Шрифт:
Ключевую роль сыграл здесь главный ученый секретарь РАН Игорь Макаров, работавший некогда в Институте проблем управления, а посему питавший к этому учреждению особые чувства.
Мне доподлинно известно, что именно Макаров, будучи вторым человеком в Академии, активно ратовал за избрание молодого, успешного бизнесмена. Не подумайте только, что Березовский самым пошлым образом подкупил заслуженного ученого, вовсе нет. Просто сын Макарова – Сергей – был близок с Петром Авеном (впоследствии он станет даже вице-президентом «Альфа-банка»), а через него приятельствовал и с Березовским. Он-то и попросил папу-академика подсобить товарищу.
Так удачно совпало, что накануне голосования у Макаровых случилось какое-то семейное торжество, куда съехались многие академики.
И в то время, пока хозяин дома делал рекламу «талантливому юноше», юноша этот ни жив ни мертв трясся от страха в соседней комнате.
Уже упоминавшийся Владимир Темнянский, работавший тогда заместителем гендиректора «ЛогоВАЗа», свидетельствует, в свою очередь, что некоторым из академиков пришлось – чтоб наверняка – отогнать по новеньким «Жигулям»: бесплатно или в полцены – история умалчивает.
Малопочтенный этот факт подтверждает и первый зам. гендиректора «ЛогоВАЗа» Самат Жабоев:
«Борино избрание в Академию наук обошлось нам в общей сложности в 126 „Жигулей“».
По иронии судьбы защищался Березовский в один день с тогдашним полубогом, спикером Верховного Совета Русланом Хасбулатовым, и, дожидаясь решения своей участи, взирал на всесильного Руслана Имрановича с придыханием и восторгом. Он был еще не сильно искушен в политической жизни. И уж точно ему и в голову не могло прийти, что пройдет какой-то пяток лет и по степени своего влияния и могущества переплюнет он Хасбулатова в разы; впрочем, к тому времени бывший спикер давно уже будет низвергнут в тартарары…
Политики приходят и уходят, зато деньги – остаются…
Глава 2
Спешите делить добро
К концу 1988 года, когда Березовский только решал переквалифицироваться из завлабов в бизнесмены, большинство других будущих олигархов уже делали первые, пусть и неуверенные шаги на не паханой ниве коммерции.
Бывший театральный режиссер Владимир Гусинский два года как руководил уже кооперативом «Металл», лудящим широкий ассортимент металлических изделий: от ручных браслетов до гаражей.
Инженер-конструктор Михаил Фридман учредил кооператив «Курьер», специализировавшийся на мытье окон. Ранее судимый за хищения социалистической собственности товаровед Александр Смоленский успел создать кооператив «Москва-3». И даже недоучившийся студент Роман Абрамович напропалую спекулировал уже зубной пастой и конфетами, которые в изобилии привозил из столицы в родную Ухту.
Надо было торопиться, пока самые вкусные куски не расхватали другие; спешите делить добро, примерно так учил блаженной памяти доктор Гааз…
Не в пример своим будущим коллегам, Березовский вовсе не собирался учреждать кооперативы, лудить замки и драить до блеска московские окна. Его доктрина бизнеса коренным образом отличалась от прочих. Зачем нужно что-то создавать, выстраивать, если можно забрать то, что уже существует. (Позднее он сформулирует эту мысль еще более четко; именно Березовскому приписывается фраза: «Надо приватизировать не завод, а его директора».)
В этом смысле что-то более подходящее, нежели совместный бизнес с «АвтоВАЗом», трудно было себе вообразить.
К концу 1980-х «ВАЗ» – бывшая ударная комсомольская стройка – по праву считался крупнейшим предприятием отечественного автопрома. В год завод выпускал свыше 700 тысяч машин под марками «Лада» и «Жигули». При этом вся продукция его – от хрестоматийной «копейки» до новомодной «девятки» – становилась дефицитом еще до того, как машины сходили с главного конвейера; среднестатистический советский человек должен был простоять в очереди пяток лет, дабы заполучить заветный клочок бумаги – открытку – позволяющий пересечь порог автомагазина. По счастливой случайности, аккурат в начале 1988 года – в ключевой для Березовского момент – его старый знакомец Александр Зибарев получает повышение по службе: из начальников заводского управления обеспечения и распределения запчастей он пересаживается в кресло зам. директора «АвтоВАЗа», отвечающего за самый лакомый участок – техобслуживание.
Эта кадровая рокировка имела судьбоносное значение. Именно Зибарев и стал для Березовского той золотой рыбкой, волшебным образом переменившей всю его жизнь.
В немногочисленных публикациях и исследованиях, посвященных дореформенной жизни Бориса Абрамовича, фигуре Зибарева неизменно уделяется повышенное внимание. Самая распространенная версия: предприимчивый Березовский написал тщеславному автозаводцу диссертацию, и за это был обласкан без меры, получив доступ к благословленному дефициту. (Нечто подобное, кстати, мне доводилось слышать от многих. Ветеран «АвтоВАЗа» Александр Долганов, к примеру, утверждает: «Березовский чуть ли не с порога пообещал сделать Зибареву кандидатскую диссертацию. И сделал: не лично, конечно; за него тоже писали другие – в обмен опять-таки на запчасти». Да и сам Березовский в беседе с шефом московского бюро «Вашингтон Пост» Дэвидом Хоффманом прямо заявлял, что принимал «самое активное участие в работе над этой диссертацией».)