Увидев фургон, Данте остановился, и Глориана вспомнила его слова о том, что их появление должно быть незаметным. И в первый раз порадовалась, что ее фургон по цирковым меркам считался довольно скромным.

– Если вы думаете о фургоне, то посмотрели бы на тот, в котором разъезжает Греншоу. Он настоящий фокусник. Его фургон привлекает куда больше внимания, чем мой.

Данте что-то прошептал на непонятном для нее языке и покачал головой.

Близзар вскинул голову, выгнув шею, и его благородная морда исторгла в небо еще одно громкое приветствие. Этот жеребец вообще был по-лошадиному довольно болтливым и в этом смысле похожим на сиамского кота ее приятельницы Этты, который громко мяукал, выражая свое мнение обо всем, происходившем на его глазах.

Данте, казалось, не мог оторвать взгляда от одного из ее изображений, где она была намалевана наклонившейся вперед в корсете мадам Боадечии и манившей к себе указательным пальцем с красным маникюром, с вызывающим блеском в глазах, который, как была убеждена Глориана, существовал только в бурном воображении художника.

– Может быть… возможно, нам стоило бы нанять другой экипаж.

Глориана почувствовала, что ее терпение скоро иссякнет – с нее было довольно оскорбительного принижения со стороны Данте ее храбрости, довольно торговцев, отказывавшихся оказывать ей услуги за ее собственные деньги, и, уж конечно, довольно попыток Данте во всем командовать ею.

– Я никогда не запрягу Близзара и Кристель в экипаж, который был бы тяжелее моего фургона. А оставлять своих лошадей в какой-то полной крыс конюшне этого городишки наотрез отказываюсь. Или мы едем в моем фургоне, на моих лошадях, или вообще никуда не поедем. Выбирайте, мистер Тревани. Одно из двух.

– Мы едем. – Но тут же, как подумала Глориана, чтобы сохранить свое достоинство, он выпалил одним духом целый список требований: – Выезжаем отсюда, как только погрузим провизию, еще засветло, чтобы весь город видел наш отъезд. Ехать будем только в вечерних сумерках или же в предрассветные часы. А подъезжая к твоему ранчо, прежде всего убедимся, заметил ли наше приближение кто-то из сторожей и слуг, а уж потом вступим во владение при полном дневном свете.

– Я не люблю ездить по ночам. Ночью лошадям легко сломать ногу.

– Это необходимо, Глориана. Доверься мне.

– Никакой езды в темное время. – Он открыл было рот, чтобы возразить, но Глориана подняла ладонь. – Может быть, ты и знаешь, что говоришь, но я никогда больше не доверюсь тебе, Данте Тревани, слышишь ты, никогда.

Она могла бы поклясться, что ее оскорбительный тон, вызывающее поведение зажгли огонек удовлетворения в глазах Данте.

– Так где же ты спрятала это несчастное зеркало? – Внутри фургона театральный шепот Мод звучал громче нормальной разговорной речи.

– Тсс! – Глориана многозначительно подняла глаза к потолку. Толщина крыши позволяла ей надеяться на то, что сидевший на ней Данте, вместе с Блу правивший лошадьми, не услышит вопроса Мод – вопроса, на который ей придется ответить, иначе Мод скорее умрет, чем отстанет. – Оно под двойным дном моего сундука.

У Мод округлились глаза:

– Сомневаюсь, что он об этом не догадается. Господи, Глори, да кто же не знает, что у дорожных сундуков двойное дно! С него-то он и начнет свои поиски.

– Сразу видно, что ты не заглядывала в мой сундук, иначе не спросила бы меня, где я спрятала зеркало. – Мод вспыхнула, а Глори снисходительно улыбнулась. – Кроме того, я не уверена в том, что Данте хорошо разбирается… в устройстве дорожных сундуков и в других подобных вещах. – Глориана не знала, как ей выразить свою уверенность. – Его иногда, мне кажется, поражают самые обычные вещи, например долларовые банкноты. А с другой стороны, он, кажется, способен читать мысли людей и всегда точно знает, как следует поступать.

Глориана коротко поведала Мод о кровопускании в магазине Сэргуда и о том, как Данте с Сэргудом почти мгновенно нашли взаимопонимание, обменявшись несколькими ничего не значащими словами.

– Думаю, тебе не мешало бы проверить, на месте ли зеркало, – посоветовала ей Мод.

– Об этом нечего беспокоиться. У Данте просто не было возможности порыться в моих сундуках, когда он выгружал их из вагона. И с какой стати он сидел бы теперь на крыше фургона с вожжами в руках, если бы зеркало было уже у него! Нет, Данте не мог его выкрасть. И нечего терять время попусту.

Не прошло и двух минут, как лучшие платья Глори лежали пестрой кучей на полу фургона, а Глори с Мод вскрывали двойное дно сундука.

У Глорианы вырвался вздох облегчения, когда гладкая поверхность зеркала отразила солнечный зайчик, поймав заглянувший в небольшое окошко фургона луч солнца. – Вот оно, на месте. Цело и невредимо.

– Тебе бы следовало найти место понадежнее, – не сдавалась Мод.

– Да не беспокойся, пожалуйста, Моди. Сундук – это всего лишь временный тайник, пока я не спрячу зеркало в действительно надежном месте. Я же не могла это сделать, пока не был собран фургон. Ты помнишь эту тайную панель, встроенную в стенку рядом с дверью?