Вмятина

Аннотация
Начальник строительного участка Валерий Викторович Яскевич торопился на планерку, поэтому вовсю гнал свою машину.

Аннотация Расследуя обычное дело об угоне автомобиля, оперативник выходит на след преступного сообщества… I Инспектор дорожно-патрульной службы Джуравой Расулрахматов стоял у поста ГАИ, расположенного рядом с железнодорожным переездом, и внимательно осматривал проходившие мимо него машины. Его помощник старшина Вадько находился рядом. Он сидел на подножке грузовика и, положив на колено планшет, быстро писал. Судя по скорбному лицу водителя, следящего за бегающим пером, старшина писал отнюдь не благодарственное посвящение… Джуравой характерным жестом торопил легковые машины: давай, давай, проезжай, а некоторым грузовым делал знак остановиться, вскакивал на подножку и заглядывал в кузов. Дело в том, что в областное управление ГАИ поступил сигнал: на городском рынке у спекулянтов появился в большом количестве картофель, поставляемый, предположительно, с полей ближайшего совхоза, и что провозится он через его, Джуравоя, участок. Благо одна из дорог вела прямо к тому совхозу… «Нет чтобы на рынке прихватить этих спекулянтов и как следует потрясти, - недовольно думал он. - А тут возись за них…» Джуравой имел в виду своих коллег из ОБХСС, но ворчал только так, для порядка, сознавая, что причина недовольства кроется в нем самом: он подсознательно опасался, что сигнал подтвердится. «Неужели я все-таки просмотрел? - спрашивал он себя. - Вроде не первый год на этой трассе. Изучил как свои пять пальцев…» Большинство машин Джуравой пропускал без осмотра, отпуская их взмахом руки. Как правило, он хорошо знал, кто, куда и зачем едет. Вон, к примеру, Сергей на ЗИЛе… Этот на станцию за контейнерами. Кажется, третья ходка с утра. Смотри-ка, до чего обидчивый! Глаза в сторону отводит… Все не может простить, как недавно, в день его рождения, я прокол сделал. Так ведь за превышение скорости, друг! Давай, давай, поджимай губы! На обиженных, как говорится, воду возят… За спиной в будочке резко зазвонил телефон. Джуравой шагнул назад, продолжая осматривать движущийся поток машин, открыл окошечко и снял трубку. – Слушаю!… Лейтенант Расулрахматов… – Товарищ лейтенант! - приглушенно сказал голос в трубке. - Сейчас мимо вас проедет голубой самосвал «24 - 32 ТШЕ» с песком… – Так, так… - подбодрил Джуравой. - Так? – А под песком у него картошка… Может, левак, а может, ворованная… – Спасибо за информацию. А кто говорит, могу узнать? В трубке раздался короткий смешок: – Ну, это уж лишнее, лейтенант. Давайте будем считать, что звонил Доброжелатель… Хоп? – Ну что же… - улыбнулся Джуравой. - И на том спасибо! Он положил на рычаг трубку, одернул рубашку, топнул начищенными до блеска сапогами об асфальт и шагнул к дороге. Потом жестом показал старшине Вадько, чтобы тот подменил его у шлагбаума, и, отойдя в сторонку, стал терпеливо ждать. Только едва заметное покачивание с пяток на носки выдавало некоторое волнение лейтенанта. Вдали, со стороны совхоза, показался голубой самосвал. Джуравой сделал несколько шагов ему навстречу. Самосвал остановился метрах в пяти от вытянутой руки автоинспектора. Из кабины высунулась кудрявая голова водителя с веселыми, цыганисто-дерзкими глазами. – В чем дело? - спросил он. Джуравой подошел и козырнул: – Автоинспектор лейтенант Расулрахматов! Ваши документы… Водитель поднял руку и из-под крыши кабины достал маленькую книжицу, обернутую в целлофан. Джуравой неторопливо раскрыл удостоверение с лежащим внутри техталоном, посмотрел на фотографию, мельком сверил ее с оригиналом и положил документы в свой нагрудный карман. Затем подошел к краю дороги, ногой откинул несколько камешков, как бы расчищая место, и, обернувшись к водителю, приветливо сказал: – Вот сюда… вам надо будет высыпать груз, вот сюда… – Да вы что, товарищ лейтенант? - поразился тот. - Куда высыпать? Я же по путевке! На объект… – Сыпьте вот сюда… - словно маленькому, повторил Джуравой. - Ну? – Да вы что, товарищ лейтенант? - не унимался водитель. - Да меня же прораб с потрохами съест… – Сы-ыпьте| - чуть повысил голос инспектор. - Ну! – Легко сказать «сыпьте»! А кто мне ходку запишет? И так у меня с прорабом нелады. А сейчас он сожрет! Точно, сожрет! Скажет, где мотался? – Не беспокойтесь, я запишу… – И дадите справку? – Дам, дам… Не волнуйтесь… – Ну, тогда ладно! Тогда, пожалуйста! Мы люди маленькие. Нам что скажут… Водитель рванул дверцу, влез в кабину и, лихо развернувшись, подал машину к указанному месту. Джуравой смотрел, как сыплется песок из кузова, и его лицо становилось задумчивым… Картошки под песком не было. Он обошел кучу, пнул ее несколько раз и пошел выписывать справку. Он писал и время от времени морщил лоб, застывая в неподвижности. «Кто же мог так зло подшутить! - думал он. - Тураб? Вряд ли. Он знает, что на службе так шутить нельзя. Даже с близкими друзьями. А если кто из знакомых? Из тех, с кем иногда встречаемся в мужских компаниях? Тогда откуда телефон? Хотя, при желании, можно разыскать через наш коммутатор. Хорошо… А номер машины? Чепуха получается. Интересно, кто же все-таки этот остряк-самоучка?» Джуравой отдал документы с вложенной туда справкой и вежливо кивнул головой: вы свободны. Парень шутливо приставил ладонь к уху. – Я поехал! - весело крикнул он. Самосвал лихо тронулся с места и покатил по дороге. Джуравой хмуро отмеривал шаги возле КПП. «Кто же все-таки? Кто?» - размышлял он. Он машинально осматривал машины, делал замечания, проверял путевые листы, словом, работал, а проклятый вопрос не давал покоя: кто? Примерно через час Джуравой заметил знакомый голубой самосвал, который приближался к переезду. Лейтенант отвернулся и занялся водителем «очень уж грязного «Москвича». – Что, лейтенант, - услышал он сзади веселый голос, - опять высыпать? Мне сюда ближе… Джуравой, не оборачиваясь, махнул рукой: проезжай, не до тебя! И только когда стих шум мотора самосвала, он повернул голову и внимательно посмотрел вслед машине… «А вдруг?!» - мелькнула неожиданная мысль. Вряд ли кто из друзей мог бы сейчас узнать обычно спокойного и уравновешенного Джуравоя. Он бежал к своему мотоциклу, придерживая рукой фуражку, и глаза его горели азартом. Приподнявшись в седле, как в стременах, посмотрел в сторону напарника. Старшина Вадько махнул рукой: давай, давай, все понял, не волнуйся. Я присмотрю… Уверенно обгоняя идущие впереди машины, мотоцикл лейтенанта Расулрахматова мчался вдогонку за голубым самосвалом… II «Жигули» красного цвета пылили по проселочной дороге, ведущей к шоссе. Начальник строительного участка Валерий Викторович Яскевич торопился на планерку, поэтому вовсю гнал свою машину. Конечно, учитывая выбоины, ухабы и лежащие в багажнике три ящика помидоров. «Ну, Галка мне даст! - уныло думал он. - Томатный сок привезу… А, черт с ним! Не может, как все, в ларьке купить. Подай ей, видите ли, прямо с грядки! И чтоб один к одному… А то, что через полчаса планерка и будет сам управляющий трестом, ей наплевать. И на то, что у меня уже два выговора. Да еще опоздаю… Ох, дела! И где я эти асбоцементные трубы возьму? Рожу, что ли? Все только требуют: дай, дай! А откуда я вам дам, если эти трубы строго лимитированные, а наши фонды давно выбраны? - Валерий Викторович глянул на часы. - Точно, не успеваю… Послушайся бабу! Дурак!» Валерий Викторович с горечью вдруг вспомнил сегодняшний скандал. – Отправь меня в Цхалтубо! - требовала жена. - Я последние пять лет белого света не вижу. Я тебе троих детей родила… Я забыла, что такое нормальный отдых! Ты думаешь, ушел утром, пришел вечером, два раза в месяц принес зарплату, и все? А ты посиди с ними хотя бы день! Посиди! Даже в субботу и воскресенье ты ухитряешься найти дела. Или сидишь с дружками в своем гараже. Тоже мне, отец! – При чем тут Цхалтубо? - пытался возражать Валерий Викторович. – Сам же говорил, что путевка у вас есть в профкоме. У всех мужья как мужья… Вон, Вера Акилова два раза в Сочи летала. А ее Мишка всего-навсего прораб. Другой бы пошел, достал… Валерий Викторович, не сбавляя скорости, объехал большую лужу. Его тряхнуло так, что он ударился головой о крышу кабины. – Так тебе и надо! - зло бросил он, сам не зная, в чей адрес: то ли жены, то ли самого себя. Впереди показалось шоссе со снующими на нем машинами. От столкновения с красными «Жигулями» водителя голубого самосвала спасла только отличная реакция. Он заметил вылетевшую сбоку машину и резко нажал на тормоза. Самосвал занесло и развернуло на дороге так, что на асфальте отпечатались от шин черные тормозные полосы. А вот легковая машина от резкого поворота руля перевернулась, проехалась на крыше поперек дороги и скрылась из виду. Водитель самосвала и подоспевший автоинспектор сбежали с насыпи и первым делом помогли вылезти из машины Валерию Викторовичу. Спускаясь к пострадавшим «Жигулям», Джуравой успел все же заглянуть в кузов стоящего самосвала. Так и есть: сквозь песок местами обнажились светло-коричневые бока картофелин… К счастью, Валерий Викторович отделался легким испугом: лишь на плече была порвана рубаха и под одним глазом красовался синяк. Втроем они легко перевернули машину на колеса, так как толкать пришлось в сторону наклона. И когда она прокатилась метра два и встала, уткнувшись в канаву, всем стало ясно, во что превратилась собственность Валерия Викторовича. Первым оценивающе присвистнул кудрявый водитель: – Гармошка! – Скорее, стиральная доска, - задумчиво уточнил Джуравой, хотя, по правде сказать, никогда не видел стиральной доски. Хозяин машины воспринял горе оригинальным образом: он сел в пыльную траву, ударил себя кулаком по коленям и печально изрек: – Вот тебе и Цхалтубо! – Ну что, Доброжелатель? - повернулся Джуравой к соседу. - Будем знакомиться еще раз? Инспектор патрульно-дорожной службы Раеулрахматов. Давайте документы! Кудрявый посмотрел лейтенанту в глаза, оглянулся на кузов своего самосвала и нехотя полез в карман… После выполнения всех необходимых формальностей, связанных с дорожно-транспортным происшествием, машину отбуксировали и оставили у ворот станции техобслуживания ВАЗа… Отсюда и начались новые приключения Валерия Викторовича. Слесари рассматривали каждую вмятинку, каждую трещинку в его машине. Они присвистывали, прищелкивали, причмокивали языками, вертели баранку, пинали шины, говорили, что «сейчас этого не достать…», вспоминали разные подобные истории… – Так сколько? - не выдержал Валерий Викторович. Возникла некоторая пауза. Все посмотрели на приемщика. – Полторы… Не меньше, - сказал приемщик, - это еще по-божески. У тебя вон бампер, и тот битый… Окружающие ответили одобрительным гулом: – Не меньше… – Это как пить дать… – Даже если двигатель не смотреть… Валерий Викторович оглядел лица слесарей. «Обложили», - тоскливо подумал он и спросил: – И как скоро? – Полгода, не меньше… – Да, полгода, а то и все семь-восемь, - подтвердили из хора. – Да вы что, ребята? Да вы же меня без ножа… – А ты посмотри, сколько их стоит во дворе? И зима на носу. Да сам же только видел… – А ну вас, - безнадежно махнул рукой Валерий Викторович и отошел в сторону. – Ну, как хочешь, - сказали ему в спину. - Сам решай. Дело хозяйское… И так же гуськом все исчезли в дверях проходной. Несчастный Валерий Викторович остался стоять недалеко от ворот станции техобслуживания рядом со своей поврежденной машиной… III Прежнюю жизнь Генки Семенова с родителями можно описать одними глаголами: родили, радовались, умилялись. Лелеяли, растили, воспитывали. Учили, ругали, переводили. Сомневались, просили, уговаривали. Думали, решали, устраивали. Волновались, расстраивались, хлопотали. Женили, помогали, создавали. Везли, кормили, терпели. Нервничали, отчаивались, разводили. И, наконец, сказали: «Хватит! Надоело!» Выделили однокомнатную квартиру и отлучили от