландии нам встретился громадный айсберг – явление совершенно необычное в этих районах в это время года. Мы сообщили о нем по радио, чтобы поставить в известность капитанов других судов“.

22 августа. „Пуркуа па?“ добирается до входа в залив Скорсби, и тут Шарко получает телеграмму от двух этнологов, за которыми зашел. Их уже здесь нет. Они остались в Ангмагссалике и ждут датское судно, которое доставит их в Копенгаген.

– Прекрасно, – говорит Шарко.

Ученые, находящиеся на борту, делают фотографии и составляют карты. 26 августа судно отплывает к югу, чтобы продолжать эхолотирование. „Полный штиль, абсолютная видимость, теплое, не причиняющее беспокойств солнце; богатейшие цвета нежно сияют, радуя глаз совершенным сочетанием“. Гренландия словно решила показать Шарко свое доброе лицо в последний раз.

И животные, которых он так любит, словно прощаются с ним. 26 августа на мачту садится чайка и отказывается улетать. Шарко кормит ее консервированной семгой. Птица позволяет гладить себя. Ей дают имя Рита.

30 августа. Судно удаляется от гренландского побережья и берет курс на Исландию. Все уверены, что опасная часть путешествия завершена.

22.30. Взрыв метана в угле, который погрузили в Ис-фьорде. Котел вышел из строя.

Драма? Пока нет. Может, этот несчастный случай так и останется небольшим происшествием в ряду тех, что всегда подстерегали Шарко в опасных для плавания районах. Французский консул в Рейкьявике, предупрежденный по радио, сообщает, что датский сторожевой корабль на всех парах спешит к „Пуркуа па?“. Встреча состоялась. „Пуркуа па?“ взят на буксир. Все хорошо.

31 августа. Утром погода начинает портиться. Из-за сильного волнения и встречного ветра „Эвадбьорнан“ с трудом ведет „Пуркуа па?“ на буксире. Вскоре разыгрывается настоящий шторм. В 13.00 в 50 милях от Рейкьявика лопнул буксирный трос. После нескольких часов борьбы с морем его снова удается завести на сторожевик.

3 сентября. В два часа дня оба судна входят в порт Рейкьявик. Все облегченно вздыхают.

Все, кроме Шарко. Он считает необходимым вернуться во Францию, несмотря на дурную погоду, плохой уголь и отсутствие машины, нужной для плавания в случае встречных ветров. В каком состоянии находится котел? Можно ли отремонтировать его в Рейкьявике?

– Конечно, – отвечают инженеры и механики. – Повреждения незначительны. На ремонт уйдет не более пяти дней.

Работы потребовали двух недель. 14 сентября проведены испытания котла – можно отплывать. Вернее, можно будет отплыть, если позволит погода. А метеорологическая сводка сообщает о сильном падении давления.

15 сентября к утру погода улучшается. В полдень Шарко читает метеосводку, относящуюся к району между Исландией и Фаррерскими островами: „Хорошая погода, спокойное море“. Колебаться нечего, надо воспользоваться затишьем. Шарко и капитан Ле Конньа поднимаются на мостик. Звучит команда:

– Все по местам!

Детали драмы стали известны из рассказа единственного уцелевшего очевидца кораблекрушения – старшего рулевого Гонидека.

В 16.00 начался дождь. С мостика Шарко видит слева по курсу препятствие, которое надо обойти, чтобы повернуть затем на юг. Это – мыс Рейкьянес, темная, зловещая скала, окруженная рифами.

Дует юго-западный ветер. Через три часа после отплытия его сила достигает 11 баллов по Бофорту, то есть более 100 километров в час. Шарко советуется с Ле Конньа и главным штурманом Флури (обычная процедура в случае серьезной опасности) и решает укрыться за мысом Скагафлес, который судно только что обогнуло. Мудрое решение. Но никакая мудрость не может помочь, если рок решил отдать судно на волю разъяренного моря в самых неблагоприятных обстоятельствах.