Бартон сильно вспотел; возможно, то, что он делал сейчас, было ошибкой, но уж очень неуютно чувствовал он себя в лабиринте бревен, ползая там по кругу, как таракан в стакане. Этот парень обладал изрядными способностями и был достаточно безумен, чтобы ими пользоваться. Но самое главное – он сам, Тэд Бартон, был обречен оставаться здесь, независимо от того, нравится ему это или нет.

Так или иначе, все решится в ближайшие дни.

Когда Бартон въехал на Джефферсон-стрит, Миллгейт медленно растворялся в угрюмых сумерках. Большинство заведений – аптеки, скобяные лавки, бесконечные кафе и дешевые бары – уже закрылись.

Он остановился перед клубом «Магнолия» – покосившимся притоном, готовым вот-вот рассыпаться. Несколько подозрительных подвыпивших типов крутились перед входом. Небритые физиономии внимательно разглядывали его покрасневшими глазами, пока он закрывал «паккард» и входил в бар.

Внутри было всего несколько человек. На большинстве столиков вверх ножками стояли стулья. Бартон сел в углу, подальше от прочих, и заказал один за другим три бурбона. В голове у него царил кавардак. Приехал он сюда честь честью, а теперь не может отсюда выбраться – торчит здесь, посреди долины, из-за какой-то паршивой кучи бревен. Интересно, надолго она там? А если навсегда? А ведь есть еще космический враг, манипулирующий его воспоминаниями, и Питер – земной противник, словно в придачу добавленный.

Бурбон слегка успокоил Бартона. Этой космической силе он для чего-то нужен. Может, ей нужно выяснить, кто он такой, может, это запланировано заранее – его возвращение в Миллгейт спустя столько лет. Может, каждое его движение, все, что он до сих пор делал, вся его жизнь…

Он заказал еще выпивку – ему было над чем поразмыслить. В бар вошли несколько мужчин – сутулые, в кожаных куртках – и задумчиво сгорбились над кружками пива. Они не говорили, не шевелились и вообще, казалось, собирались провести так целый вечер. Бартон решил наплевать на них и сосредоточился на своих мыслях.

Тэд кончал уже шестую порцию, когда почувствовал, что за ним наблюдают. Он сделал вид, будто ничего не замечает. Господи, хватит с него неприятностей!

Следивший за ним мужчина повернулся на стуле – старый пьяница с угрюмым лицом, высокий и сутулый. Одет он был в старый рваный плащ, грязные брюки и разваливающиеся башмаки. Большие темные руки с исковерканными пальцами он держал перед собой и пьяными глазами таращился на Бартона, следящего за каждым его движением. Он не отвел глаз даже после того, как Бартон бросил на него гневный взгляд.

Незнакомец встал и, пошатываясь, подошел к Бартону, и тот решил, что он собирается раскрутить его на выпивку, однако старик вздохнул, уселся на стул рядом и сложил руки на груди.

– Привет, – буркнул он, дохнув перегаром, потом откинул со лба давно не мытые редкие светлые волосы и сказал: – Как дела?

– Что вам нужно? – резко спросил Бартон.

– Шотландское с водой.

Это удивило Бартона.

– Слушай, приятель… – начал он.

Но незнакомец мягко оборвал его:

– Похоже, вы меня не помните.

Бартон часто заморгал.

– А должен бы?

– Вы бежали по улице. Вчера. Искали Мэйн-стрит.

Только теперь Бартон вспомнил – этот пьяница смеялся над ним.

– Ах, да, – медленно произнес он.

Незнакомец явно оживился.

– Все-таки вспомнили. – Он протянул Бартону покрытую шрамами руку. – Меня зовут Кристофер. Уильям Кристофер. По происхождению я швед.

Бартон не принял руки.

– Я обойдусь без вашего общества, – сказал он.

Кристофер улыбнулся, щеря зубы.

– Верю, но, может, если я получу шотландское с водой, то отстану и уйду.

Бартон махнул бармену.

– Шотландское с водой, – буркнул он. – Для него.

– Ну как, нашли Мэйн-стрит? – спросил Кристофер.

– Нет.

Кристофер визгливо захохотал.

– Меня это не удивляет, я мог бы сразу вам это сказать.

– Вы и сказали.

Бармен подал виски, и Кристофер радостно поблагодарил.

– Хорошо, – заметил он, сделав большой глоток и глубоко втянув воздух. – Вы нездешний?

– Угадали.

– Что привело вас в Миллгейт? Сюда никто никогда не приезжает.

Бартон медленно поднял голову.

– Я приехал, чтобы найти себя.

Почему-то это показалось Кристоферу смешным – он так громко и пронзительно рассмеялся, что остальные пьянчуги начали раздраженно поглядывать на него.

– Что это вас так разобрало? – зло спросил Бартон. – Что в этом смешного, черт побери?

Кристофер успокоился.

– Найти себя? И что… получается? А что вы будете делать, если найдете? – Он вновь рассмеялся.