дома. – Чем раньше дадут тебе родители под зад, - говорил он иногда друзьям, - тем шустрее ты будешь двигаться по жизни… И Генка «шустрил». За короткое время он перепробовал несколько профессий, начиная от ассистента оператора на телевидении и кончая младшим администратором в филармонии. И вдруг в один прекрасный день Генка объявил своим друзьям: «Завязал с миром искусства», И избрал себе новую благородную профессию «костоправа». Все удивились, потому что никто не знал за Генкой способности не только чинить и выправлять машины, а и вообще что-либо мастерить своими руками. Ну что же, «костоправ» так «костоправ»… …Генка издалека наблюдал за знакомыми ему действиями ватаги со станции техобслуживания. И когда она наконец скрылась в проходной, он обошел машину кругом, попробовал, не нарушены ли рулевые тяги, заглянул под капот и небрежно предложил безучастному владельцу машины: – Берусь поставить эту «читу» дней за десять-пят-надцать на ход… Валерий Викторович хмуро глянул на Генку: мол, уйди, парень, не шути, не до тебя… – За эту же цену, - добавил Генка. Валерий Викторович уже внимательно оглядел его тощую, но элегантную фигуру. Генка решил окончательно сразить оживающего на глазах клиента. – Деньги после, - сказал он. - Если понравится… – Да ладно чудить, - нервно хохотнул Валерий Викторович. - Не верю я… Так не бывает. А у самого уже глаза светились надеждой. – Фирма веников не вяжет! - отрезал Генка. - Поехали! Поставим ЭТО в гараж… Композитор Евгений Широков вел богемный образ жизни: с семьей порвал окончательно, вставал и ложился когда хотел, в любое время суток музицировал, отчего соседи писали на него жалобы, принимал гостей и ходил к ним тоже в любое время… Да, он творческая личность. Да, он заслужил. Да, в основе его поступков лежит импульс, а не размеренное планирование. Да, он создает сюиты и фуги, только когда приходит вдохновение. Да, вот сейчас он едет к поэту Грише Медведеву, с которым не виделся почти полгода, и это его личное дело. Женя считал, что каждый человек имеет свой путь или свою орбиту. В основном схема должна быть такой: работа - семья - хобби. У многих такие пути-орбиты совпадали, и тогда потоки объединенных людских интересов проносились величаво и спокойно. Орбит было уже много: как больших, так и маленьких, как интересных, так и случайных, и во всякую у Жени Широкова был свободный вход, потому что он был занятной личностью. Он и любил скакать с орбиты на орбиту. И везде его любили или относились по-доброму, снисходительно, прощая и слабости, и некоторую категоричность суждений, и вполне понятный эгоцентризм… Вот и сейчас, по дороге, Женя вдруг вспомнил, что, кажется, они поссорились с Гришей в их последнюю встречу. И вроде бы что-то там наговорили друг другу. А, пустяки… Все образуется. Он знал, что при встрече найдутся и фраза, и улыбка, и обычный с некоторых пор поцелуй. И сразу же Гриша завалит его новыми стихами: успевай читать… Женя нахально и ловко перестроился в другой ряд, отчего ему сзади укоризненно посигналили. «А может, сегодня сотворим популярную песенку, - подумал он. - Ведь не сидел же Гриша все это время сложа руки…» Красные «Жигули» неслись в общем потоке. Внезапно, словно из-под земли, перед машиной выросла мужская фигура. Мужчина словно бы не услышал визга тормозов и не почувствовал удара в бок. Он посмотрел мутными глазами на человека за рулем и пошел себе через дорогу к гастроному… – Сволочь! Какая сволочь! - крикнул ему вдогонку Широков и, затормозив у обочины, вышел осмотреть машину. На крыле была едва заметная вмятина. - Сволочь!… - уже более миролюбиво сказал Женя и сел за руль. Конечно же, Гриша Медведев обрадовался. На столе появилась бутылка коньяка. Сказав обязательную фразу: «Старик, я за рулем», - Женя быстро сдался и, махнув рукой, опрокинул стопочку, потом другую, а потом уже, когда Гриша стал читать стихи, - почти за каждый понравившийся стих. Поскольку хороших стихов было много, а в баре нашлась еще бутылочка, то решено было уезжать, «когда вся милиция ляжет спать». А чтобы машину не угнали, друзья выдумали такую шутку: время от времени они подходили к окну и кричали в ночное пространство: – А ну, отойди от машины! Я все вижу! - и дружно при этом смеялись. В общем, Женя остался ночевать у Гриши… А утром, когда он выглянул из окна, то так и застыл на месте. Во дворе, где он вчера оставил машину, ее не было… IV Капитан Эркин Гафуров шел на службу мрачный: только что произошла очередная ссора с женой. Саера за последнее время сильно изменилась. Стала злой и вызывающе вульгарной. А ведь прошел всего один год! Один год их совместной жизни… Эркин вспомнил, что начало перемен приходится от силы на второй месяц после их свадьбы… Саера вдруг стала превращаться в томную ленивую женщину. Утро начинала непременно с сигареты. Раньше она курила только на вечеринках после рюмки вина, и Эркин воспринимал это как шутку: вот, мол, я, молодая девушка, - эмансипированная личность. Он в душе даже восхищался своей красивой и современной подругой. Однако потом она стала курить постоянно, а на его замечания, смеясь, отвечала: «Да ты что? Я же просто так, балуюсь. Мне же ничего не стоит взять и бросить…» Ей многое ничего не стоило, многое для нее было легко, о чем он, к сожалению, узнал только после свадьбы. Она могла взять и не пойти на работу, сославшись на головную боль. Могла уволиться с работы и месяц, а то и больше искать другую. Могла без предупреждения пригласить в дом своих подруг с их парнями. Эркину неудобно было при гостях делать замечание своей красивой жене, он садился за стол, ел, пил, но на душе у него было смутно. Потом, когда они оставались одни, он говорил ей: «Если это еще раз повторится, я попрошу всех твоих гостей из дома… Что это такое? Некоторых из них я вообще впервые вижу. Я ничего не хочу сказать о них плохого, но ты представь, как я выгляжу в их глазах? Ты забываешь, где я работаю? И потом, в честь какого праздника пир?» Саера молча выслушивала, а потом, в знак протеста, замыкалась на несколько дней. Она почти не разговаривала с Эркином и проводила почти все время в постели. Рядом, на стуле, стояла пепельница, гнэлная окурков, в руках потрепанная книга. На работу в такие дни она, естественно, не ходила… Так и лежала, шелестя страницами и негромко насвистывая… Эркину иногда казалось, что он слишком придирчив к своей молодой жене, и зачастую он первым шел на мировую… Вскоре после свадьбы также выяснилось, что Саера не умеет готовить. До свадьбы умела, а сейчас разучилась. А к тому же не умела и не привыкла экономить. – Ну ты же не с родителями живешь, - внушал ей Эркин, - учись жить на наши с тобой зарплаты. Пойми меня правильно: я не жадный. Но надо научиться планировать бюджет… – Вот еще! - беспечно заявила Саера. - Буду я копейки считать… Ты муж, ты и зарабатывай! И прежняя страсть к чистоте и порядку улетучилась неизвестно куда: посуда скапливалась в раковине, а полы только подметались… – Не нравится - сам убери, - отвечала Саера. Эркин убирал и мыл. Сначала он относил перемену в поведении жены за счет будущего ребенка, но потом выяснилось, что ребенка не будет. Она думала, что будет, но, оказывается, произошла ошибка. С этого момента Эркин замкнулся. Он стал наблюдать и размышлять. И вдруг выяснил, что Саера лгунья. Да, от любой фразы, которую она только что высказала, она могла через минуту отказаться и при этом глядеть на собеседника чистыми глазами… Затем Эркин узнал, что у нее много знакомых мужчин. При этом Саера была доброй и бескорыстной в отношении всех своих подруг и друзей. Она готова была в любую минуту прийти на помощь, отдать последнее. Однажды Эркин невзначай услышал фразу, сказанную в одной компании: «Саера - свой парень!» Хорошо иметь знакомую девушку и считать ее «своим парнем». А если это твоя жена? И тебе неприятно это слышать? А может быть, дело не в Саере, а в нем самом и в его теперешнем отношении к жене? Может, все дело в том, что Эркин встретил Малику? Да, Эркин встретил Малику. И разделил свою жизнь на две части: до того, как встретил Малику, и после. После - все стало необычным и радостным. До - как будто ничего не существовало, настолько все вспоминалось серым и обыденным… Каждая встреча, каждый разговор, слово, да что там слово, жест руки, прикосновение, взгляд - вызывали радостное волнение. Они договорились с Маликой, что не будут встречаться, пока Эркин не поговорит и не решит все с Саерой. Эркин каждый день собирался и все откладывал неприятное для него объяснение с женой… Прошло десять дней, и Малика первой не выдержала и позвонила. Они увиделись всего на полчаса, но за это время… – Я так больше не могу, - сказала Малика и заплакала. Эркин стоял перед ней и не знал, что делать. Он даже не решался обнять ее за плечи… – Сегодня я поговорю с Саерой… - твердо пообещал он. - Ты веришь мне? Ну, не плачь! – Да, да, - кивала Малика и прятала лицо. - Я не должна была приходить. Прости меня… Но разговора с Саерой не получилось. – Попробуй только заикнуться о разводе, - закричала она, - я пойду к твоему начальству, и посмотрим, как ты запоешь! Я тебя ославлю на весь город. Я про тебя такое расскажу! – Что ты можешь рассказать? – Скажу, что ты меня бьешь и запираешь дома. Что ты бай, феодал. Ненавижу тебя! – Поэтому я и предлагаю тебе развестись… - холодно сказал Эркин и вышел из дома. Он пошел к родителям Саеры. Отец ее, Мухитдин Пулатович, сказал ему коротко: – Не я вас сводил, не мне вас и разводить. Решайте сами, не маленькие! Бешарат Абдуллаевна только горестно качала головой и все повторяла: – Как же это так, а? Как же это так? Эркин покидал их дом, и на душе у него было скверно. Композитор Широков бегал перед капитаном Гафуровым по кабинету: – Вы понимаете, что я не могу без автомобиля? – Понимаю… - терпеливо кивал Эркин. – Вы понимаете, что для меня любая мелочь - это не мелочь, а главное, то есть все! Я композитор. Вы понимаете? – Понимаю. Как же не понять… – Вы понимаете, что от моего внутреннего состояния зависит, смогу ли я вообще работать? – Понимаю… Да вы успокойтесь… – Как это успокойтесь? Как это я могу вдруг успокоиться? Я не могу ничего сочинять. Начинаю заниматься, а из-под пера идут одни марши. Военные… А вы говорите - мелочи… – Да не говорил я ничего… – В общем, так. Пока вы не найдете машину, я не смогу работать… – Успокойтесь. Постараемся найти. Может, ребята угнали. Побаловались и бросили. Бывает и так-Сейчас идите домой и постарайтесь успокоиться. А как только станет известно, мы вам сообщим… Эркин еще раз обошел все подъезды дома Медведева и поговорил с теми соседями, кого раньше не удалось застать. Нового за эту неделю не прибавилось: «Да. Стояла какая-то машина у подъезда. Когда исчезла, не заметили. Когда исчезла, вы лучше спросите у Арсена… Может, он что-нибудь знает…» В доме оказалось еще несколько владельцев, державших машины на улице. У них случаев угона не было, хотя и происходили несколько раз кражи лобовых стекол, приемников, вскрывание багажников… Эркин расспрашивал все новых и новых людей, стараясь напасть на след. Машина композитора Широкова как в воду канула. Эркин поднял все дела о кражах машин за последние пять лет. Выявилась одна закономерность: если раньше автомобили угоняли в основном, чтобы покататься и бросить, то затем машины стали разбирать на части. Появились нераскрытые дела: машины или пропадали совсем, или находился один ободранный кузов. Эркин листал папки и представлял лица потерпевших. Многие, наверное, и сейчас еще не оправились от удара. Хорошо, кому машина досталась так, на шальные деньги. А ведь было немало и таких, что копили годами рубль к рублю. Красные, синие, желтые, белые, всех цветов и оттенков… Эркин прикинул в руках стопку нераскрытых дел об угоне машин. Внушительно. «А если бы найти все эти машины, - подумал