– И где же я окажусь потом, после этого… ну… исчезновения? – не вытерпел молодой человек.

– В будущем, разумеется.

– А почему не в прошлом? – спросил Данте, искренне желавший узнать, была ли у Ди и такая возможность.

Доктор Ди изумленно воззрился на итальянца, но объяснил, что ему действительно приходила в голову подобная мысль:

– Если бы я отправил вас в прошлое, вы могли бы оставить Елизавете тайный завещательный отказ, и моя роль в этом была бы раскрыта.

– Ага! Так, значит, вы намерены обмануть свою королеву? – Эта насмешка заставила Ди побледнеть, а Данте, поддразнивая его, добавил: – По правде говоря, мне это кажется нечестным, доктор Ди. Вы хотите получить все, чего пожелаете, тогда как Елизавета и я теряем все.

Доктор Ди бросил на молодого человека подозрительный взгляд:

– Елизавета достигнет того, чего желает ее сердце. Превыше всего она жаждет власти и славы – и она займет свое место в истории при условии, что вы не станете принуждать ее к браку, которого она не хочет.

– Иначе говоря, пострадаю только я один.

– Пострадаете? Странно такое слышать от вас, Тревани. За эти годы ваше сердце так очерствело, что вы даже не заметите, как оно перестанет биться.

Данте гордился непроницаемой броней, в которую он одел свое сердце. И все же в нем шевельнулось смутное волнение, словно он не решался ответить на обвинение доктора Ди.

Должно быть, на лице Данте отразилось несвойственное ему внутреннее смятение, потому что Ди смотрел на него в каком-то удивленном раздумье:

– Что ж, может быть, для вас не все еще потеряно. Как и вы, я человек чести. Мне хотелось бы предложить вам кое-что взамен. Вы окажетесь в ситуации, которая обеспечит вам все, на что вы могли бы надеяться, чтобы добиться славы.

– Королевы, королевства, которым мог бы править, и положения, при котором никому бы не мешал. – Данте воспринял его слова как издевку. И с тоской почувствовал, что самое большее, на что он мог надеяться, это брак по расчету, без любви, с какой-нибудь равнодушной особой. Он стиснул зубы, стараясь прогнать из головы горькие мысли.

– Вот именно. И вкупе с исцелением вашего сердца, которое будет достойно презрения, если гордыня ослепит вас настолько, что вы не будете знать ему истинной цены. Но если вы примете вызов, жизнь для вас повернется невиданной доселе стороной.

– Вызов, Ди? Предупреждаю вас, сила моя огромна, в чем не раз убеждались мои враги.

Ди вновь посмотрел на него с тревогой:

– Раны, от которых вы будете страдать, не будут кровоточить, но будут причинять вам более сильную боль, чем потеря жизни или, скажем, конечности. У вас никогда недостанет сил принять эти вызовы, Тре-вани.

Данте было жаль упускать возможность, которую сулила подобная сделка, хотя и не очень верилось в слова астролога:

– Предположим, что я вынесу нестерпимую боль и справлюсь с таинственными вызовами. Победа предполагает какие-то трофеи?

– Сердечные битвы вознаграждают победителя счастьем. Этот приз дорогого стоит.

Данте покачал головой:

– Нет, Ди. Счастье в любви привлекает меня меньше, чем желание слышать, как мой отец, обращаясь ко мне, называет меня «милорд». Предлагаю обмен. Я разрешаю вам попытаться сделать так, чтобы я исчез. Но если я докажу, что гожусь в супруги коронованной особе, я вернусь сюда и потребую все, принадлежащее мне по праву.

На лице Ди появилось выражение озабоченности:

– Я вовсе не уверен в возможности этого. Нельзя сбрасывать со счетов само течение времени. Там оно может пронестись быстрее, чем здесь, или наоборот – здесь быстрее, чем там. Ведь день, который пролетит в будущем, может равняться неделе, месяцу, а то и году, или…

– Ди, вы хуже старой бабки, которая никак не может найти свой кошелек.

Ди с упреком посмотрел на итальянца и прошипел ехидно:

– Тогда скорее всего для вас не будет иметь никакого значения, что Елизавета вполне может оказаться старухой к тому времени, когда вы вернетесь. Впрочем, я не взял бы на себя смелость утверждать, что, несмотря на это, вы не захотите вернуться.

– Тогда почему вы боитесь такого уговора?

– Что ж, очень хорошо. – На лице Ди мелькнуло неудовольствие. – Запомните: зеркало унесет вас отсюда. Зеркало же может принести вас и обратно.

– Зеркало. – Данте искоса глянул в него и невольно моргнул: ему почудились стремительно проносившиеся ярком небе облака, но это было невозможно, потому что через едва приоткрытые ставни проникал только узкий куч света.

– Ну а теперь приступим. Сядьте сюда, и как можно прямее! – проворчал Ди. – Не забывайте о том, что, согласно легенде, свет солнца должен упасть прямо на зеркало и лишь на короткое время, не то оно может разлететься на куски. Я поверну его так, чтобы отраженный свет пал на вашу голову.

Ди потянулся к ставням и открыл их. Затем, крепко прижав магическое зеркало к груди, он повернул его к солнцу, нашел нужный угол и стал плавно смещать волшебное стекло, пока отраженный солнечный луч словно в какой-то безумной пляске не метнулся по полу под ноги Данте. Лицо доктора исказила гримаса, он сощурился как от боли:

– Слишком ярко. Я не могу больше смотреть. Не горбитесь!

– Вам трудно открыть глаза, доктор Ди?

– Да, да! Не шевелитесь!

Данте медленно подвигался к двери, едва сдерживаясь от смеха. С него хватит! Сейчас он покинет этот сумасшедший дом, даже если его сторожит, как собака, старый слуга. Он просто оттолкнет его, несмотря ни на его дряхлость, ни на дурацкую увесистую метлу в руках.