– Ты, видимо, хочешь сказать, - вкрадчиво продолжал он, - что мои семь тысяч будут слишком уж уязвимы? Что достаточно устранить меня сегодняшнего - и не будет уже ни меня завтрашнего, ни меня послезавтрашнего… Достаточно, короче, прервать цепочку - и все мое войско испарится на глазах у татар. Так?

– Да, - хрипло сказал я.
– Именно так…

– Так вот, во время дела, - ликующе известил он, - я сегодняшний буду находиться в самом безопасном месте. Как и я завтрашний, как и я послезавтрашний… А вот последние будут первыми. То есть пойдут в первых рядах…

– Между прочим, дом окружен, - угрюмо соврал я.

Он тонко улыбнулся в ответ.

– И окрестности Калки тоже?

Мне нечего было на это сказать.

На моих глазах он препоясался мечом и взял копье. Затем выпрямился и с княжеским высокомерием вздернул русую недавно отпущенную бородку. Я понял, что сейчас он изречет что-нибудь на прощанье. Что-нибудь историческое.

– Татарское иго, - изрек он, - позорная страница русской истории. Я вырву эту страницу.

Причем ударение сделал, авантюрист, не на слове "вырву", а на слове "я". Потом запустил руку под седло и, на что-то там нажав, исчез. Вместе с лошадью.

– Семь тысяч?
– Руки шефа взметнулись над столом - то ли он хотел воздеть их к потолку, то ли схватиться за голову.
– Семь тысяч… А ты сказал ему, что у него прабабка - татарка?

– Н-нет… - ответил я.
– А что? В самом деле?

– Откуда я знаю?
– огрызнулся шеф.
– Надо было сказать!…

Его заместитель по XIII веку давно уже бегал из угла в угол. Возле стенда "Сохраним наше прошлое!" резко обернулся.

– Почему ты не хочешь оставить засаду на его квартире?

– Потому что он туда больше носа не покажет, - ворчливо отозвался шеф.
– Будь уверен, ночлег он себе подготовил на все семь тысяч дней. Как и стойло для лошади. А вот где его теперь искать, это стойло?… Нет, брать его, конечно, надо там - в тринадцатом веке…

– Как?

– В том-то и дело - как?…

Шеф поставил локти на стол и уронил тяжелую голову в растопыренные пальцы.

– Семь тысяч, семь тысяч… - забормотал он.
– Ведь это же надо что придумал, босяк!…

– Но, может быть, нам… - осторожно начал заместитель, - в порядке исключения… разрешат…

– Снять блокаду?
– Шеф безнадежно усмехнулся. Я тоже.

Дело в том, что прошлое по решению мирового сообщества блокировано с текущего момента и по пятнадцатый век включительно - на большее пока мощностей не хватает… А ловко было бы: вырубить на минутку генераторы, потом - шасть в позавчера - и в наручники авантюриста…

– А у тебя какие-нибудь соображения есть?
– Вопрос был обращен ко мне.

– Есть, - сказал я и встал.

Это произвело сильное впечатление. Шеф и его заместитель по XIII веку ошарашенно переглянулись.

– Ну-ка, ну-ка, изложи…

Я изложил.

Вообще-то я редко когда высказываю начальству свои мысли, но если уж выскажу… Молчание длилось минуты три. Заместитель опомнился первым.

– А, собственно, почему бы и нет?
– с опаской поглядывая на шефа, промолвил он, и сердце мое радостно встрепенулось.

Шеф затряс головой.

– Ты что, хочешь, чтобы я отпустил его в тринадцатый век о_д_н_о_г_о_?

– Да почему же одного?
– поспешил вмешаться я, очень боясь, что предложение мое сейчас зарубят.
– Меня же тоже будет семь тысяч!

Шеф вздрогнул.

– Ты вот что, сынок… - сказал он, почему-то пряча глаза.
– Ты пойди погуляй пока, а мы тут посоветуемся… Только далеко не уходи…

Я вышел в коридор и, умышленно прикрыв дверь не до конца, встал рядом. Профессиональная привычка. Кроме того, там, в кабинете, решалась моя судьба: расквитаюсь я с моим подопечным за сетку из витого капрона или же дело передадут другому? Запросто могли передать. Что ни говори, а были у меня промахи в работе, случались…

Я прислушался. Начальство вело ожесточенный спор, погасив голоса до минимума. В коридор выпархивали лишь случайные обрывки фраз.

ШЕФ:…не представляешь… дубина… таких дел натворит, что… (Это он, надо полагать, о моем подопечном.)

ЗАМЕСТИТЕЛЬ:…клин клином… ручаюсь, не уступит… (А это уже, кажется, обо мне.)

ШЕФ:…семь тысяч! Тут одного-то его не знаешь, куда… хотя бы руководителя ему… (Вот-вот! Это как раз то, чего я боялся!)

ЗАМЕСТИТЕЛЬ:…ну кто еще, кроме… семь тысяч - почти двадцать лет… а там и на пенсию…

Последнего обрывка насчет пенсии я, честно говоря, не понял. При чем тут пенсия?… Вскоре меня пригласили в кабинет.