он, - и поставить в ряд. А потом вызвать всех владельцев… Вот было бы радости! А так… Уж лучше бы они их разбили. Все не так обидно. Разбили… Интересно, когда это началось? Ну, эти угоны? Кажется… да, так оно и есть. В тот период был острый дефицит запасных частей… А если их негде взять, то что же, какой выход? Только снять с другой машины. Стоп. Не слишком ли простая логика? А почему бы и нет? Почему бы эту версию не сделать рабочей и не проверить как следует? Но для этого надо поднять по ГАИ все зарегистрированные аварии… А сколько неучтенных? А степень повреждения машин? А сроки ремонта? А место ремонта? А количество необходимых запасных частей? И потом, если уж проверять, надо хоть приблизительно наметить парность аварий и краж? И если версия верна, то кража должна происходить позже аварии. Ну, не раньше того дня, когда возникла необходимость… А если кража впрок? Тогда где складывать запасные части? На рынке вроде порядок наведен. Там любой новый «жук» сразу заметен. Хорошо… Скажем, мне нужно достать крыло, и я иду на рынок. Ищу, смотрю. Нету… Или есть, а цвет не подходит. А что, трудно перекрасить? А если краски нет? Она же тоже дефицит… Хорошо, а другого цвета у вас нет? Другого нет. А если я очень попрошу. Ну, если очень, приходите через неделю. Нужная вам деталь будет доставлена, потому что. существует стандарт. А если несколько деталей? Пожалуйста, только чтобы это было между нами. Разумеется. Спокойнее, товарищ Гафуров, не слишком ли вольно вы подгоняете детали под свою версию? А что? Ведь похоже? То-то и оно, что похоже, но только в теории, а нужны практические выкладки…» Эркин ужаснулся, когда прикинул, сколько предстоит выполнить работы. «А вот если бы ты сам? - продолжал рассуждать он. - Если бы ты сам занялся этим делом? Держал бы склад готовой продукции? Опасно. Ведь всем известно, как у автолюбителей передается информация: «Ты знаешь, там один предлагает задний мост». - «Да ну?» - «Точно». - «А кто?» - «А вот тот». - «А вон у того лобовое стекло. Для «Москвича». Но дорого, гад, просит. Мне там еще один обещал. Я завтра спрошу…» Словом, через пару дней о заднем мосте и лобовом стекле будет знать полгорода. Рискованно? Конечно. Ну, хорошо, товарищ Гафуров. Если не держать склад, то где вы найдете нужные вашему клиенту запасные части? Снимете с чужой машины? Это нам ясно. А вот где возьмете нужный цвет? Это интересно! Ну что ж, я поступлю так: сяду у проезжей дороги и буду ждать, когда появится нужный мне цвет. И вы помчитесь за ним? Да, я помчусь за ним. А на чем, позвольте спросить? Да на чем угодно: на машине, но лучше всего на мотоцикле. Незаметней. Узнаю место гаража или просто длительной стоянки и подожду благоприятного момента. Тем более что времени у меня много… Уж очень складно. А почему бы и нет? Значит так, - прикинул Эркин, - сначала нужно узнать точные сроки аварий и последующего ремонта. Жаль, что не все случаи регистрируются… А сколько механиков, так называемых «костоправов», работает на дому? Поди разыщи всех. У каждого свои постоянные клиенты… Но должна же быть между ними здоровая конкуренция? Значит, адреса их все-таки известны. Выходит, товарищ Гафуров, вам нужно срочно чинить несуществующий разбитый автомобиль… Но это еще не значит, что машины, отремонтированные на станции техобслуживания, отпадают. Туда тоже поступают детали со стороны. Только вот каким образом и в каком количестве? Интересно было бы это проверить. А может, и познакомиться с исполнителями? Не слишком ли вы много хотите, товарищ Гафуров? Итак, вперед! Не пугаться работы, а главное, не жалеть себя. Сначала ГАИ, потом станция обслуживания, потом «костоправы»…» Единственное, что утешало Эркина, это то, что разрабатывать приходилось собственную версию, а значит, и спрашивать придется только с самого себя. А идея, черт возьми, заслуживает внимания! V Экстренное совещание оперативных работников было назначено в малом зале. Помещение быстро заполнялось. Слышались негромкие голоса… – Ты не знаешь, как наши вчера сыграли? Я заснул. – Я тоже. Но утром по «Маяку» слышал: три-три… – Зачем собрали? Не в курсе? – А Ахмедов все-таки не позвонил. Как тогда расстались… Вот нахал… – Наверное, ЧП. Ты посмотри, какой вид у Сурена! Он что, вообще не отдыхает?… – А ты спроси у него самого… Вошел начальник управления генерал Юсупов. Все встали. – Садитесь, товарищи! - сказал генерал. - Буду краток: я только что получил сообщение, что из колонии бежал опасный рецидивист. Доложите, Владимир Кириллович… Подполковник Потапчук встал и нажал на кнопку. Шторы задернулись. Наступила темнота. На экране появилось изображение преступника. Подполковник Потапчук прокомментировал: – Эрманов Сагдулла Эрманович, кличка «Байрам», 1949 года рождения, уголовник, специализируется на грабежах… – Праздник, значит, - неревел кто-то с узбекского. – Кличка дана в связи с тем, что большинство преступлений Эрманов совершал в праздники… - продолжал Потапчук. - Вспыльчив, коварен, жесток, пользуется авторитетом в преступном мире. Жаден. Любит женщин и часто их меняет. В обращении с женщинами груб. Социально опасен. Всегда вооружен. Пускает в ход оружие не задумываясь. Обладает хорошей реакцией. Ловок, умело уходит от преследования. Особых примет нет… – Знаю я этого «Байрама», - вздохнул кто-то в темноте. - Не подарок… Экран погас, и вспыхнул свет. – Преступник каким-то образом отключил сигнализацию внутреннего сектора… Выбрался наружу и набросился на часового. Часовой, Калашников Федор Иванович, был ранен ударом ножа в область сердца. Не приходя в сознание, скончался… Далее след преступника отыскался в районе поселка Бешарык. Там он проник во двор персонального пенсионера Бердиева, вывел из гаража мотоцикл «Урал» и уехал в направлении железной дороги… Мотоцикл найден примерно в двухстах метрах от разъезда № 34. Направление, куда уехал преступник, определить пока не удалось, потому что несколько поездов прошли в разные стороны. У меня пока все. – Спасибо, Владимир Кириллович, - сказал генерал и встал. - Ну, что скажете, товарищи? Вопросы? Предложения? Мирза Ахмедович… – Я думаю… - начал подполковник Хамидов, - что преступник попытается скрыться и отсидеться в надежном месте, если, конечно, он направился к нам в город… Поэтому я предлагаю размножить и разослать фотографии по всем оперативным линиям, оповестить население через газеты и телевидение и ждать… Рано или поздно он все равно объявится… – И до каких пор ждать? - спросили из дальних рядов, где сидели молодые офицеры. Генерал постучал карандашом о пепельницу. – Есть еще предложения? Слушаем вас, майор Кахраманов. – Я предлагаю, - сказал Кахраманов, - уточнить старые явки и устроить засады. В колонии срочно допросить все окружение бежавшего… – Так они и скажут… – У людей скоро праздник, а мы с засадой… – Знать бы, куда он направился… Генерал снова прибегнул к помощи карандаша. – У вас все? Спасибо, товарищ Кахраманов… Товарищи! Через несколько дней праздник, а опасный рецидивист гуляет на свободе, и для кого-то из жителей города встреча с ним может стать роковой. Поэтому нам не может быть покоя! Каждая оперативная группа, каждый сотрудник нашего управления должны быть при-частны к этому происшествию, должны проявить максимум усилий. Надо установить наблюдение за каждым местом, где предположительно может появиться преступник. Руководителем этой операции назначаю подполковника Потапчука. Задача ясна? Все свободны. И не забывайте, товарищи, что наши обычные дела остаются на наших плечах… – Доброе утро, Валентина Михайловна! - поздоровался генерал Юсупов с поднявшейся ему навстречу секретаршей. - Что у нас на сегодня? – Здравствуйте, Мухаммад Аббасович! - ответила она. - Значит, так… Социолог из Академии наук республики. Три дня назад записалась. Потом летучка - сегодня вторник. В одиннадцать совещание по месячнику безопасности… В четырнадцать часов совещание в горкоме партии. Пока как будто все. Да, вот еще рапорт. Точнее, копия… – Кто? О чем? – Пишет главный врач нашей поликлиники на имя министра… – Догадываюсь… – Пишет, что вы регулярно уклоняетесь от профилактического осмотра. – Ага… Вот что, Валентина Михайловна, будьте добры, договоритесь с ней на сегодня, ну, часов на семнадцать. Медицину надо уважать. Кто у нас там первый на прием? Социолог? Просите, пожалуйста… Он поднялся навстречу красивой элегантной женщине. – Чем, любопытно, могло заинтересовать социологию наше скромное ведомство? - шутливо спросил Мухаммад Аббасович. - Прошу вас… – А вы нас всегда интересовали, - с улыбкой ответила она, усаживаясь в кресло. Она устроила на столе свою изящную сумочку, всю в застежках. - Икрамова Зульфия Ахмедовна, - представилась она. - Мы занимаемся сейчас проблемой нравственности. В наших исследованиях записано: беседа с генералом милиции. Я у вас не отниму много времени. Посидим, поговорим, заполним анкету. Не возражаете? – Откровенно говоря, я не доверяю анкетам, - заметил Юсупов. - В них отсутствует элемент достоверности… – В этом характерное свойство вашей профессии: не доверять, - парировала Икрамова. - Вы разрешите? – Пожалуйста, - пододвинул пепельницу генерал. - А вот это ваш ошибочный посыл… Именно мы стараемся доверять людям, но, к сожалению, нам приходится чаще констатировать болезнь, нежели указывать на начальные симптомы… А ставить диагнозы и давать рецепты - чисто социологическая прерогатива… – Вы пытаетесь взвалить на наши слабые плечи непомерные серьезные обязанности… Как говорится в сказке: «Я не волшебник, я только учусь…» Интересно, о чем бы вас спросить? – На мой взгляд, я не очень интересный объект для исследований. Сказать точнее - банальный. – Ну что вы? - с улыбкой возразила Зульфия Ахмедовна. - Генерал милиции и банальность - вещи несовместимые… – Это только так кажется. А на самом деле у меня все в жизни обычно: работа, семья… – Вы очень любите свою работу? Нет, спрошу лучше по-другому. Вы мечтали стать генералом милиции? – Видите ли, в послевоенные годы, когда я учился в политехническом институте, комсомол направил меня на эту работу. Я думал и считал, что это временно, а оно вон как затянулось… – А какой был у вас факультет? – Энергетический… Зазвонил телефон. – Простите, - генерал снял трубку и стал слушать. Потом резко сказал: - Я прошу вас, Владимир Кириллович, еще раз запомнить, что оперативный план - закон для всех! - Он положил трубку. - Так о чем вы хотели меня спросить? – Хорошо… не буду вас долго отвлекать. Можно предложить вам один социологический ребус? – Ну что ж, давайте. Попробуем разобраться… – История вот такая… Рос среди нас человек, ходил, как и все мы, сначала в детский сад, потом в школу, в институт. Затем завел семью. Его воспитывали, направляли, учили. Между прочим, и средствами искусства, в том числе и кино… – Иные фильмы дают обратный эффект… – Ну, слушайте дальше. Закончил этот человек институт, через три года стал руководителем отдела в проектном бюро, и вдруг я узнаю, что он уехал в Соединенные Штаты… То есть, сначала получил визу в Израиль, а потом уже переиграл на ходу и направился в Америку. А ведь ни в чем не нуждался… Машина, кооперативная квартира, даже дача… Повторяю: под его руководством работал большой отдел. И уехал… – А может быть, легкость, с которой он все здесь получил, и есть объяснение? – Да в том-то и дело, что не так все просто он получил. А сейчас он даже этого не имеет… Вот в чем загадка… – Я чувствую, что этот ваш ребус имеет какое-то отношение ко мне… – Сознаюсь, самое прямое… Как-то в наших с ним разговорах он рассказал об одном майоре, который ему помог. И только благодаря этому майору он не сделался тогда уголовником. Я стала наводить справки и узнала, что тот майор нынче уже генерал… – Постойте… А как его звали? – Игорь… Игорь Краснянский. – «Музыкант»? Да-да, припоминаю… Они жили вдвоем с