Согревая пальцы, она сплела их на своей кружке. Пересказывала мне необязательные подробности дознания, ритуальной волокиты, похорон, поминок – совершенно спокойно, будто речь шла вовсе не о гибели ее брата и мужа, двух самых близких ей людей. Не считая меня.

По поверхности чая разбегались мелкие круги, выдавая дрожь Тигриных рук. Она добралась до главного:

– Мне угрожают.

Я не стал ничего спрашивать, только посмотрел чуть внимательнее.

– К нам влезли в квартиру, но ничего не взяли. У Дрюшки – то же самое. Приходил безопасник с их работы, из «Технопарка» – он уверен, будто брат мне что-то передал.

– Чем они занимались? – я ни разу в жизни не видел напуганную Тигру, но все когда-то случается впервые.

Тысячеваттная лампочка, вкрученная по ее просьбе, довольно сносно освещала кухню. Когда-то хватило бы и пятисотки. «Субъективный фактор» – эпитафия на могиле классической физики. Рядом с кем-то свет разгорается, рядом с кем-то – меркнет.

Под чайником плясал огонь, холодильник содрогнулся в конвульсии и тихо загудел.

– Что-то с биолампами. Там такой режим секретности, что они даже дома прослушки боялись. Дрюша быстро поднялся, получил тему, лабораторию, а Карен… Короче, он застрял. Там и сям на подхвате. Подготовить культуру, постоять у центрифуги, заполнить журнал. О диссере даже заикаться не давали: хочешь – работай, не хочешь – уходи. Таких денег больше никто платить не стал бы.

Сонная осенняя муха выползла из-за солонки и отправилась пешком через весь стол.

– И?…

– Они думают, будто Дрюша что-то вынес из своей лабы. И хотят получить это назад. Только это бред – там же сканеры, закрытая сеть, три уровня досмотра… Вот.

Понять, когда Тигра врет, мне тоже удавалось почти всегда. Я подлил ей чаю.

– Давай рассказывай уже.

– Так я же…

– Или уходи.

– Савва!

Я выдвинул табуретку на середину кухни, сел к Тигре лицом, уперся локтями в колени. На таком расстоянии я чувствовал, как пахнет ее кожа. Старался смотреть ей в глаза, а не на живот. «Кто там?» – спросил я, едва она вошла в квартиру. «Кто-То-Там Каренович», – ответила она. А что я рассчитывал услышать?

– Слушаю внимательно, Тамар.

Тигра обиженно прикусила губу – не любила свое имя, и я об этом прекрасно знал.

– В общем, Карена пытались купить. Я кивнул.

– Он получил деньги. Много. Без обязательств, просто за беседу. Он ничего толком не объяснял. Говорил только про перспективы и новую работу. Подбил Дрюшку.

Я спрятал лицо в ладонях.

– Идиоты…

– Не надо так, – тихо попросила Тигра.

– Прости. Ты сказала, получил деньги. От кого?

Она вдруг заплакала и убежала в ванную. Мои ощущения от появления Тигры менялись быстрее, чем картинки в калейдоскопе. Изумление – отчуждение – горе – жалость – отчуждение – тревога. Большая тревога.

Вволю нахлюпавшись и привычно бросив полотенце на стиральную машину, вместо того чтобы повесить на крючок, она вернулась к столу.

– А это что? – спросил я, показывая на большую сумку, спящим зверем замершую в темном коридоре.

– Поживу у тебя, – сказала Тигра.

Нет, это не прозвучало как вопрос. Четкое и ясное утверждение. Констатация факта. Тигра, копирайт.

– Поставлю тебе раскладушку в кабинете, – я поднялся и прошел мимо нее, стараясь не коснуться округлости живота. – Ты надолго?

Тигра не ответила, но почти наверняка неопределенно пожала плечами.

В кабинете она с интересом разглядывала кюветы, бачки, полки с реактивами, два разлапистых увеличителя с переделанными макушками. «Па-па-пам пам-пам», – начала тихонечко напевать, отбивать губами ритм. Пам-пам, Тигру мучает любопытство.

– А чем ты теперь занимаешься?

– Я ночной фотограф.

– Ты?! – Тигра усмехнулась. – Я многое пропустила!

– Почему нет? У меня была пятерка по химии!

– Как много нам открытий чудных…

– Так кто заплатил Карену за беседу?

В ответ я услышал худшее, что можно было предположить:

– «Кандела».

Тигра ушла спать, а я все сидел за столом.

Две визитки лежали передо мной. На первой блестело составленное из микросхем деревце «Технопарка», на второй дрожало стилизованное пламя свечи. «Кандела». Вечные конкуренты, противники, враги. Я их не звал – вольфрамовые бароны сами пришли за мной.

Что же произошло?

Мы вместе окончили лучшую в Москве биологическую школу, учились на одном потоке в универе. Наш путь был предопределен. Казалось бы… Только такие отщепенцы, как я, да Зингер, да Механик, отказались от блестящего будущего в пользу непонятно чего. Остальных разобрали как горячие пирожки.

А я никогда не рвался ни в фармацевтические концерны, ни к вольфрамовым баронам. Интуитивно, что ли? В любой преуспевающей компании среди мудрых гениев в белых халатах нет-нет, да и мелькнет совсем другой типаж, волчий оскал, глаза-буравчики, и такому не составит труда объяснить тебе, что ты виноват всегда, по определению. Дрюхе и Карену продырявили головы. И отмашку дал кто-то из тех, с кем они хохмили в курилке, весело чокались на новогодней тусне, соприкасались локтями в лифте. Мир большого бизнеса. «Ничего личного».