Сон пришел сразу, такой же мутный, серый и тревожный, как дно каньона Язык Смерти. Сон накатывал волнами, периодически выбрасывая его сознание обратно в кошмарную реальность, и тогда он разлеплял слезящиеся глаза и некоторое время бездумно разглядывал скалу перед собой, а затем обратно погружался в неясное, полудремотное состояние. В коротких сновидениях он пил большими глотками хрустально чистую воду из горного ручья, уходил, а потом снова возвращался, и снова пил. Наконец, жажда победила сон, и Мерриз, облизывая сухим языком шершавые губы, выполз на коленях из своего убежища, и тяжело встал.

Он постоял немного, пока не унялась боль в глазах, затем осторожно двинулся вперед. Дно каньона было покрыто крупным серым песком, вперемешку с острыми обломками скал. То тут, то там из песка поднимались черные каменные столбы, их вершины скрывались где-то в тумане. Мерриз двигался медленно, вглядываясь в многочисленные следы, и периодически пробуя песок перед собою заостренным концом посоха. Такая осторожность оказалась вовсе не лишней, после одного из толчков из песка взметнулось морщинистое щупальце и мгновенно обвило посох. Вслед за ним, раскидывая песок мощными короткими лапами, показался и сам хозяин – мерзкая безглазая тварь с огромной щелкающей пастью. Мерриз вырвал посох и швырнул в чудовище горсть ядовитых шипов. Шипы вонзились в серую плоть и тут же втянулись внутрь, разрывая ткани. Из дырок в шкуре потекли розовые пузырящиеся струйки. Монстр дико заверещал, и бешено мотая головой, быстро зарылся в песок. Мерриз отдышался, внимательно разглядывая песок вокруг логова чудовища, и дальше двинулся еще осторожнее, обходя едва заметные концентрические выпуклости.

Дважды ему пришлось останавливаться, и вжимаясь в холодный песок, пропускать стада горбатых короткокрылых тварей, медленно бредущих через туман. Животные двигались на двух длинных чешуйчатых ногах, периодически опуская вниз каплевидные лысые головы, заканчивающиеся гибким хоботом, и с шумом втягивали песок.

Так постоянно вглядываясь в туман и прислушиваясь к приглушенным звукам он миновал расстояние еще в несколько стрел. Песок под ногами сменился крупным острым щебнем, черные столбы стали больше в диаметре, туман стал постепенно редеть. Вскоре, щебень сменился беспорядочным нагромождением скал, и чтобы пробираться дальше, ему пришлось карабкаться, обдирая в кровь руки. Скалы вновь сменились песком, дно каньона постепенно понижалось, и вскоре, миновав глубокую расщелину, на дне которой громоздились огромные белые скелеты неизвестных существ, он увидел воду.

За полосой серых, покрытых слизью, валунов неподвижно темнело озеро. Мерриз, распластавшись по камням, довольно долго наблюдал за свинцово-серой гладью, затем привязал к посоху бурдюк и аккуратно опустил в воду. Бурдюк медленно наполнился, Мерриз притянул посох к себе, плеснул немного воды на ладонь и понюхал. В этот момент, прямо перед ним под водой что-то дрогнуло, блеснуло, и тут Мерриз понял, что из-под воды прямо на него пристально смотрит чей-то огромный зеленый глаз с желтым зрачком.

Он прижал руку с бурдюком к груди, и не отводя взгляда от воды, очень медленно подался назад. Глаз под водою моргнул, и тут все озеро пришло в движение. По поверхности в его сторону заструились черные круглоголовые рыбы с острыми шипами вместо глаз. Мерриз подхватил посох, и не оглядываясь бросился бежать.

– Вас до сих пор считают чудаковатым богатым бездельником, барон… Не раз мне доводилось слышать, как придворные красавицы со неподдельным сожалением вспоминают вашу галантность и обходительность и сетуют на то, что вы так внезапно оставили двор. Ваши безупречные манеры до сих пор считают эталоном. Впрочем, умения очаровывать у вас не отнять. Вы неоднократно использовали свои способности на благо Империи, и по части выведывания тайн вам до сих пор нет равных.

Саир Патео тяжело вздохнул, бегло просмотрел очередной свиток, и скривившись, бросил пергамент в камин. Джемиус, едва заметно улыбаясь, внимательно следил за стариком. Генерал выбрал из кучи донесений еще один свиток и продолжил:

– Кто бы мог подумать, что этот утонченный аристократ, любитель шумных застолий и покоритель дамских сердец, возглавляет ту самую, ужасную Тайную Канцелярию? Детище старого канцлера, которому всегда мерещились тайные заговоры и многоходовые интриги. Вашими стараниями земли Лаоры превратились в поле брани для убийц-невидимок, каждое брошенное слово записывалось, каждый человек был под подозрением. Вы породили новый страх – страх подвергнуться пытке, лишь за нечаянно высказанное мнение по поводу, скажем, плохого урожая. Впрочем, этим вы вполне компенсировали недостатки центральной власти, и это можно поставить вам в заслугу. Правители ведь знать не знали и слыхом не слыхивали, какие силы задействованы в этой борьбе. Возможно, что вы предотвратили не одну войну, спасли не одного вельможу, и не раз становились на защите самой короны. Судя по некоторым косвенным данным, я могу судить что вы внесли немалый вклад, приблизив победу и в последней войне… Несмотря на то, что наш молодой Император отказался от всего того, что сопровождало правление его отца, в том числе и от тайной канцелярии. Возможно, в этом есть некая доля вины графа Россенброка, оставившего мальчишку наедине со всеми проблемами в преддверии войны. А возможно, что Конрад действительно способен править, не опираясь на чьи-то плечи. Для Атегаттов это характерно, а Селин – не временщик, и не советчик, а лишь орудие сильной власти.

– После трагического ухода канцлера, мой генерал, я добровольно передал графу Селину большинство своих связей, архивов и даже оставил ему тайный фонд, из которого многие годы поддерживались операции, проводимые Тайной Канцелярией.

– Гм… Селин… Этот биролец перенял не самые лучшие ваши методы, барон, и мне кажется, молодой Император его в этом поддерживает. Там, где можно было бы обойтись шантажом и подкупом, а то и просто устным воздействием, Селин предпочитает череподавку Веселой Марты и пальцедробилку Святого Антония Джасского. Пока это приносит свои плоды, но у нас уже есть один ночной кошмар обывателя, небезызвестный вам епископ Коррада, поглоти его дракон… Мне самому, признаться, много раз приходилось отправлять людей на дыбу, подчас и не в чем невиновных людей, но все же, мне не хотелось бы, чтобы эта Империя превратилась в одну большую камеру пыток. Послевоенный террор, укрепление имперской власти, наведение порядков – все это понятно, конечно же…

Джемиус поморщился. Старый генерал с отвращением швырнул свиток в камин и внимательно посмотрел на молодого барона. Джемиус проследил, как язычки пламени с терском пожирают дорогой пергамент, и спросил:

– Мне казалось, что Селин занимается лишь вопросами безопасности трона, а вся внешняя активность после войны сошла на нет…

– Безопасность трона… Мне ли вам говорить, барон, сколько всего попадает под это определение… Имперский трон никогда не был в безопасности, несмотря на все усилия, приложенные старым канцлером.