матерью. Он потом эстрадный оркестр организовал с друзьями, с таким иностранным названием, я уже не помню. Как же… Неглупый парень. Однако за его судьбу я всегда опасался. Так оно и вышло… Действительно, не очень приятно. А мать тоже уехала? – Осталась. – Странно, это на него не похоже… Единственный сын. Да, задали вы мне ребус. Ну что, перейдем теперь к анкете? VI «Байрам» выбрал телефонную будку, стоящую в стороне, и набрал номер. Монета упала, и в трубке послышался спокойный, даже домашний голос: – Я слушаю… – Это я… - сказал «Байрам» и облизнул пересохшие губы. – Кто там? - услышал он детские голоса. - Кто там? – Лазокат! - раздался громче мужской голос. - Забери детей! Ну-ка! Ну-ка! Марш! Давайте, давайте… Вон мама зовет! - И тем же ровным голосом, каким сказал: «Я слушаю», - добавил: - Улица Уйгура, тупик Марса, дом 14, от крыльца справа под третьим кирпичом на дорожке - ключ. В доме все есть… Никуда не выходи. Если во дворе, у гаражей, появятся люди, не обращай внимания. Это рабочие. В дом они не заходят. Уйгура, тупик Марса, дом 14, под третьим кирпичом справа ключ. Все. Прозвучал отбой… «Байрам» еще некоторое время смотрел на попискивающую трубку, как будто она могла дать дополнительную информацию. Ну, что ж… Уйгура так Уйгура. Знакомые места. Да и дом в том тупике он как будто помнит. Тысячу раз пробегал мимо пацаном. – Странно, что после разговора с этим человеком «Байрам», не боявшийся ни бога, ни черта, испытывал нечто вроде робости или почти уважения. Это он-то, который, не дрогнув, шел и на нож, и на пистолет. Там, в колонии, «Байрам» часто вспоминал все свои встречи с «хозяином» и так и не мог понять, что это за человек. А познакомился он с ним через бывшего боксера по кличке «Брэк». «Байрам» вышел тогда из колонии и был абсолютно без денег. Начинать что-нибудь новое не хотелось, не осмотревшись как следует, а старые кореша все сидели. – Есть хороший человек, - сказал тихо «Брэк», когда они сидели в кафе, - может дать «работу»… «Байрам» вспомнил, как из глубины двора к ним вышел щуплый, лет пятидесяти, человек в домашнем халате, с желтым, почти пергаментным лицом. На руке у него сидело годовалое существо: то ли мальчик, то ли девочка. Не глядя на почтительно отошедшего в сторону «Брэка», он, скользнув взглядом мимо дерзких глаз «Байрама» и покачивая сопящего малыша, сказал куда-то в сторону: – Вчера на Хадре во втором маршруте троллейбуса карманники вытащили ключи от сейфа у одного старичка… Пятьсот. Возьмете у него, - кивнул на «Брэка» и неторопливо ушел. – А не наколет? - спросил «Байрам» у бывшего боксера. – Ну что ты? - по-детски расширил глаза «Брэк», как будто Байрам сказал глупость… Дело оказалось пустяковым. «Байрам» поехал в ресторан на старогородском рынке и, когда для приветствия к его столику подошел один из «щипачей», взял его за отворот одежды и сказал небрежно: – Если завтра к вечеру ключи, которые взяли в троллейбусе у старика на Хадре, не будут вот здесь, - показал глазами на ладонь свободной руки, - ответишь… Ключи были доставлены в указанный срок, и через полчаса «Байрам» получил обещанные деньги. Потом были еще разные незначительные поручения. Суть их не совсем была ясна «Байраму», куда-то пойти и что-то передать или просто постоять недалеко в сторонке, когда «хозяин», а его звали - Нариман Рауфович, беседует с нужным человеком. «За «Рекса» держит, - с усмешкой думал «Байрам», - ну-ну…» Однако ни о чем пе расспрашивал, хотя его и удивляло, что Нариман Рауфович платит деньги, причем приличные, «за такие семечки…» «Байрам» понимал, что «хозяин» его как будто авансирует за какие-то будущие дела. Но он откусил бы себе язык, если бы первым об этом спросил. А Нариман Рауфович молчал. Это и злило «Байрама». – Да я таких, как он… - сказал он как-то в пьяном раздражении «Брэку», - десять человек схаваю с дерьмом… И той же ночью, когда он пьяный подошел к калитке, где жила знакомая женщина, ему проломили голову. «Байрам» два месяца пролежал в больнице, и все это время на его тумбочке не исчезали фрукты и различный деликатесы. «Байраму» казалось, что медицинские сестры и врачи относятся к нему с особой заботой. Он быстро догадался, кому он обязан и больницей, и таким шикарным уходом. Однако злобы на Наримана Рауфовича не было. Это была жизнь, которой он жил. Он винил во всем водку, развязавшую в тот вечер его язык, да еще «Брэка», по его мнению, донесшего «хозяину» те злополучные слова… От удара по черепу у «Байрама» стал дергаться левый глаз, что делало его еще страшней. Через неделю после выхода из больницы «Байрам» жестоко избил «Брэка», хотя точно узнал, что тот сразу же уехал из города и с Нариманом Рауфовичем не встречался. «А мог и позвонить», - решил «Байрам». Дней через десять Нариман Рауфович спросил через посредника, может ли «Байрам» работать. «Байрам» передал: да. И в это свое первое задание переусердствовал. Он пришел и спросил одного заведующего складом: «Согласен или нет?» И когда тот сказал: «Нет», - ударил его, не рассчитав силы. Заведующий упал, ударившись о край стола. На шум вбежала его жена и подняла крик. Рядом оказался милиционер, и «Байрам» был арестован… На следствии «Байрам» молчал, и его осудили за хулиганство… Сейчас «Байрам» без труда отыскал нужный дом, достал ключ и, войдя в дом, первым делом осмотрел все комнаты, холодильник и буфет, а только потом пустил воду в ванной… Капитан Гафуров шел по улице Уйгура. Он искал тупик Марса. Всю последнюю неделю Эркин занимался разработкой своей версии. Он составил список аварий и краж предыдущего года, прикинул примерные по цвету пары, исходя из того, что кража должна быть чуть позже аварии, и стал проверять… Эркин быстро понял, что взялся решать сложную проблему. Он уже было начал отчаиваться, но тут появился композитор. Собственно, он никогда и не исчезал, а звонил или заходил к Эркину почти каждый день и все Рассказывал разные истории, которые, по его мнению, могли пригодиться для следствия. Сегодня утром он пришел в кабинет Гафурова тихий и загадочно-торжественный, сел на стул и молчал целых пять минут, что на него было непохоже. Эркин, между тем сверял свои бесконечные списки. – Я узнал… - вдруг заявил композитор. – Что? - спросил Эркин, продолжая работать. – Я узнал свою вмятину… - сказал Широков. Эркин поднял голову и заинтересованно посмотрел на композитора. – Интересно, - заметил он, - а нельзя ли рассказать подробнее? Все-таки неподвижное состояние было не для Широкова. Он вскочил и забегал по кабинету. – Понимаете, у меня есть друзья. Тоже из мира искусства. Но дело не в этом. Так вот они, как только поддадут, так все: биоритмы нарушены, и слоняются до поздней ночи по гостям. Лишь бы еще вмазать. Короче, хоть закрывайся от них на три замка. Так вот, приезжают они ко мне в два часа ночи. С каким-то своим товарищем. Он то ли прораб, то ли начальник участка. «По какому поводу гудим?» - спрашиваю. Они показывают своего друга. У него, говорят, машину починили. Вот и обмываем. Ну, я пить на ночь глядя отказался, а вышел их проводить и заодно взглянуть на машину. Так вот, вышел я и, представьте, узнал свою вмятину! На крыле. Я узнал свою вмятину! – А вы не ошиблись? – Я? - композитор оскорбленно застыл. - В таких вещах я никогда не ошибаюсь! – Ну, может, это было что-либо похожее? - спросил Эркин, но сам уже хотел верить, что это не ошибка. – Да за кого вы меня принимаете? Вы помните, я рассказывал вам историю, как чуть не сбил одного придурка на дороге, когда ехал к Грише? Левым крылом? – Помню… А вы случайно не взяли адрес у этого строителя? Адрес Широков «случайно» взял. Вдвоем они поехали, нашли Валерия Викторовича, похвалили отремонтированную машину, и Эркин выпросил адрес «костоправа». Сейчас он шел к нему в качестве клиента… «А что, - думал он, шагая по тротуару, - может, и нужны вот такие ремонтники на дому? Если на станциях техобслуживания не успевают быстро чинить. Это как хороший парикмахер. Или портной. Словом, мастер своего дела. А мастер, видя, какой он нужный и незаменимый, сам, естественно, диктует условия…» То, что этот район застроен частными домами, Эр-кина вполне устраивало. Да и Валерий Викторович сказал, что «все это у него там, во дворе». Стоп. Вот он, тупик Марса, а вон номер 14. Эркин нажал кнопку звонка на калитке. Дом молчал. Он нажал продолжительней: ни ответа, ни привета. Тогда Эркин толкнул калитку. Она оказалась открытой. В первую очередь Эркин посмотрел туда, где, со слов Валерия Викторовича, должны были находиться гаражи. Так и есть, два рядом. Причем один больше похож на мастерскую. Спрашивается: зачем нормальному человеку два гаража в одном дворе? Спокойнее, товарищ Гафуров. Человек мог иметь раньше выездных лошадей, и там у него стоит старый фаэтон… А если серьезнее? Хорошо! В одном гараже стоит его собственная машина, а в другом ставит ту, что на ремонт. Не вытаскивать же из-за клиента свою машину под дождь и снег!… Так что же никто не идет? Тогда зайдем сами, тем более что нам это очень нужно. В случае чего - извинимся. Эркин подошел к первому гаражу и заглянул в щель двустворчатой двери. Гараж был пуст. Он попытался заглянуть и во второй. Увы, дверь была плотно прикрыта. И вдруг… Эркин почувствовал на себе взгляд. Он беспечно задрал голову вверх, как будто его заинтересовало весеннее небо, чуть повел головой и заметил, как в одном из окон колыхнулась занавеска. В доме кто-то был. Но кто? Ребенок, которому запретили открывать двери и окна? Еле переставляющая ноги старуха? Просто больной человек? Но почему он никак не отреагировал на длительные звонки? И почему незаметно подглядывает? А может, «Байрам»? Эркин и не думал, что именно он, капитан Гафуров, получит возможность задержать «Байрама». Он имел оперативную инструкцию, фотографию «Байрама». Но слишком много людей занималось сейчас поимкой преступника, а Эркин имел и без того Достаточно забот, чтобы думать только о поимке какого-то «Байрама». Но сейчас… Он приказал себе расслабиться: ведь он просто назойливый клиент. И ждет «костоправа». Поэтому… Сядем вот на эту скамеечку. Ну и солнышко! Эркин закурил и, жмурясь на солнце, стал беспечно пускать дым. Вид у него при зтом был самый благодушный… VII «Байрам» изнемогал от безделья. Как зверь в клетке, метался он по квартире из угла в угол. Он отоспался на сто лет вперед, жратва в холодильнике была такая, что хоть весь барак приведи - хватит и еще останется, водки - пей, не хочу, вон еще ящик стоит… Вот «Байрам» и пил. Книжек он не читал, а телевизор смотреть надоело: вечно они там что-то выполняют, празднуют, радуются… Правда, польстило однажды, что показали по местной программе его фотографию. «Разыскивается опасный преступник. Всех, кто может указать его местонахождение, просим сообщить в ближайшее отделение милиции или по телефону «02»…» Ишь ты! «Опасный преступник»! «Байрам» гордо прошелся по комнате, заглянул в огромное старинное зеркало. Да, ничего себе ряха! Решетом не прикроешь… В зеркале отразился коренастый широкоплечий мужчина в махровом халате с опухшим, небритым лицом… «Байрам» провел рукой по многодневной щетине. Побриться, что ли? А-а-а… Баб ведь все равно нет. Запрещает… А тут без бабы чокнуться можно. От снов дурацких. Отвык от нормальной жратвы. А здесь все жирное. И двор какой-то странный. На отшибе, в глубине, ни соседей, ни прохожих. Хоть бы издали посмотреть на живую бабу… А может, он и прав? Ведь мне же «вышка» светит. За убийство часового. Хотя, кто его знает. Возможно, он и жив остался. Но все равно надо затаиться, отсидеться, покя не надоест его искать. Ох и взбудоражили недавно ночью «Байрама». А ведь предупреждал Нариман Рауфович: приедут в гараж, не обращай внимания… Ну и шустрики! Сначала часа в три ночи прикатил на красном «жигуленке» этот, тощий, видать, главный у них. Потом приехали еще двое, на