Большая Ма отложила нож и не оборачиваясь произнесла:

– Круга Вивлена более не существует, Птица-Лезвие. Люди генерала Селина вырезали их всех за одну ночь. Всех до единого. Бакалейщику Олдису с Виноградной улицы, тому самому старому Олдису, разбили голову шестопером прямо у меня на глазах. А ведь он всего лишь однажды приютил ваших людей.

– Это политика, Молли… Тихий Дом, в отличии от Круга никогда не вмешивался в политику, поэтому вас и не трогают пока.

– Пока, Птица-Лезвие… В том-то все и дело, что пока… В этом городе стало тяжело жить вольному работнику. Все кто знает с какой стороны можно ухватится за меч стараются записаться в армию или жандармерию. Там хорошо платят и сытно кормят. В этой империи что-то происходит, Птица-Лезвие… Что-то такое, чего не могут понят даже мудрейшие. Атегатт выиграл войну у южан, но армию не распускают… Совсем напротив, Вивлен закупает оружие даже у тех торговых кланов, с кем ранее имперцы просто брезговали общаться. Они извели на нет банкиров, прижали к земле церковь, и почему-то предчувствие подсказывает мне, что возможно, следующими будут солдаты ночи. Я не знаю, на кого ты сейчас работаешь, Птица-Лезвие, но если ты здесь для того, чтобы перейти дорогу нам – ты вряд ли покинешь этот город…

Аттон спокойно допил пиво и улыбнулся.

– У меня есть свои счеты с Империей, Молли. Мне все равно, чем сейчас заняты солдаты ночи, я приехал в столицу по личному делу, и обратился к тебе лишь потому, что ты единственный человек в этом городе, кто сможет мне помочь.

– И ты хочешь попросить у меня помощи?

– Да, Молли. Я хочу просить твоей помощи.

– В прошлом, Птица-Лезвие, между тобою и Тихим Домом имелись некие существенные разногласия, уж позволю тебе об этом напомнить. Более того, ты убил моих людей. Общим счетом – семь человек. Ты увел у меня Ирэн, мою любимую девочку, а потом бросил ее умирать в Фалдоне… И убил ее спустя несколько лет собственноручно… Ее смерть до сих пор лежит тяжелым камнем на моей душе. Но ведь ты же не испытываешь подобных чувств? Ты злобный, жестокий и равнодушный подонок, Птица-Лезвие.

– Да, Молли. Только не злобный… К тому же никогда не претендовал на персональную святость, и позволю себе заметить – твоя приемная дочь трижды пыталась меня убить. Причем дважды из-за денег. И бросил я ее в лесу только когда узнал, что она просто обокрала меня.

– Не имеет значения… Ты прекрасно знал кто она. Поэтому я задам тебе вопрос – почему ты решил, что я стану помогать тебе в чем-либо?

– Мы можем решить этот вопрос, Молли. Все плохое что между нами было в прошлом. Ты можешь помочь мне, а возможно, что и я смогу помочь однажды Тихому Дому.

– И что же тебе нужно, Птица-Лезвие? – Большая Ма положила в огромное блюдо куски мяса, залила сверху соусами, присыпала овощами и выставила на стол. Аттон подцепил ножом кусок побольше и принялся за еду. Молли, вытирая руки об край своей цветастой накидки, присела напротив. Прожевав необычайно вкусное мясо, Аттон запил пивом и с восхищением проговорил:

– Это восхитительно, Молли! Я не ел так с тех пор, как покинул дом своего дяди в Норке.

Женщина растянула толстые губы в подобии улыбки и проворчала:

– А то… Ирэн тебе конечно же такого не готовила?

Аттон отрицательно покачал головой.

– Все, на что была способна Ирэн – это запечь в глине краснохвостую ворону вместе с перьями. Жуткая гадость, между прочим… – Аттон выбрал еще один кусок и продолжил трапезу. Большая Ма некоторое время молча наблюдала за тем, как он есть, а затем спросила:

– Ты так и не сказал мне о том, что же тебя привело тебя в столицу.

Аттон отложил нож в сторону, обтер ладонью жир с губ и проговорил:

– Мне нужно найти одного человека. Это раз. Мне необходимо попасть во дворец. Это два.

– Всего-навсего? И для чего же тебе старушка Молли? С твоими умениями ты мог бы сделать и первое, и второе не прибегая к помощи Тихого Дома.

– Мне нужен не простой человек, Молли…

– Сейчас ты скажешь, что тебе нужно не просто попасть во дворец, а прямо в покои императора…

– Почти. Мне нужно попасть в сокровищницу.

– Ого… А почему не к Господу нашему Иллару за пазуху? Ты решил ограбить казну Империи? Вынуждена тебя разочаровать – это невозможно.

– Я не знаком с этим словом, Молли. И я обещаю тебе, если мне удастся попасть в сокровищницу – часть из того, что я вынесу будет твоей.

Молли подперла толстую щеку могучим кулаком и задумалась. Аттон молча доел мясо и внимательно посмотрел на хозяйку.

– Ты ничего не теряешь, Молли. Если меня схватят – я не выдам никого даже под самыми страшными пытками, и ты это знаешь. Если у меня получится – ты станешь еще немного богаче.

Большая Ма сверкнула глазами из под густой пряди волос.

– Я не верю в то, что ты просто хочешь ограбить Императора. Ты не вор, и это очевидно также, как и то, что солнце садится на западе. Тебе нужно в сокровищнице что-то другое. Что, Птица-Лезвие?

– Всего-навсего некая безделушка, небольшая звезда из темного металла. Не представляющая особой ювелирной ценности к тому же…

– Неужели? И какую ценность тогда имеет эта самая безделушка?

Аттон опустил глаза и ответил:

– Мне нет никакого резона обманывать тебя, Молли. Я серьезно запутался в своих собственных суждениях, меня преследуют какие-то странные люди, меня подставляют, пытаются убить и рассказывают про меня странные вещи… Я плохо сплю по ночам из-за ужасных голосов, что раздаются прямо вот здесь, – Он коснулся лба и продолжил, – Мой отец сгинул ради идеи, которую я не понимаю, мой бывший хозяин распоряжался мною как марионеткой, да и теперь я иногда чувствую, как кто-то подергивает тонкие нити, заставляя меня делать то, чего бы мне не хотелось. Я уже не тот наемник, Молли, которым был раньше. Когда-то, возможно, я переступил некую черту, за которой перестал быть самим собой. Я мог бы записаться в армию или продолжать водить торговые караваны, мог бы просто исчезнуть где-нибудь в горах и заняться разведением скота, но что-то внутри меня не дает мне успокоится, гонит куда-то вперед. Это меня угнетает, Молли. Я хочу избавится от этого наваждения. И думаю, что когда я найду эту звезду, я многое пойму.