мотоциклах. Загнали «жигуленок» в гараж. Зажгли свет во втором гараже и что они там делали два часа, не меньше, одному аллаху известно. «Байрам» от скуки и бессонницы наблюдал за гаражами, но что там было наблюдать? Потом один уехал и вернулся через полчаса на бортовой машине. Втроем они вынесли какие-то железки, колеса, погрузили все это на бортовую машину, и она укатила, а следом за ней убрались и все остальные. А потом, самое интересное, часов в одиннадцать утра приехал этот тощий с каким-то здоровенным мужиком, выкатили из гаража «жигуленок». Постой, кажется, они выкатили его не из того гаража, куда загоняли ночью… Тьфу ты! Допился. Да какая разница? Потом этот здоровый стал бегать вокруг машины. Дурак! Да они тебе части переставили с другой «тачки»… Потом «жлоб» стал рассчитываться. «Шустряк» взял у него толстую пачку денег и стал считать. Потом «жлоб» уехал, дав длинный, благодарственный сигнал, а «шустряк» стал по-новому считать и делить деньги. Дальше произошло и вовсе удивительное: он подошел с одной половиной денег к крыльцу и подсунул ее под дверь, а затем сел на мотоцикл и укатил… «Байрам» держал в руках пачку денег, прикидывая, сколько в ней может быть? Раздался телефонный звонок. – Деньги положи в верхний ящик кухонного стола, - прошелестел спокойный голос Наримана Рауфо-вича, и раздались гудки отбоя. «Он что, по телевизору все видит?» - подумал «Байрам», шаркая шлепанцами на кухне. Он открыл стол, вздохнул и, как колоду карт, бросил в ящик пачку денег. К вечеру, отоспавшись, он вдруг подумал: а интересно, сколько имеет Нариман Рауфович с этого «шустря-ка»? Ну-ка посмотрим. Открыл ящик и застыл на мгновение. Денег там не было. «Да, - пробормотал «Байрам» и захлопнул ящик. - Хозяин!» Он прошелся по дому и тщательно осмотрел все окна. Постоял с минуту у двери, глядя на цепочку, которую вряд ли можно было открыть снаружи. «Странно, - подумал «Байрам» и ощутил тревогу. - Значит, где-то есть другой ход. И как это я не услышал шагов, когда спал? И почему мне об этом не известно? Или «Рексу» не полагается?» Сейчас «Байрам» аж дернулся от резкого звонка. Он прошел к окну, из которого просматривалась калитка. Какой-то «фофан» ломился в дверь. Звонок прозвучал еще резче и пронзительней… «Байрам» отошел во внутреннюю комнату к телефону. Сначала были длинные гудки. Потом щелкнуло, старушечий голос сказал: «Никого нету» - и прозвучал отбой. Минут через двадцать, когда «Байрам» стоял у окна и наблюдал за «фофаном», телефон зазвонил. – Что случилось? - спросил Нариман Рауфович. – Какой-то фраер сначала долго звонил в дом, потом минут десять ошивался у гаражей. Теперь сидит, ждет… – Какой он из себя? – Обыкновенный… Лет под тридцать. С усиками. Серый костюм… – Пусть сидит, - сказал Нариман Рауфович и повесил трубку. Через пять минут телефон снова зазвонил. – Сидит? - спросил Нариман Рауфович. – Сидит, - ответил «Байрам». – Сейчас приеду… Нариман Рауфович вошел в калитку и направился по дорожке к дому. На скамейку, где сидел Эркин, он даже не глянул. – Простите, - поднялся Эркин, - вы не подскажете, где я могу увидеть мастера. Я разбил машину… Нариман Рауфович остановился и внимательно оглядел Эркина. – Не знаю, - ответил он. - Я давно сдал гараж ему в аренду. А вот когда он приходит и уходит, не могу точно сказать. Я вижу его всего раз в месяц, а иногда и в два. Но у меня, кажется, где-то лежит его телефон. Я вам сейчас вынесу… И они по дорожке пошли к дому. Эркин с восхищением оглядел дом. – Да-а! - протянул он. - Это не дом, а дворец. Интересно, сколько в нем живет человек? Нариман Рауфович остановился. – Молодой человек, вас интересует мастер или мои родственники? – Не обижайтесь. Я просто спросил… – Просто ничего не бывает, - сухо сказал Нариман Рауфович. - Подождите меня здесь… Я сейчас. - И ушел в дом. Через минуту он вынес клочок бумаги. – Не знаю, этот или нет. Попробуйте позвоните. Это все, что у меня есть. И, пожалуйста, все с ним. Все с ним… Эркин весело шагал по улице Уйгура. Конечно же, и гараж, и дом подозрительны. Надо срочно прикрепить сюда пару человек. Кто у нас там свободный? Кажется, курсанты Бойко и Мухамедов. Только вот откуда вести наблюдение? Дом-то как крепость: не подступишься… Кто же все-таки выглядывал из дома? А вот возьму и проверю. Надо срочно посадить Бойко и Мухамедова, ну, хотя бы вот сюда, в этот домик на балахану. В бинокль что-нибудь разглядят. Сообщить или нет в управление о своих подозрениях? А если окажется все не так? И прослывет Гафуров фантазером. Лучше сам проверю… Телефон, данный Нариманом Рауфовичем Мирсагатовым (он же домовладелец, он же преподаватель математики индустриального техникума), оказался ложным. Никакой мастер по этому номеру не проживал. Да Эркин на это и не надеялся. А вот Бойко и Мухамедов молодцы: через час сообщили, что в доме мужчина. Широкоплечий, приземистый, в полосатом махровом халате. Слоняется из угла в угол. Мелькнул в окошке с бутылкой, пьет из горлышка. Может, водка? Ну да, водка. Потому что уже пошатывается. Пьяный… Эркин долго глядел в бинокль. Потом опустил руки и сказал: – Это «Байрам»… Курсанты переглянулись. – Точно? - спросил Бойко. Эркин кивнул, хотя полной уверенности у него не было. – Ну что же, ребятки? Будем брать? - спросил Эркин. Мухамедов подобрался и переступил ногами, как будто брать «Байрама» предстояло сейчас же, сию минуту. – А может, следует сообщить оперативной группе? - спросил Бойко. – Боитесь? - посмотрел на него Эркин. – Никак нет. Но инструкция… – А инструкция, товарищ курсант, гласит, что, обнаружив преступника, надо брать его, если нет других Целей и задач. Тем более, ситуация, как видите, благоприятная. Или прикажете ждать, когда он протрезвеет? – Никак нет, товарищ капитан! Разрешите выполнять? - подтянулся Бойко. – Вольно, - рассмеялся Эркин. - А теперь слушайте меня внимательно. VIII – Мухаммад Аббасович, к вам супруга, Рано Ша-риповна, - сообщила секретарша. – Я жду. Просите… - ответил генерал. Он поднялся навстречу жене. – Последний раз ты приходила ко мне на работу лет двадцать назад. Да, точно. Тогда я узнал, что буду отцом… А сейчас? – Ты все шутишь, - вздохнула Рано Шариповна. - А мне не до этого. Произошло ужасное. Наша дочь влюбилась! – Не вижу оснований для беспокойства. В ее возрасте это немного поздновато. Сам я первый раз влюбился, дай бог памяти, когда мне было четырнадцать лет. – Почему ты не спрашиваешь, в кого влюбилась наша дочь? – Я доверяю вкусу своей дочери. – Но это же твой сотрудник! – А что? Мои сотрудники недостойны того, чтобы в них влюблялись красивые девушки? – Но он женат! Генерал по-мальчишески присвистнул. – Немедленно вызови сюда капитана Гафурова! - потребовала жена. Лицо Мухаммада Аббасовича стало жестким: – Капитан Гафуров в настоящий момент несет службу… – Я прошу тебя, немедленно вызови сюда капитана Гафурова! Ты меня слышишь? - нервно повторила Рано Шариповна. Мухаммад Аббасович посмотрел на жену. – Исключается. Семейные дела мы будем решать дома. – А ты знаешь, что он из-за нашей дочери разводится с женой? – Не вижу трагедии… – Я не понимаю, как ты, отец, можешь к этому спокойно относиться? – Вот что, - сказал Мухаммад Аббасович, - ты сейчас пойдешь на работу, а вечером сядем спокойно и все обсудим дома! Хорошо? Это же наше семейное дело. – Как это семейное? Твой сотрудник. Генерал встал. – До вечера. Мухамедов и Бойко подошли к двери и стали настойчиво звонить. При этом они кричали: – Милиция! Откройте!… А Эркин тем временем карабкался по дереву, растущему за домом. Как он прикинул, с него можно было перескочить на маленький балкончик и попытаться проникнуть в дом. Бойко было вызвался лезть с ним, ио Эркин остановил его: «Один милиционер у двери - это несерьезно. Вы уж шумните там как следует…» «Байрам» отрезвел мгновенно. Он ухитрялся сейчас слушать телефон, зажав трубку у уха, и одеваться. Пистолет при этом он перекладывал из одной руки в другую. – Откройте немедленно! - шумели за дверью. - Или мы взломаем дверь! – Откроешь Гараж на пустыре самым большим ключом в связке, - слышал «Байрам» голос Наримана Рауфовича, - выведешь машину. Гараж закрой и брось ключи вовнутрь. Понял? – Вовнутрь… – Запомни: второй гараж справа. Там их шесть… – Справа… второй… – Выезжай переулками влево от пустыря на обводную дорогу. Поедешь в сторону Янгиюля. Понял? – Янгиюля… – Не доезжая, там есть слева чайхана. Зайдешь и скажешь чайханщику: от меня… Понял? – Понял… к чайханщику… – Дальше он тебе все скажет… Машину отдашь ему. Все. Сзади скрипнула дверь. «Байрам» резко обернулся и не целясь, выстрелил два раза. Эркин, схватившись за живот, медленно осел у стены… «Байрам» торопливо считал кафельные плитки на печи. Где она, эта восемнадцатая? Снизу или сверху? Одна из плиток провалилась, и «Байрам», засунув руку, вытащил конец тросса. Он резко потянул его на себя. Квадрат пола перед печкой стал подниматься, и открылся лаз… – Откройте! Вам говорят! - шумели за дверью. – Ну? Кто еще? - со злой радостью прошипел «Байрам», спускаясь по ступенькам. - Давайте! Так же медленно квадрат пола опустился и встал на место. Бойко и Мухамедов выломали дверь и пробежали по комнатам. Бойко наклонился над Гафуровым. – Звони в управление! - прокричал он. - А я попытаюсь остановить кровь! На губах у Эркина пузырилась розовая пена. – Т-там… т-там… - попытался показать он окровавленной рукой и потерял сознание. «Байрам» вышел в соседнем переулке, огляделся и направился в сторону пустыря. Здесь он сделал все, как наказал ему Нариман Рауфович: вывел машину, закрыл гараж, а ключи забросил вовнутрь. «Хозяин! - подумал он, усаживаясь за руль. - И что бы я без него? Пустое место!» Старенький «Москвич» был легок в управлении, «Байрам» решил ехать самой дальней дорогой, по обводной. Лишь бы переулками. Он почувствовал запах бензина и, посмотрев на заднее сиденье, обнаружил там запасную канистру. – Хозяин! - произнес «Байрам» и опустил боковое стекло. Когда машина отъехала от гаража километров на пятнадцать, она вдруг потеряла управление и ударилась в дерево. Произошел взрыв и пожар… Замигала лампа на пульте переговорного устройства. Генерал щелкнул тумблером: – Слушаю вас, Владимир Кириллович! – Капитан Гафуров, нарушив оперативную инструкцию, пытался вместе с курсантами Бойко и Мухамедовым задержать «Байрама» по улице Уйгура, тупик Марса, дом № 14… Гафуров ранен в область желудка и правое легкое. Отправлен в больницу в бессознательном состоянии. Преступник скрылся… – Как ушел? – Через подземный ход. Старый дом принадлежал раньше виноторговцу и соединялся лазом с подвалом. Подвал выходит в соседний переулок… – Почему не организовали преследование? – Слишком поздно нашли люк. Собака довела до гаражей на пустыре. Дальше след потерян… – Чей дом? – Мирсагатова Наримана Рауфовича, 1932 года рождения, преподавателя математики… По этому дому еще проходили гаражи в деле расследования угона автомобилей… – Кто вел дело? – Капитан Гафуров… – Мирсагатова задержать. С ордером я улажу. Кому думаете передать дела Гафурова? – Старшему лейтенанту Хамдамову. – Правильно, и подключите к нему в помощь опытного сотрудника. Да. Выясните, кому принадлежат гаражи на том пустыре. Не исключено, что преступник мог сесть в том месте на такси или попутную машину… – Прошу прощения, товарищ генерал! Срочное сообщение. – Подключите и меня… Генерал услышал, как оперативный работник докладывает: – Товарищ подполковник! На перекрестке Садовой и Кары-Ниязова произошел взрыв и воспламенение автомобиля марки «Москвич». Личность погибшего установить пока не удалось. Машина сгорела. Докладывает капитан Войтович… – Спасибо, капитан! Продолжайте выяснять причины катастрофы. Сейчас я подъеду… – Вот что, Владимир Кириллович! - сказал генерал. - Попытайтесь установить связь между этими двумя случаями. Поиск преступника не прекращать! – Слушаюсь, товарищ генерал! – Валентина Михайловна! - Генерал нажал кнопку. - Соедините меня с больницей! – Хорошо, Мухаммад Аббасович, - отозвалась секретарша. - А вы поговорите пока с дочерью. Она давно дожидается на проводе. – Папа, это я. – Слышу. – Она тебе все рассказала? – Да! – Папа! Я его люблю! Ты меня слышишь, папа? Я его люблю! На всю жизнь! Что ты молчишь? – Я слушаю… – Папа! Мы сегодня придем к нам, вечером. Хорошо? – Он сегодня не придет, дочка… – Ага… Вы уже успели с мамочкой вызвать его и отчитать? Вы уже приказали ему и думаете - все? Думаете, приказали - и нет любви? Так, папа? – Выслушай меня спокойно, дочка. Капитан Гафуров тяжело ранен… – Как это «ранен»? Что значит «ранен»? Я не понимаю, о чем ты, папа? Вчера вечером мы… Как это «ранен»? В какой он больнице? Я еду к нему! – К нему сейчас нельзя… – Как это нельзя! Почему нельзя? Почему мне всю жизнь рядом с тобой все нельзя? Другим можно, а мне всегда нельзя? Только потому, что я твоя дочь? Это ты! Ты послал его на опасное задание! Специально! Мухаммад Аббасович положил трубку. – Вот что, Валентина Михайловна, - сказал он, нажав кнопку. - Если будут звонить из дома, жена или дочь, меня нет… Ясно? А сейчас вызовите машину. Я еду в больницу… IX Мирсагатов вошел в кабинет следователя для первого допроса. Он брезгливо оглядел стул, на который ему предстояло сесть, аккуратно запахнул полы узбекского халата, надетого поверх пиджака, и только потом сел. – Старший лейтенант Хамдамов, - представился Азамат. Нариман Рауфович согласно кивнул. – Ваша фамилия, имя и отчество? - начал Азамат обычную процедуру допроса. – Во-первых, я должен сделать протест на имя прокурора по поводу моего незаконного ареста, - доверительно сказал Нариман Рауфович. – Пожалуйста, это ваше право… Как вы хотите: письменно или чтобы я передал устно? – Письменно. Азамат передал ему листок бумаги вместе с ручкой. Нариман Рауфович стал неторопливо писать изящным, почти каллиграфическим почерком… Азамат сидел и листал папку, начатую еще капитаном Гафуровым, а сам обдумывал план предстоящего допроса. «Сказать ему, что обнаружена сгоревшая машина с трупом «Байрама»? Или не стоит? Не надо торопиться. Всегда успею… Пока есть о чем беседовать. А интересно, - мелькнула вдруг нелепая мысль, - трудно ли получить у него зачет по математике? Наверное, зануда. Характеристику с места работы прислали хоть куда… Впрочем, обычные фразы: «Пользуется уважением среди преподавателей и студентов, скромен в быту, выполняет общественные поручения…» Пронюхал ли «костоправ» об его аресте? Если да, это затруднит поиски доказательств. И засада напрасна. Сколько у него, интересно, таких гаражей?» – Посмотрите, - протянул исписанный листок Нариман Рауфович. - Все правильно? Азамат быстро пробежал заявление. – Нормально, - сказал он. - Сегодня же я постараюсь передать его прокурору… Ну что? Приступим? Сейчас я буду спрашивать и писать, а вы постарайтесь отвечать на вопросы четко и не торопясь. Ваша фамилия, имя, отчество? Когда представительная процедура допроса была исчерпана, Азамат спросил: – Вам знаком Сагдулла Эрманов по кличке «Байрам»? – Первый раз слышу… – А как вы объясните тот факт, что он прятался в вашем доме? – Ума не приложу… Во-первых, в этом доме я не живу, так как он сравнительно недавно достался мне по наследству от умершего дяди, - Нариман Рауфович провел руками по лицу в знак памяти по усопшему. - Во-вторых, мое постоянное местожительство у сестры… – Дядя ваш переехал в Ташкент всего два года назад и сразу купил такой дом? Его вместе с вещами оценили в сорок две тысячи… Нариман Рауфович вздохнул: – Дядя был прижимистый. Всю жизнь копил… – А почему, имея самых близких родственников в Коканде - сыновей, дочерей, он оставил дом по завещанию именно вам, самому дальнему? – Вы знаете… Я и сам часто об этом думаю. Может быть, я был ему чем-то дорог или крайне симпатичен, а? Бывает, иногда чужой человек ближе родного, верно? – Значит, вы утверждаете, что с Сагдуллой Эрмановым, уголовником-рецидивистом по кличке «Байрам», вы знакомы не были? – Утверждаю… – И ни разу не виделись? – Ни разу. – А в тот приход капитана Гафурова к вам во двор? – Я не знаю никакого капитана Гафурова. – А я вам напомню… Вспомните человека, который приходил и спрашивал у вас об автомастере? – Так это был капитан Гафуров? Интересно… – Да. Вы зашли в дом и вынесли ему номер телефона, а сами остались… – Припоминаю… Кажется, давал какую-то бумажку. А может быть, и с номером телефона. Мало ли что мы выносим, даем… – Кстати, вот эта бумажка, но по номеру, написанному вашей рукой, никакой мастер не проживает. – А я откуда знаю, проживает или нет? Значит, он меня обманул. А я-то думаю: все занято и занято. Когда звонил… Ну, народ! – Итак, я спрашиваю: как же вы зашли в дом и не заметили там присутствия преступника? – А я дальше передней никуда не ходил. Посидел минут пять, передохнул и ушел. Может, и прятался кто в это время в доме, откуда я мог знать? Дом-то вон какой… – Значит, вы утверждаете, что дальше передней никуда не ходили? – Утверждаю. – Скажите, а где у вас находится холодильник? В какой из комнат дома? – Разумеется, на кухне. А-а-а, вон вы о чем… Может, и прошел я на кухню к холодильнику. Разве это существенно? – Капитан Гафуров свидетельствует, что в руках у вас была сетка с продуктами. Зачем приносить в дом продукты, если вы там не живете? – Мало ли что у меня было в руках. Может быть, и сетка. Я унес ее опять с собой. К сестре… Помню, она все просила: проверь дом, проверь дом! Вот я и завернул с базара… И потом, что же капитан Гафуров сам меня об этом не спросит? – Капитан Гафуров ранен при задержании преступника в вашем доме… – Ая-яй-яй! Какая жалость… И серьезно? – Вернемся к нашему разговору. Во время обыска в вашем доме был обнаружен полный холодильник продуктов, причем довольно свежих… Как вы объясните этот факт? – Вспомнил… Это я заполнил холодильник. Знаете, извечное свойство человеческой натуры запасать впрок. Появилась возможность - купил, а в холодильник к сестре не вошло, вот я и отвез в этот дом… – Допустим… А каким образом мог попасть к вам в дом преступник, не имея ключей? При обследования окна и парадные двери были тщательно закрыты изнутри. Замки и шпингалеты целы, кроме одного, который повредил наш сотрудник. – Да как угодно. Через окно, чердак… – Или подземный ход? – А-а-а… - улыбнулся Нариман Рауфович. - Вот вы к чему… Это исключено: о ходе знали только дядя и я… – Объясните, зачем вам был нужен подземный ход? – Мне он абсолютно не нужен. Дом строился во времена нэпа по заказу виноторговца. А потом надобность в подвале отпала, и его просто закрыли. Как видите, дяде дом достался уже с секретом… – И что, он сам изготовил подъемное устройство для люка? – Ну что вы? - опять улыбнулся Нариман Рауфо вич. - Это я. Люблю мастерить что-нибудь своими руками. Да это и не так сложно, как вы заметили. Зато таинственно… – И часто вам приходилось пользоваться этим устройством? – Знаете, ни разу. А в подвал, по-моему, я так я не спускался. Жутко, знаете ли… Темень. Не верю в чертей, но как подумаю… Азамат достал из папки листок. – Вот акт экспертизы, из которого следует, что вы Довольно часто пользовались подземным ходом. А последний раз недавно… Хотите ознакомиться? Нариман Рауфович взял акт, внимательно прочитал и. отдавая, вздохнул: – Может быть, может быть… Да оттуда и к автобусу ближе… – А вот второй акт, из которого вытекает, что служебно-розыскная собака взяла след преступника в вашем подвале. Не кажется ли вам странным, что холодильником, некоторыми вещами и даже подземным ходом вы пользовались почти одновременно с преступником? – Я не удивлюсь, если следующий акт вы покажете написанный самой собакой… – Я прошу вас не шутить подобным образом! – А я попрошу не приводить мне в качестве аргумента собаку! Азамат, сдерживаясь, промолчал. – Продолжим, - сказал он. - Я прошу вас коротко и ясно отвечать на поставленные вопросы… Кому вы сдавали ваши гаражи в аренду? – Зовут Гена, а фамилию не помню. Вроде, Савочкин, а может, Саушкин… – Как же так? Не - зная даже фамилии, сдавать кому попало гараж? – Почему - кому попало? Лицо открытое, глаза честные. Ну, думаю, и за домом последит… – Сколько он вам платит? – Когда пятьдесят, когда шестьдесят, - они тоже на своем хозрасчете работают… – Деньги передавались лично вам в руки? – Нет. У нас было, как он выразился, «джентльменское соглашение», что каждый месяц деньги он будет подсовывать под дверь… – И он выполнял свое обязательство? – Как будто… – Точнее? – Выполнял… – А бывало так, что он «подсовывал» более крупные суммы? Нариман Рауфович задумался. – Не припомню… Нет. – Какого рода работы производились в гаражах вашего дома? – А я откуда знаю? Наверное, что-то чинилось, латалось, ремонтировалось. Техника! Это не мой профиль. – Скажите, какая движимая и недвижимая собственность у вас еще есть? Ну, я имею в виду дачи, гаражи, машины? Нариман Рауфович задумался. – Больше ничего. – Вы это утверждаете? – Да. – Тогда внимательно прочитайте и распишитесь… – А где, кстати, этот преступник? - спросил Нариман Рауфович, ставя подпись. - Что вы его со мной не сведете? Убежал, что ли? – Ищем, - бодро ответил Азамат. - И когда найдем, я непременно устрою вам очную ставку. Надеюсь, что наше первое знакомство было плодотворным! – А я надеюсь, что оно будет кратковременным… В сопровождении конвоира он направился к выходу. Сейчас со спины Нариман Рауфович показался Азамату похожим на учителя богословия из медресе. Генка не знал об аресте Мирсагатова. Как на службу, являлся он каждый день к воротам станции техобслуживания в надежде выловить клиента. Работать стало труднее, так как появились конкуренты. Но Генка не унывал. «Волка ноги кормят, а «костоправа» - чутье», - говорил он друзьям. На этот раз ремонтировать предстояло светло-голубой фургон. Он с обычной нахрапистостью обломал клиента, обнадежил его, очаровал и в результате ехал теперь впереди буксируемой машины… Генка закрыл машину в гараж, договорился с хозяином о сроках и, довольно насвистывая, укатил на своей «Яве». О том, что дом и гаражи находятся под наблюдением, он и не подозревал. «Нет, - возмущался он по дороге, - за половинную долю и так пахать!» Но тут же заткнулся. Генка даже в мыслях боялся бунтовать против «шефа». Нариман Рауфович, кажется, глядел даже сквозь Генкину душу. Итак, даешь светло-голубенький фургон! И Генке повезло. Фургон такой масти он увидел через полчаса ожидания у обочины большой трассы. Генка пристроился У него в хвосте и стал преследовать… Ох, и мотал же он его. Ох, и мотал… Сначала водитель ездил по служебным делам от здания политехнического института в различные организации. Потом, когда рабочее время истекло, водитель остановился у телефонной будки и с улыбкой стал куда-то названивать… «Ну вот, приехали, - подумал Генка, - на сцену выходит невеста…» Он оказался прав. Невеста впорхнула в машину на одном из поворотов, и началось… Сначала заехали за ее подружками и отвезли их в одно место, затем взяли двух тетушек и направились в другое место, где к ним присоединилась еще одна, и они все вместе поехали к четвертой тетушке. Там они пробыли довольно долго, после чего развезли тетушек по домам и заехали за прежними подружками. Развезли и подружек. «Браво, киска! - одобрил Генка невесту. - Так его, гунявого. За удовольствие надо платить. Ну, а я-то тут при чем?» В общем, Генка затосковал. Он проголодался, а уехать было нельзя: этот фургон мог в любую минуту сорваться с места. Ищи в поле такой редкий цвет… Потом водитель и невеста долго сидели в машине и любезничали, и Генка с тоской оглядывался время от времени на их профили. Потом невеста скрылась, и фургон двинулся в путь. Генка ехал за ним и видел в просвет заднего стекла, как парень одной рукой крутил ручку приемника, а другой придерживал баранку и ухитрялся еще рассматривать себя в зеркале! «Прихорашивается… Этот, пожалуй, будет пошустрей меня!» - по-хорошему позавидовал Генка. А фургон, выехав на обводную дорогу, уже мчался по большому тракту. Генка оглянулся и попытался сообразить. Мелькали пригородные дома, сады, виноградники, хлопковые поля… – Ого! - отметил он. - Да мы мчимся в Янгиюль! Но и в Янгиюле водитель не успокоился. Он еще долго переезжал с одного места в другое. Где-то стоял и курил, с кем-то болтал, куда-то заходил, наверное, чай пил… Но наконец страдания Генки как будто кончились: фургон остановился у четырехэтажного дома, водитель посигналил и крикнул вверх: – Сыночек! Иди помоги папочке разгрузиться. Папочка устал… «А где же он все-таки оставляет машину?» - мучился вопросом Генка. И он был вознагражден за труды. Водитель поставил машину к стенке и ушел в дом… «Завтра, вернее, сегодня, - решил Генка, - Рус-тик привезет меня сюда и оставит на ночь. А остальное уже дело техники…» Он вздохнул и посмотрел на часы. Было двенадцать часов ночи… Генку и его помощников Серегу и Рустика накрыли с поличным. Работники милиции дождались, когда «бригада» приступила к работе, и только после этого с о следователем, экспертом и двумя понятыми вежливо постучались в дверь гаража… Сначала Генка потушил внутри свет. Потом зажег и грубо спросил: «Чего надо?» А узнав, «что надо» и «кто пришел», струсил и попытался спрятаться под верстаком. Рустик и Серега отнеслись к приходу милиции более или менее спокойно: «Ну и что? Работаем себе. Помогаем вот ему. Попросил, и помогаем. А что тут такого?…» Генка понял, что отвечать придется ему одному. «Вот это я попал! - осознал он. - Да эти щенки сразу заложат меня. Как пить дать…» Он вспомнил, как познакомился с ними. Уже тогда можно было понять, что у него за помощники. Так, в первую же встречу они ему, незнакомому человеку, с ходу предложили лобовое стекло и приемник. Он купил тогда «товар» за гроши и тут же перепродал его впятеро дороже. Но не это главное. Как он вообще мог связаться с такими подонками? Уж не потому ли, что они рьяно рекламировали свои способности? Тоже хотели заполучить постоянного «клиента» и для начала просветили Генку, как при помощи зажженной сигареты открывать форточку «Жигулей», как изнутри выдавливать ногами лобовое стекло, как несколькими способами открывать багажник… Вообще эти щенки его многому тогда научили… А главное, они пообещали, что весь товар будут сдавать только ему, Генке. И когда Нариман Рауфович предложил идею «срочного ремонта», Генка сразу подумал о Рустике и Сере-ге. Уговаривать их не пришлось. Генка, на всякий случай, спросил сначала: – А весь автомобиль вы бы смогли собрать и разобрать? – Ну, часа за два, за три, - ответил, подумав, Серега. - И то, если есть инструменты… – Инструменты будут, и самые лучшие, - заверил их Генка. - Только кто проболтается - пика в бок! – Какой разговор! - оскорбился Серега. - Лишь бы гроши, - добавил Рустик. Генка вылез из-под верстака и принял независимый вид. – А по какому, собственно, праву? - надменно спросил он. Ему коротко разъяснили: по такому. И он сник. Уселся на стульчик и сделал вид, будто происходящее в гараже его не касается… Серега вообще не придал никакого значения приходу милиции, потому что имел на руках повестку в военкомат и уже считал себя представителем Вооруженных Сил. Рустик же повел себя полным дураком. Он вдруг преисполнился романтики блатных сказаний и гнусаво затянул песню: «А-есть по а-Чуйскому а-тракту а-до-рога! А-много ездит по ней а-шоферов… А-среди них а-был отчаянный шофер… Звали а-Колька а-его а-Снеги-рев!» Потом поднялся на ступеньку машины и, обернувшись, прокричал собравшимся в отдалении зевакам: – Люди! Я еще вернусь к вам, люди. Усатый и добродушный на вид старшина слегка подтолкнул его: – Давай, давай, парень. Проходи! X Нариман Рауфович давно понял, что человеческие страсти и эмоции поддаются логическому прогнозированию и что их при желании и умении можно смоделировать, а также, что не обстоятельства правят настоящими людьми, а люди, конечно, сильные, сами создают и направляют обстоятельства. Почему люди высокого духа способны сплотить вокруг себя единомышленников и вести их за идею даже на смерть? И почему бы в низких сферах, где все построено на обмане, не создать подобную модель? Чтобы боялись и ненавидели, но покорно следовали за своим «вождем». Так почему бы не создать маленькую модель уголовного «отца»? Который все знает и все может… Сначала это были только мысли и рассуждения. А потом… Все началось просто. Однажды, несколько лет назад, когда Нариман Рауфович возвращался с работы, недалеко от пивной путь ему преградил пьяный верзила. «Бывший боксер», - подумал Нариман Рауфович и не ошибся. Это был Роберт Панн, по кличке «Брэк», к тому времени почти спившийся. – П-поставь полбанки, - потребовал верзила, - любому голову откручу, кто тебя обижает… Нариман Рауфович оробел, но внешне остался спокойным. Он небрежно вытащил десятку, сунул ее верзиле в нагрудный карман и тихо сказал: – Ты мне еще понадобишься, мальчик… Боксер разглядывал десятку, словно не веря в ее реальность, а Нариман Рауфович уходил, довольный собственным поведением. И надо же было случиться, что именно в этот вечер Нариман Рауфович, оказавшись в компании торговых работников, услышал за столом фразу: «Да я бы любые деньги отдал, лишь бы ему набили морду. Не жаловаться же в милицию». Речь шла о коллеге, поступившем непорядочно. Оставшись наедине с автором фразы, Нариман Рауфович, вроде бы в шутку, предложил: – Пятьсот рублей, и через два дня вашего друга настигнет возмездие… Продавец с радостью согласился. Видимо, крепко его надули. На следующий день Нариман Рауфович отправился разыскивать верзилу. «Брэк» пил в компании собутыльников. Нариман Рауфович встретился с ним взглядом, приглашающе кивнул и вышел на улицу. Он чувствовал, что «Брэк» выйдет… «Буду я тебе за червонец стараться…» - думал «Брэк», пробираясь между стойками и прикидывая на ходу, как бы отделаться от нового знакомого. Нариман Рауфович вынул четыре двадцатипятирублевки, веером развернул их перед «Брэком» и, вложив одну из них в его нагрудный карман, сказал: – Остальное - потом. Шестой магазин. Продавец с горбатым носом, с усиками… Понял? «Брэк» понял… Он купил на этот четвертак водки и закуски для всей честной компании, а потом повел всех к магазину и там, когда усатый продавец проходил мимо, затеял драку. «Брэк» получил свои обещанные 75 рублей, а Нариман Рауфович положил в карман первый гонорар - 400 рублей. Потом заказы стали поступать все чаще, и «Брэк» выкручивался как мог, выполняя задания своего нового патрона. О том, что он получает только пятую часть, «Брэк» не догадывался. Подумаешь, набить морду. Ведь не своими же руками. Вон сколько дружков… Нариман Рауфович уяснил для себя важную истину: чем меньше о тебе знает вся эта шваль, тем лучше. А то, что знают, должно укладываться в одну фразу: имеет деньги и держит слово. Все… Потом Нариман Рауфович вдруг прекратил такого рода деятельность и на любые, даже самые выгодные предложения отвечал отказом. Он знал, что подобный промысел крайне ненадежен: малейший срыв грозил катастрофой, а с уголовным кодексом не стоило заигрывать. Да и обиженные могли применить к нему ту же систему. Надо было искать что-то новое. Спекуляция, например, даже в крупных масштабах Наримана Рауфовича не устраивала. А вот те, кто занимался спекуляцией в крупных размерах, очень интересовали Наримана Рауфовича. Он собирал о них любую возможную информацию и составил дома даже нечто вроде картотеки, куда входили примерные сведения о доходах, способах приобретения их и возможные варианты их изъятия. Нариман Рауфович исходил в своей идее из известного постулата: люди, имеющие неправедные деньги, отдадут часть, чтобы сохранить целое. Надо только убедить их это сделать. Или заставить. Но для предварительной обработки намеченных жертв нужен хороший исполнитель. Туповатый «Брэк» для етого не годился. Лучше всех для подобных целей подходил «Байрам». Однако его надо было приручить и заставить работать на себя, причем так, чтобы он знал и выполнял только свои функции. Для этого требовалось, во-первых, убедить «Байрама», что он, тщедушный Нариман Рауфович, не только не боится его, а, наоборот, не ставит ни в грош. А во-вторых, дать ясно ему понять, что над ним, «Байрамом», есть грозная, а главное, неизвестная сила, которую ему следует бояться. И пусть сам строит догадки. Поэтому Нариман Рауфович напускал в своих действиях туману: куда-то спешил, где-то оставлял условные знаки и при этом держал «Байрама» в отдалении или вдруг отпускал его небрежным жестом. Он как бы провоцировал «Байрама»… При этом он передавал ему через бывшего боксера такие суммы, что жадный до денег «Байрам» не мог решиться и порвать с шефом. Но вот однажды Нариман Рауфович узнал, что «Байрам» отозвался о нем неуважительно. Настала пора действовать. Или он поломает «Байрама» и заставит служить себе, или придется искать другого исполнителя. Он все рассчитал, все продумал. На то он и бы а математик. Рассчитал, что пьяный «Байрам» пойдет к дому одной разведенной бабенки, где его всегда ждали. Рассчитал, что после звонка в калитку есть полминуты чистого времени, да и то, если сразу выйти на звонок. Он все рассчитал… И когда «Байрам» появился у калитки и позвонил, Нариман Рауфович вышел сзади из-за кустарника и ударил его по голове ломиком, аккуратно завернутым в тряпку. После чего положил ломик во внутренний карман пиджака и неторопливо двинулся из тупика. Пока вышла женщина, пока сбежались соседи, пока вызывали «скорую», Нариман Рауфович успел добраться до дома сестры, где жил, и досмотреть фигурное катание. Все шло, как и предполагал Нариман Рауфович: «Байрам» после двухмесячного «отдыха» в больнице согласился опять сотрудничать и выполнял все поручения гораздо ретивее. Да и поручения стали настоящими, как раз для «Байрама». Только вот в последний раз переусердствовал. Ну что ж, издержки производства. Хорошо, хоть у него хватило ума молчать на следствии и суде… Честно говоря, Нариман Рауфович уже нашел ему замену и если изредка вспоминал, то только так: сидит, мол, в колонии человек, который может быть когда-нибудь полезен… Однако когда тот слишком уж засиделся в пустом доме, Нариман Рауфович после недолгих раздумий решил: «Байрама» быть не должно. Он опасен… На следующий день Нариман Рауфович зашел в гараж на пустыре и вытащил из старенького «Москвича» резиновый коврик и прокладку, а для подстраховки подпилил болты на правом переднем колесе. Дело в том, что старичок, продавший ему машину, сказал: «Ни в коем случае не убирай этот коврик и прокладку. Аккумулятор чужой, на корпус пробивает, бензобак подтекает, и когда двигатель нагреется, может быть пожар, а то и взрыв…» Так вот, Нариман Рауфович в то утро выбросил коврик и прокладку и положил в салон запасную канистру с бензином. Неужели старичок обманул? Тогда «Байрама» возьмут. Никого в Янгиюле Нариман Рауфович не знал, а чайханщика выдумал так, на ходу. Еще и этот «костоправ»… Черт дернул завести побочное дело. Не хотел трогать основной капитал, хотел иметь живую копенку на мелкие расходы. Да и паренек понравился. Этакая продувная бестия. Нариман Рауфович вспомнил о своих пустующих гаражах и предложил ему «настоящее» дело. Генка понял его с полуслова. И правильно. Чем ежедневно рисковать по мелочам, лучше раз в месяц рискнуть и получить те же деньги. Главное, не зарываться. После ремонта ни одной лишней детали, ни одной гайки не должно оставаться в гараже. «И если все будешь выполнять так, как я сказал, из любой беды вытащу. А деньги будешь подсовывать под дверь. И запомни: меня можно обмануть один раз, это будет твоим последним разом…» - сказал он Генке. Не дай бог, Генка попадется… Этого свидетеля еще не хватало. А может, догадался об аресте? И притих. Нариман Рауфович никогда не строил иллюзий. Он знал, какие шутки может выкинуть жизнь. Поэтому старался, где можно, подстраховаться, иметь запасной вариант. Да, он рискует. Но этот риск основан на точном расчете. А пока… На всякий случай Нариман Рауфович перевел дом на имя дальнего родственника. Собственноручно составил текст завещания, где говорилось, что в случае смерти родственника дом переходил во владение Наримана Рауфовича. Бедный старик так и укатил помирать в провинцию, не поняв, что является владельцем большого дома и что, самое главное, имеет право изменить завещание… Денег у Наримана Рауфовича было всего полторы тысячи на сберегательной книжке, да и внесены они были давно… А вот заветная коробочка, о которой Нариман Рауфович и вспоминать-то боялся, была спрятана в таком месте, что разыскать ее можно было разве что только через потаенные мысли хозяина. Четырнадцать камешков. Всего - четырнадцать камешков… А прожить на них можно несколько обычных человеческих жизней. Да и то останется… Он вспомнил слова старого ювелира Соломона Яковлевича: «Все в жизни теряет рано или поздно свою ценность, только не бриллианты. Они, наоборот, чем старше, тем дороже. Поэтому, вкладывая в них эти бумажки, которые мы называем деньгами, мы поступаем очень мудро…» И Нариман Рауфович в один прекрасный день принес к Соломону Яковлевичу чемоданчик денег, получив взамен коробочку с семнадцатью камешками. Но потом три из семнадцати пришлось уступить по настоятельной просьбе Соломона Яковлевича и их общего знакомого Краснянского, отбывающего за границу… Собственно говоря, Нариман Рауфович не отдал бы их, но его восхитила простота способа, которым намеревались переправить камешки за границу. А что? Может, и ему пригодится. Пусть проверят. Не рисковать же своими бриллиантами… «И что этот мальчишка зря время теряет? - думал Нариман Рауфович, сидя на очередном допросе. - Все вокруг да около… Есть два свидетеля, которые могут что-то рассказать: «Брэк» и «Байрам», но их я что-то еще не вижу… «Брэк», насколько я помню, спился и лежит в больнице. Год-полтора он не опасен. И вообще, что стоят показания больного? «Байрама» явно не взяли. Это было бы заметно по поведению следователя. А что до «костоправа»… Этот пусть что хочет рассказывает… Чем больше наплетет, тем лучше для меня. Легко смогу доказать и обратное. А полуправда - это палка о двух концах…» – Вы знаете этого человека? - спросил Азамат у Наримана Рауфовича и указал на Генку. Очная ставка проходила в кабинете Хамдамова в присутствии двух понятых и секретаря-протоколиста. – Да, - спокойно ответил Нариман Рауфович. - Это мастер, который арендовал у меня гараж и мастерскую. – А вы? - вопрос адресовался Генке… – Это хозяин, у которого я снимал гараж и мастерскую в аренду. – Подследственный Мирсагатов, на каких условиях были сданы в аренду гараж и мастерская? – Я уже говорил. Из расчета пятьдесят рублей в месяц… – Какие пятьдесят рэ?! - вскинулся Генка. - А кто меня научил всему? Кто подсказал, как угонять машины? Как перебивать номера на деталях? Как ловить клиента? Кто? Нариман Рауфович пожал плечами: – Чушь какая-то… Я не пойму, что он там болтает? – Сколько вы отдавали Мирсагатову из своих так называемых «доходов»? – Ровно половину… – И сколько это каждый раз выходило? Припомните, пожалуйста. – Когда как… Когда шестьсот, когда восемьсот, а бывало - и всю тысячу… А ведь мне надо было еще Сереге и Рустику платить… – И сколько всего денег вы передали за время аренды мастерской? – Тысяч десять-пятнадцать, а может, и больше, - ответил Генка. «Вот сволочь!» - ругнулся про себя Нариман Рауфович, а вслух спросил: – Можно мне задать один вопрос? - И, получив согласие следователя, повернулся к Генке: - Вы передавали мне деньги хоть раз из рук в руки? – Нет. Я подсовывал их под входную дверь, Как вначале договорились… – Таким образом, он может сказать, что подсунул под дверь миллион… А я заявляю, что получал только пятьдесят рублей в месяц за аренду. Прошу занести это в протокол!… – Не беспокойтесь, - успокоил его Азамат. - Каждое слово записывается… Знали ли вы, чем занимается мастер в ваших гаражах? – Только в общих чертах… В гараже, полагаю, стояли автомобили. Что еще может быть? У меня еще один вопрос, можно? Подходил ли я хоть раз во время вашей работы к гаражам? – Нет. – И еще… В какое время обычно вы ремонтировали там свои машины? – Ночью. – А я, кстати, ночью всегда сплю, и в другом месте. У сестры. Что могут подтвердить и она, и соседи» Прошу и это занести в протокол… Уходя в камеру, Нариман Рауфович сказал: – Я в который раз настаиваю, чтобы мне устроили очную ставку с преступником, который прятался в моем доме. Вы что? Не можете его поймать? – Не торопитесь, - пообещал Азамат. - Всему свое время… XI Старший лейтенант Хамдамов в присутствии прокурора докладывал генералу: – Автомобиль марки «Москвич-403» без номерных знаков принадлежал пенсионеру Савельеву А. М. и был куплен по доверенности Мирсагатовым девять месяцев назад. Савельев узнал по фотографии Мирсагатова и показал, что тот, заплатив деньги, сказал, что все расходы и хлопоты по оформлению он берет на себя… По словам Савельева, у машины имелись следующие дефекты: аккумулятор был от грузовой машины ГАЗ-51 и пробивал на корпус. Кроме того, подтекал бензобак. Так что существовала опасность внезапного пожара. Для страховки Савельев использовал резиновый коврик и прокладку, о чем предупредил покупателя. На месте аварии и взрыва ни остатков коврика, ни прокладки обнаружить не удалось. Болты на правом переднем колесе оказались подпиленными, из-за чего на ходу отлетело колесо и машина ударилась о дерево. Почти одновременно с ударом произошел взрыв… На очной ставке Мирсагатов не отрицал, что купил автомобиль у Савельева, но заявил, что после покупки поместил автомобиль в гараж своего родственника и не успел как положено оформить документы из-за нехватки времени. Обыск в доме сестры и по известному тупику ничего не дал… – Если через неделю виновность Мирсагатова не будет доказана, - сказал прокурор, - его надо отпустить. Я отклонил уже седьмой протест, а извинения, между прочим, придется приносить мне… Азамат, выдержав паузу, продолжил: – На имя Мирсагатова три дня назад пришло письмо из Нью-Йорка от некоего Краснянского… – Кого, кого? - переспросил генерал. – Игоря Краснянского… – Вот это уже интересно. Ну-ка, ну-ка, покажите мне письмо. Генерал взял письмо и внимательно прочитал. – Вот, кажется, и ответ на ваш ребус… - задумчиво произнес он и, заметив вопросительный взгляд Аза-мата, добавил: - Это я так, для себя… А письмо-то с секретом. – Вам известна такая фамилия: Краснянский? - спросил Азамат. Нариман Рауфович задумался – Припоминаю… Но очень смутно. А в чем дело? – Он прислал вам письмо. Предвижу ваши возражения: вот постановление прокурора о наложении ареста на вашу почтово-телеграфную корреспонденцию… Нариман Рауфович внимательно ознакомился с печатью и подписью прокурора и только после этого произнес: – А-а-а… Припоминаю. Это мой сосед. Он уехал, кажется, в Штаты. А что он там пишет? Интересно. – Позвольте, я вам прочитаю, - сказал Азамат, разворачивая письмо. – Ну что же… Послушаем. - Нариман Рауфович поерзал на стуле, устраиваясь поудобней. – «Дорогой Нариман Рауфович!» - начал Азамат и тут же извинился: - Простите за пропуски, но я буду читать только нужное… «Если бы вы знали, сколько здесь всего вокруг интересного и удивительного. Прямо-таки открываешь рот на каждом шагу. А люди какие! Есть, например, старичок, знакомый тети, который по почерку определяет суть человека и, представьте, - всего по трем буквам. Каково? Оказывается, тетя показала ему мое давнишнее письмо, помните, мы отправляли его вместе, и он, этот старичок, определил, что у меня изменчивый характер, а можно даже сказать - фальшивый… Ничего себе вывод, а? И это по трем-то буквам. Но я успокаиваю себя тем, что, может быть, другие буквы покажут, что я лучше. А вы как думаете? Честно говоря, я сам сначала не поверил, но слишком большой у него авторитет. Да, кстати, тетя собирается опять в Советский Союз, и если вы ее увидите, на что я очень надеюсь, она вам обо всем расскажет сама. Пожалуйста, по мере сил развлеките и ублажите тетю, ведь вы единственный, кто ее знает, разве что еще наш общий друг Соломон Яковлевич. Не просить же и не унижаться перед нашей дальней родственницей Ментозой Петровной? Вы же знаете, какой у нее скверный характер. И поймите меня правильно, я не настаиваю, а прошу. И если вы по каким-либо уважительным причинам не сможете ее принять, она вынуждена будет воспользоваться услугами этой отвратительной родственницы, чего бы я вовсе не хотел… Масса энергичных поклонов. Ваш Краснянский». Азамат впервые заметил, что Нариман Рауфович способен волноваться: он несколько изменился в лице и сидел, суетливо протирая очки… – Белиберда какая-то… - сказал Нариман Рауфович. - Какие буквы? Какая тетя? Он что там, свихнулся? – С вашего разрешения, я прокомментирую письмо… – Интересно, - криво усмехнулся Нариман Рауфович. - Очень интересно… – Так вот, - начал Азамат, - перевожу письмо на обычный язык. Простите, я буду читать опять только нужное… Буковки - бриллианты оказались фальшивыми. Это подтвердил местный ювелир. Кстати, о буковках… Когда Краснянский был еще в Советском Союзе, он написал письмо своей тете, в котором первые три буквы «О» были точными размерами трех камней, купленных по вашей рекомендации у Соломона Яковлевича Сандлера… Так вот, тетя приезжает к нам в страну, и на шее у нее, представьте себе, висит кулон с тремя камнями, а проще говоря, со стекляшками. Случайно, я подчеркиваю, случайно, стекляшки оказываются одинаковыми по размеру с камешками, приобретенными Краснянским при вашей помощи у Сандлера. Сандлер вынимает стекляшки из тетиного кулона и вставляет на их место якобы бриллианты. Почему вы так изменились в лице? Вам не нравится слово «якобы»? – Вам показалось… - через силу произнес Нариман Рауфович. - Единственный недостаток вашего рассказа - слишком все складно… – Спасибо… Пойдем дальше. А дальше все просто. Тетя уезжает, благополучно пройдя таможенный досмотр, а Краснянский становится обладателем трех фальшивых камней за границей. Но вернемся к письму… Краснянский предупреждает, чтобы вы вместе с Соломоном Яковлевичем, - а поскольку он уже умер, значит, вы один, - исправили свою ошибку, а именно: в следующий приезд тети вставили ей в кулон три настоящих камня. В противном случае он обещает все рассказать Ментозе Петровне, то есть нам, в милицию… Ну, а то, что он высказывается в конце по поводу нашего скверного характера, то он прав. Характер у нас действительно неважный… – Прошу отвести меня в камеру, - хрипло сказал лариман Рауфович. - Я себя неважно чувствую… Азамат поглядел - на него, и, действительно, Нариман Рауфович выглядел скверно: лицо было бледным, а губы подергивались… – Может быть, вам вызвать врача? - спросил Азамат. – Не надо, - поднялся Нариман Рауфович. Он стоя дождался конвоира и, ссутулившись, вышел… Глубокой ночью подследственный Мирсагатов попытался вскрыть себе вены осколком разбитого стекла от очков… Эркин Гафуров выписывался из больницы. Он остановился на ступенях и осторожно сделал глубокий вдох. Напротив шумел зелеными кронами скверик. В летнем кафе под разноцветными зонтиками сидели люди. – Нет. Так хорошо жить нельзя! - вслух подумал Эркин. – Именно так и нужно… - рассмеялась за его спиной Малика и взяла его под руку. - Пойдем. Нас уже ждут… – Ну что же, - серьезно сказал Эркин. - Иногда надо попробовать… И они медленно пошли по тротуару. «Розыск: Повести и рассказы»: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма; Ташкент; 1988